Низами Гянджеви – прозвище Абу Мухаммеда Ильяса ибн Юсуфа, великого классика персидской и азербайджанской литературы, поэта-реформатора, автора пяти маснави (крупных эпических поэм), основанных на фольклорных материалах, а также на письменных исторических хрониках. Реформаторство Низами состоит в том, что он широко ввёл в поэзию на фарси элементы разговорного языка и реализма, оказал значительное влияние на становление культуры в Турции, Иране, Армении, Таджикистане и в других азиатских странах.

Родился поэт, по одной версии в Куме (Иран); по другой, наиболее вероятной, в Гяндже (Азербайджан). С псевдонимом «Низами» связано несколько символичных для мусульманского мира смыслов.

Во-первых, прозвище поэта происходит от арабского «низам» – «стабильность, порядок». Согласно хроникам, Низами большую часть жизни безвыездно прожил в родной Гяндже, хотя некоторое время находился при дворе персидского шаха. Но утомлённый дворцовыми интригами поэт предпочёл, как он сам говорил, творческую свободу вдали от власти.

Во вторых, «суфийская стабильность» Низами проявилась в его творческих объединительных стремлениях, которыми пронизано всё творчество великого поэта . В своих поэмах он как бы срастил исламский Иран с авестийским, включив в своё творческое пространство многообразные религиозные мифы всей древней истории Персии. Эту традицию Низами продолжили другие поэты- суфии.

Наконец, весьма знаменательно происхождение поэта. Его отцом был перс, матьпринадлежала к княжескому роду курдов – загадочной народности, которая сегодня насчитывает не менее сорока миллионов человек, но до сей поры не имеет собственной государственности. В наши дни курды вышли на авансцену истории, по крайней мере, истории ближневосточной. Загадочность курдов состоит ещё в том, что их нынешняя религия– ислам легла, (как у персов на зороастризм), на один из древнейших мировых культов – малоисследованную религию езидов, которую до арабского завоевания исповедовали курды. В заключение отметим, что Низами в своём творчестве выступает и как глубокий знаток истории, и как исповедник единства религий и культур.

Данная идея наиболее ярко представлена в поэме «Искендер наме», посвященной - Александру Македонскому. Эту поэму Низами считал своим главным сочинением. В европейской исторической науке древнегреческий полководец представлен как великий завоеватель, человек чрезмерных амбиций, необузданно жестокий, властный и т.д. У Низами он трактуется как величайший мудрец, ниспосланный Высшим Силами для единения культур Запада и Востока. Кроме Низами, Александру Македонскому как божественному герою, воздавали славу в стихах Фирдоуси, Джами, Навои и другие персидские поэты (феномен, загадочный для европейской науки!).

* * *

Звезда моя, звезда ночей и дней,

Ты светишь мне холодными ночами.

А днями тайной прелести твоей

Молюсь с полузакрытыми очами.

Был некогда тобой я ослеплён,

Остался с той поры твоею тенью.

Взамен же, что без памяти влюблён,

Обучен только горькому терпенью.

Всю жизнь живёшь ты от меня вдали.

Я этот мир ради тебя оставил.

Известен тем, что лишь одну Лейли

Воспел в своих газелях и прославил.

И если не увижу никогда

Ни в жизни сей, ни в той, что ждёт за гробом–

Останусь навсегда, моя звезда,

Твоей луной у Солнца и холопом.

И будет сниться сон мне каждый миг

В любое время дня и ночью каждой:

Бреду пустыней, впереди родник,

Я мучаюсь одной и той же жаждой.

* * *

Улыбаясь, стрелы мечешь, попадаешь без конца.

Разбиваешь безнадёжно даже львиные сердца.

И в меня стрелу метнула, не спуская тетивы,

И снесла в одно мгновенье с Низами полголовы.

Ты меня околдовала, твой один случайный взгляд

Влил в доверчивую душу навсегда смертельный яд.

Так в тебя я нежно верил, столько мучился и ждал;

Ты же каменной душою разбиваешь мой кристалл

О лукавый виночерпий! Не вино познанья шлёшь;

От тебя я вместо истин принимаю только ложь.

Чую: никуда не деться мне от гибельной тропы.

Низами, ты ищешь розу; принимай её шипы.

* * *

Являешь лик – и лунный свет не нужен.

Лучи очей твоих всех солнечных не хуже.

Сжигаю сердце на огне любви.

Но взгляд твой на меня, как прежде, равнодушен.

Мечтаю о тебе, не ведая покоя.

Любовь моя течёт весеннею рекою.

Не хочешь на меня глядеть и говорить,

Подай надежду бровью, сделай знак рукою!

Назначив, не пришла ты снова на свиданье.

Насмешка это, скука или испытанье?

Ты знаешь, для меня такое - как ожог.

Скажи, за что подобное страданье?

Во мне ты замутила чувства, душу, разум.

Тобою Низами на рабство препоясан.

За локон, за улыбку, за нежный взгляд один

Он всё тебе отдаст бестрепетно и разом.

* * *

Влюблённый слеп. Но от любви не спрячешь

Ходов таинственных, что недоступны зрячим.

* * *

Потворствуй верным, крепких уз не рви,

Тем более, на тропах веры и любви.

* * *

Слово, рождённое пламенем сердца,

Может зажечь и свечу иноверца.

* * *

Будь верен дружбе, за ошибку друга не суди.

Поможет, если сам споткнёшься на пути.

* * *

На слово доброе не будь излишне скуп,

Но слову скверному не дай сорваться с губ.

* * *

Если что-то блестит, будь вдвойне осторожней:

Через реку не ходят по лунной дорожке.

* * *:

Страсть иногда не вспыхнет, не застонет:

Кровь посетит, но сердце не затронет.

* * *

О, Виночерпий! Дай вина; судьба подарок принесла:

Земля проснулась ото сна, в саду моём цветёт весна.

Я бросил в том саду зерно, зерно надежд, что ты верна.

И вот Тобой взросло оно, Тобою жизнь озарена.

Душа томилась и ждала, смятеньем мыслей сражена.

Но ты, любимая, пришла – и воцарилась тишина.

Вошла в судьбу мою, как царь; судьба отныне решена.

Кладу её на твой алтарь, душа тобою лишь пьяна.

Нежней блаженства не найти, пьянее в мире нет вина.

Моя дорога впереди теперь тобой озарена!

Всё достояние возьми, все мои песни, письмена,

О дочь Творца, у Низами отныне ты теперь одна!

Хвала Царю царей! Весна и сад, и ты, и времена –

Везде рука Твоя видна; всему Ты – крыша и стена.

* * *

Ранен я в сердце, в кровавых слезах . Отчего же?

Стрелы оттуда летят в меня, душу тревожа?

Ты в ней одна до сих пор; мы душою едины,

Но избегаем друг друга– Какие причины?

Тает любовь твоя, чувство моё не мелеет;

Чаша любви не весах покачнулась сильнее.

Чую, что впал у тебя я сегодня в немилость.

Где я ошибся? И что между нами случилось?

Сердце тобой утоляло сердечную жажду,

Но для него твой источник закрылся однажды.

* * *

Мир покоя, покаянья, мир души в моей крови

Ты соблазном сокрушила, разожгла вином любви.

Назвала себя Зухрою, как угодно назови —

Солнце силу потеряло от лучей твоей любви.

Пожалей меня, молю я, снисхождение яви,

Не кромсай моих желаний ожиданием любви!

Подарила взгляд лукавый из-под бархатной брови,

Не заставь же грудь томиться нетерпением любви!

* * *

Лунолика и прекрасна ты, творение Хотана!

Кипарис напоминает молодая прелесть стана.

С золотым свеченьем солнца из рассветного тумана

Я глаза твои сравнил бы; нет и тени в них обмана.

Розой палевой могла бы ты украсить сад султана,

Но Аллах послал поэту свой цветок благоуханный.

О, сокровище природы, о, подарок первозданный!

Наслаждаюсь и любуюсь я тобою неустанно.

* * *

Аллах не любит горя и нужды,

Аллаху наши радости нужны.

* * *

Свой каждый используй для радости миг;

Дано бытие нам для счастья и игр.

Уныние знает пределы свои.

Позволь пребывать ему в небытии.

Счастливого слушай, молчать не учи.

Тому, кто тоскует, тоску излечи.

Свой разум, как лодку, по морю крови

Веди неизменно к причалу любви.

* * *

Кто в пламени смело сгорел мотыльком,

Тот может и в жизни служить маяком.

В огне оболочку теряя свою,

Мы суть обретаем в житейском бою.

* * *

Если ты тоской охвачен или болен и в постели,

Не ищи иных снадобий — почитай мои газели.

* * *

Как солнце людям бескорыстно служит,

Так будь и ты всему живому нужен.

*.* *

Порой мне кажется, Аллаху я приятен,

Луне подобен в небе, но без пятен.

Порой же думаю: так много нагрешил,

Что и сковороды у сатаны не заслужил.

* * *

Душе не разрешай поддаться на каприз,

Будь в правде стоек, словно кипарис.

В искусстве не цени искусного обмана,

В словах не допускай ни капельки тумана.

И ложь твою случайную простят,

Сочтут за незначительный пустяк.

* * *

Араб и перс стихи мои поют,

Но знатоки меня не признают.

Кого винить, что сердце, а не чурку,

Бог подарил талантливому тюрку?

* * *

Слово «смерть» по значению связано с мерой,

Значит, в благо посмертное твердо уверуй.

* * *

Не вырастим ни новых рощ, ни истин,

Пока от старых сердце не очистим.

* * *

О, сонный бык, ты изнемог в борьбе!

Взываю я отчаянно к тебе.

Доколе будешь продолжать свой сон,

Не ведая, зачем ты сотворен?

Свеча погасла у тебя в груди,

Пути не освещает впереди.

В смятенье ум твой, торжествует ад,

Ты прекратил свой внутренний джихад.

О ком я говорю, о чьей скорблю судьбе?

Я обращаюсь к самому себе.