Алише́р Навои́ (Низамаддин Мир Алишер) - один из первых поэтов–суфиев, чья жизнь довольно обстоятельно и точно документирована. Известны не только годы жизни поэта, но место, месяцы и числа его рождения и смерти: родился 9 февраля (Водолей) в Герате, умер там же 3 января (Козерог).

О происхождении поэта спорят, одни учёные считают его узбеком, другие уйгуром. Сам себя Навои считал, видимо узбеком, во всяком случае, писал о себе так: «На шахские короны и пышные одежды мне надоело смотреть, Мне достаточно одного моего простого узбека, у которого на голове тюбетейка, а на плечах халат».

Стихи Навои писал на фарси, но главные его сочинения написаны на литературном чагатайком языке тюркской языковой группы. Его творчество повлияло на дальнейшее развитие узбекской и уйгурской литератур. Тюркское происхождение Алишера Навои подчеркивал его наставник и друг, Абдурахман Джами: «Хоть он был тюрком, а я персом, оба мы были близки друг с другом». В известном смысле значение Навои для развития тюркских языков сопоставимо с именами Ронсара и Дю Белле для французского.

Родился Алишер, в государстве Тимуридов , в семье правительственного чиновника; воспитывался и учился вместе с будушим султаном Хусейном Байкарой, впоследствии главой Хорасанского государства, тоже поэтом и покровителем искусств.

При этом правителе Навои в 1469 г. был назначен на должность хранителя печати, а спустя пять лет получил чин визиря и титул эмира.

Навои оказывал протекцию и поддерживал материально учёных, мыслителей, художников, музыкантов, поэтов и каллиграфов. При нём в Герате формируется кружок учёных и творческих людей, куда, в числе прочих, входили он сам, Джами и султан Хуссейн, писавший стихи под псевдонимом Хусайни.

Как мыслитель Алишер Навои входил в орден Накшбандия,в котором безусловная любовь к Аллаху и целибат одновременно являются необходимыми условиями принадлежности. Вот как он писал об этом в своём сочинении "Лисон ут-тайр" (язык птиц) – отклике на «Язык птиц» Ф. Аттара, пользуясь привычной для суфиев манерой иносказаний: "Я как феникс, родился в пламени любви. Но феникс лишь рождается в этом пламени и умирает в нём. Он создан только для того, чтобы гореть. Нет, нет, что я говорю; я только обжигался от искр любовного пламени, в котором сгорел настоящий феникс…» Вероятно Алишер Навои имел в виду Фаридаддина Аттара, высочайшего авторитета для всех суфийских орденов.

ОТ ЕДИНИЦЫ ДО ВОСЬМИ

Когда с любовью ты един,

А в сердце радость не мертва,

Тогда ты всюду господин

И перерос значенье «два».

Забудь привычку различать

«Растенье», «зверь» и «человек.

На цифру «три» вражды печать»

Поставил наш жестокий век.

Коль рвешься в небо, отрешись

От четырёх стихий земли,

Иначе будущую жизнь

Сгноишь в теперешней пыли.

Пять чувств на помощь не зови,

Где тесно сердцу одному.

Они – помеха для Любви,

Они – помощники уму.

А шесть сторон и шесть углов

Есть тайный знак Небытия.

Там нет нужды в потоках слов,

Небесной станет суть твоя.

Уйти за грань семи небес

Не разрешает нам Аллах.

Потерян будет вечный крест,

А найден – бесконечный прах.

Не жди и рая, Навои,

Уснут в кругах его восьми

Навеки горести твои,

Растают радостные сны.

* * *

Мечту о вечной жизни не исполнить,

Но счастлив тот, чьё имя будут помнить.

Не попрекай людей за их пороки,

Сам угодишь на чей-то суд жестокий.

ЖАЖДА ПОЛЁТА

Мне крылья дайте. Улечу

В ту даль, которую люблю.

Земного счастья не ищу,

Утех небесных не ловлю.

И пусть не дан мне дар Христа –

Спускаться в ад, бывать в раю,

Давно владеет мной мечта

Переменить юдоль мою.

Гнетёт меня союз с людьми,

Терзают звуки лживых фраз.

Во имя праведной любви

Готов погибнуть много раз.

Терплю я тысячи обид

От близких, дальних, от врагов,

И за себя жестокий стыд,

И гнев – за участь бедняков.

Мне не смотреть бы на людей,

Слепые растворить зрачки

В чернилах собственных затей,

Заплакать горько от тоски.

Для птицы сердца моего

Полёта мало в синеву;

Нужны ей правды торжество,

Свободы праздник наяву.

Нелёгок шахской дружбы плен,

Хотя не слишком он суров.

Я чую ветер перемен,

Подувший из иных миров.

* * *

Как ты хлопка одной не сделаешь рукою,

Так на земле без неба не найдёшь покоя.

* * *

Ошибку может сделать каждый,

Но не любой исправить жаждет.

ВЕРНИТЕСЬ ГОРЕСТИ МОИ

Диван* стихов – твоя краса,

Твои ресницы – первый стих.

Метнули взгляд твои глаза –

И мой восторг уже затих.

Был взгляд как вешний град жесток,

Упал внезапно с высоты.

И смыл во мне – его поток,

Надежды все и все мечты.

Потоки слез моих в ответ

Вернули сердцу горечь встреч.

Души во мне отныне нет,

Ты не смогла любовь сберечь.

Ушла любимая, ушла,

Похитив сердце Навои.

Вернись ко мне, моя душа,

Вернитесь, горести мои!

_________________________

* Сборник стихотворений.

* * *

Приятна нам словесная напевность,

Но лучше молчаливая душевность.

МОЯ ПЕРИ

У моей луноликой не солнце над крышей кружит–

Это чувства моей покорённой навеки души,

Или ангелы вьются у луков прекрасных бровей.

Стрелы взглядов летят. Не стреляй в Навои, пожалей!

Но, быть может, то голуби чьи-то посланья несут

Моей пери к ногам на её неразборчивый суд.

Дай мне, кравчий вина, я хлебну и записку пошлю,

Как тоскую один, как страдаю вдвоём и люблю.

Повяжу свою весть на крылатое тело гонца,

Стану плакать и петь, стану письма писать без конца.

Но быть может, любимой наскучили письма мои;

Наступила, возможно, иная пора голосам Навои.

Может, время пришло беспечальным любви голосам,

Может, радостным голубем в небо отправлюсь я сам.

Потерпи, Навои, оставайся посланцем любви –

И в веках зазвучат благородные песни твои.

* * *

Среди людей тот самым лучшим будет,

Кто меньше просит, больше носит людям.

* * *

Увидев чудный образ твой,

В тебя влюбился страстно,

И сделалась с минуты той

Судьба моя злосчастной.

Как тосковал, как грезил я

От чувств освободиться!

Но, трепеща, душа моя

Летит, как в клетку птица.

О, пери! Будь и ты верна

Любви моей взаимно.

«Стань жертвой», – говорит она, –

Безгласной, анонимной».

Кто просит, Навои, любя

Вдруг потерять рассудок?

«На всё готов я для тебя

В любое время суток».

Я белой магией владел,

Наследством Соломона,

Отныне бедственный удел

Вручён душе влюблённой.

Скитаюсь с нищенской сумой

По городам и весям.

О, Навои, твой стон немой,

Как у раба, невесел.

* * *

Мечту о вечности живущим не исполнить,

Но счастлив тот, чьё имя будут помнить.

ЮНОСТЬ И СТАРОСТЬ

Если смолоду ты не склонялся пред старым,

Значит, путь свой прошёл бесполезно и даром.

Скоро станешь седым, стариковскою тенью,

Но от юных не требуй ни даров, ни почтенья.

Пёстро не одевайся, привлекая вниманье, –

Уподобишься розе на засаленной ткани.

Не по силам дела, если старческий мускул,

В камфару превратился живительный мускус.

Если юному даже нежелательны драки,

Неприлична драчливость засохшей коряге.

Солнце в старости светит тем, кто, будучи юным,

Не сжигал свои силы вожделением лунным.

Если ж старостью правит запоздалая похоть,

То придётся «юнцу» много кашлять и охать.

Будь помощником юным, слушай мудрого старца,

Если в памяти доброй хочешь людям остаться.

Навои прожил век свой в труде и страданье,

Но сумел заслужить и почёт, и признанье.

* * *

Быть в теле и над духом не трудиться –

Как в бане находиться, но не мыться.