РОМАНС ФРАНСУА ВИЙОНА

Я вновь бегу, как мышь:

Судом грозит Париж

И бузиной — кладбищенская глина.

О, если бы я мог

Упасть у Ваших ног

И замереть у складок кринолина.

Покойный Ваш супруг

Своих не пачкал рук —

Поколотил меня руками ближних,

Не принял мой картель,

Но принял точно в цель

Из-за угла по темени булыжник.

В гробу и мсье Дежан,

Стращавший прихожан

Безумьем адским моего примера…

Я не люблю святош,

И рассудил мой нож,

Что лучше — безрассудство или вера.

У нищего меня

Ни денег, ни коня,

Ни сена, ни кормушки, ни сословья.

Сгорю в аду лишь сам.

Но что же мне, мадам,

Но что же делать мне с моей любовью?

Я вновь бегу, как мышь:

Судом грозит Париж

И бузиной — кладбищенская глина.

О, если бы я мог

Упасть у Ваших ног…

1979

ПОСЛЕДНИЙ ДОПРОС ЖАННЫ

Вам я рассказала все, сеньоры.

Ваше дело — жечь,

Мое — гореть.

Ваша правда — божеские споры,

А моя — за Бога умереть.

Благодарствую за милосердье,

За огонь, что разгоняет тьму,

За вердикт ваш,

За мое бессмертье,

За костер. Спасибо и ему.

2013

БЛЭЗ ПАСКАЛЬ

Не страхами посеянную дрожь,

Не муки и упрямство страстотерпца —

Ты на ладони бережно берешь

Кристалл огня —

Пылающее сердце.

Рубин любви и мужества, зажатый

В оправу монастырского литья, —

Единственный надежный провожатый

В безжалостных болотах бытия.

1982

* * *

О, жизнь моя — какой роман! — сказал Наполеон.

Я кровь солдат не проливал, не властвовал, как он.

Но очень долго воевал с собою и с людьми.

И сдался так же, как и он,

Империи Любви,

Которую принес

Христос.

2002

Я НЕ «ШАРЛИ…»

Я не «Шарли», не болен святотатством

Навязывать богам свой нрав и блуд.

Я озабочен нынешним пространством,

Над коим нависает Божий суд.

Что приключилось, Франция, с тобою?

Чем стал твой удивительный народ,

Гордившийся всю жизнь своей судьбою,

Теперь в чужой попавший оборот?!

Не весь народ — элита, что в кавычках,

Ей и у нас хотелось бы рулить.

Сынам твоим, наверно, непривычно,

Что продолжаем Францию любить,

Что самосуд убийц не защищаем,

Что ценим блеск смеющихся страниц.

Но и кощунство тоже не прощаем,

Как взрывы недозволенных границ.

Ты создавала новые лекала,

Отбрасывала хлам вчерашний прочь.

Ты красотой планету увлекала,

Не забывая, что Господня дочь.

Тебя венчали Шарли-короли,

Великие Бодлеры и де Голли.

Теперь тобою карлики «Шарли»

Задумали командовать. Доколе?!

Пока условна в мире тишина,

Планетные не разразились грозы,

Освободись, о, Франция, от сна,

Сорви с себя зловещие гипнозы…

Я не «Шарли», насмешками не болен,

От этого душа охранена

Необозримо древним русским полем,

Где свята каждая и вера, и страна!

2015

К ВЫХОДУ СБОРНИКА ФРАНЦУЗСКИХ ПЕРЕВОДОВ «ОТКУДА ТЫ ПРИХОДИШЬ, КРАСОТА?»

Зачем тебе уснувшая Европа?

Какая тайна в ней заключена?

Она сегодня разве, кроме гроба,

На что-нибудь еще обречена?

Ее удел — теченье серых буден,

Стандарты душ в размер газонных трав.

Почти исчезли исполины-люди,

Сменились исполнителями прав.

Лишь рой неосязаемых видений

В камнях, в пространстве, в чьей-нибудь душе…

Но жизнь-то в них — не у ходячих теней,

Безжизненных с рождения уже.

Жива неутоляемая жажда

По Жанне д’Арк, по Сент-Экзюпери,

Не умирает вера, что однажды

Зажжется свет немеркнущей зари.

Пусть от героев пыли не осталось —

Одна пыльца искусственных куртин,

Но давит непомерная усталость

От нынешних погибельных картин.

В античных мифах, в амфорах дремотных,

В кувшинах из суфийских вещих глин

Хранится воскрешение из мертвых,

Как предсказал российский исполин*.

Он говорил о вечной перекличке

Времен и стран, о торжестве Ума,

А также что от вспышки русской спички

Закончится египетская тьма.

2015

-------------------------------------

*Речь идет о русском философе Николае Федорове и его учении о воскрешении мертвых.

РИТОР

Подражание С. Малларме, посвященное Станиславу Джимбинову)

Закрыв глаза, я вижу древний храм,

Весь в белых розах и плющом увитый.

Быть может, в честь забытой Афродиты.

Бывал я в грезах не однажды там.

Но стал неуязвимым для причуд,

Мне надоело жить среди иллюзий.

Бильярдный шар застрял надолго в лузе,

В ней находиться больше не хочу.

Чего хочу, того на свете нет,

Я полон жажды выбраться на Свет

Из алчного житейского корыта.

Мечтаю пристрелить бумажного слона.

Ищу для этого волшебные слова,

Как новый маг или старинный ритор.

2015

ПОДРАЖАНИЕ ПОЛЮ КЛОДЕЛЮ

Ты спрашиваешь: что такое старость?

Отвечу: это если у бедняги на душе

Не множество божеств языческих осталось,

Но лишь одно и мертвое уже.

Кого не радуют ни вакхи, ни Венеры,

Не огорчают Иов и сатана.

Кому из всех подразделений веры

Дороже и желаннее одна.

Такой одну молитву знает — дай.

Такого не возьмет ни ад, ни рай,

Он для обоих заведений не годится.

Не спрашивай, такому сколько лет,

Какой он, Новый или Ветхий, чтит завет.

Он поклоняется богине инвестиций.

2015

СМЕРТЬ ГЕРОЯ

О, Франция, припомни полутемный зал

И фреску древнюю, где умирает галл,

Чтоб донести через века и сохранить

Любви к тебе и доблести не рвущуюся нить.

Мечтаю побывать в Нотр Даме де Пари,

От копоти очистить, скопившейся внутри!

Но сохранить следы от пули как пример,

Что на стене оставил Доминик Веннер.

2014

* * *

От берегов Амура до Луары

Нас повязала общая беда,

Мы повторяем вслед за Элюаром:

«Вернись, свобода! Утвердись, мечта!».

Стряхни, Париж, оковы безразличья!

Москва, фальшивый глянец убери!

Сегодня враг наш поменял обличье,

Он душу разрушает изнутри.

Он дух парализует нам и волю,

Без духа либертэ не сохранить.

Теряется дорога в русском поле,

У Франции слабеет с Богом нить.

Повсюду в мире торжествует рынок,

И ржавчина проникла вглубь сердец.

Когда из них алтарь священный вынут,

Нас в тюрьмы прячет золотой телец.

Нам от свободы никуда не деться.

Настало время дел и точных фраз,

Произнесенных бескорыстным сердцем:

«Да здравствует Россия!», Vive la France!

2014