Я много о нём слышал, как об одном из столпов современного православного старчества. Захотелось увидеть. И отправился на самой ранней электричке из Москвы в Загорск. Кажется это было в 1985-м или шестом. В ту пору Сергиев Посад носил ещё имя этого революционера...

И вот Троице-Сергиева Лавра. Асфальтированная дорожка, та, что слева от ведущей к храму с мощами Преподобного Сергия Радонежского, привела меня к монашеским кельям. У закрытых дверей одной из них толпился народ. Большей частью то были женщины, некоторые с детьми. В девять утра двери открылись, и люди вошли в просторную приемную. Сели на длинные деревянные скамейки, устроенные вдоль стен комнаты. Я оказался по соседству с женщиной лет сорока , На лице её явно читались следы нелёгких жизненных передряг. Ей, как я понял, очень нужно было выговориться.

- Прихожу сюда в четвёртый раз. Удивительный человек отец Наум, в его присутствии сразу становится легко и спокойно. Посмотрит на тебя, ты на него, и какая-то ниточка уверенности протягивается - всё будет хорошо.
Открылась внутренняя дверь, вошёл человек лет пятидесяти - пятидесяти пяти с виду, хотя, как я узнал потом, ему было много больше. Рослый, статный. Черное монашеское одеяние сидело на нём, словно царская мантия. И движения царские. А глаза светлые, острые, всё видящие. Он принялся рассаживать посетителей по принципу - кто пришёл в первый раз, должен сидеть с тем, кто бывал здесь раньше. Меня оставил с моей соседкой. И удалился со словами:
- Познакомьтесь, поговорите друг с дружкой.
Минут через пятнадцать отец Наум появился вновь. Моя соседка успела за это время сообщить мне, что она кандидат наук, преподаёт марксистко-ленинскую философию и научный коммунизм в каком-то московском вузе. В коммунизме разочаровалась, в своей работе - соответственно. Муж ушёл к другой. Пережила нервный срыв. Врачи оказались бессильными подлечить расшатавшиеся нервы, и она, по совету подруги, отправилась к отцу Науму принимать сеансы боготерапии. Одним словом, обычная для второй половины восьмидесятых годов история ищущих интеллигентов.

При появлении отца Наума многие пожилые женщины вставали с места, пробуя устроить нечто вроде очереди. В первый раз монах промолчал, но потом сделал громкое внушение:
- Садитесь, садитесь, матушки, вы не в магазине. Я сам определю, с какой мне заниматься в первую очередь. Вот ты с чем пришла? - обратился он к сгорбленной старушке.
- Ох, батюшка родной, шибко я больная.
- Сколько лет?
- Так уж восемьдесят второй.
- Что болит?
- Ноги болят, спина болит, желудок…, - запричитала бабушка.
- Время пришло болеть, - прервал ее жалобы отец Наум. - У меня тоже болит. Иной раз с койки утром еле встаешь, а днём расходишься - и ничего…
Обнял старушку::
- Сорок раз прочитай "Богородице дево, радуйся". Только читай, не отвлекаясь. Поняла? Бог помогает нам в молитве, когда никаких других мыслей нет, только - о Нём.

И обратился ко всем присутствующим:
- Вы на меня сильно не возлагайтесь, Я не Никола-чудотворец, не Пантелеймон-целитель. Своей силы лечить у меня нет. Не я помогаю, Бог через меня. Будет вам от Него поддержка - хорошо. Не будет - не обессудьте.
Он ходил по комнате, выделяя своими острыми глазами то одну, то другую женщину, расспрашивал о недугах, давал советы, иногда молился. Подолгу и беззвучно читал молитвы над детьми, прикрыв их полой монашеской одежды.
Временами я ловил его изучающие взгляды на себе.
Наконец он объявил:
- Через полчаса я заканчиваю, У кого какие остались вопросы, подойдите ко мне.
И снова его вопросительный взгляд остановился на мне. Но я не подошёл к отцу Науму, продолжая сидеть, по многолетней привычке выпрямив спину.

Тогда он внезапно направился ко мне.
- А ты что пришёл?
Я поднялся с места:
- Чтобы на вас посмотреть.
Он слегка опешил.

- Ну и что увидел?
Я что-то пробормотал.
- Так. Дай теперь мне на тебя поглядеть, - он вонзил свои серые молодые глаза в мои. - Новомодными учениями интересуешься?
- Интересуюсь.
Его глаза потемнели, веки сузились.
- Что же ты, русский офицер, по чужим окопам шастаешь?

Память возвращает меня на пять лет назад, в 1982 год. Новосибирский Академгородок. Бюро Советского райкома КПС. Секретарь райкома зачитывает -характеристику на меня, чье персональное дело разбирают члены бюро. В характеристике говорится о том, что редактор академического издательства "Наука" Ключников Ю.М .увлекся идеалистической философией Е.П. Блаватской и Н.К. Рериха, отступил от принципиальных основ Устава и Программы КПСС, что партийные органы в течение двух с половиной лет терпеливо воспитывали коммуниста Ключникова, давали ему время одуматься, но что он продолжает упорствовать в своих заблуждениях. Поэтому вновь возникает вопрос об его несоответствии с пребыванием в партии.
Член бюро ректор университета академик Накаряков задает вопрос секретарю:
- Что говорят ученые о взглядах Блаватской?
- Вот справка, подписанная восемью докторами наук, где Блаватская характеризуется, как международная авантюристка и шарлатанка, а философские взгляды её - типичное мракобесие.

Накаряков обращается ко мне:
- Как вы, работник идеологического фронта могли увлечься мракобесием?
Я отвечаю:
- А вы читали труды Блаватской?
- Не читал и не собираюсь это делать.
- Тогда наверное, вопрос о мракобесии нужно переадресовать вам?

Накаряков почему-то улыбается. Глава районной милиции, полковник (фамилии не помню), наоборот пристально и серьёзно глядит на меня. Но секретарь райкома не намерен переводить разговор ни в плоскость шутки, ни в милицейскую плоскоть (позднее, читая протоколы бюро, я обнаружил, что "Ключников обвинил академика в мракобесии"). Он спокойно задаёт мне следующий вопрос:
- Вы считаете, что не отошли от марксизма ленинизма, так?
- Так.
- Остаётесь на материалистических позициях?
- Да.
- Оставим ваших теософских кумиров в покое. Маркс и Энгельс не дали оценки Блаватской, видимо, не сочли нужным, а Рериху - не успели, потому что жил позже. Но вот Иисусу Христу и христианству классики оценку дали чёткую. Как вы относитесь к человеку по имени Иисус Христос?

Секретарь впился в меня взглядом. Наступил момент истины. Дальнейшие теоретические споры потеряли всякий смысл. Я гляжу в лицо секретарю, говорю:
- Если бы наши партийные лидеры хотя бы чуточку походили начеловека по имени Иисус Христос, страна не оказалась бы в таком жалком положении, как сегодня…
Секретарь удовлетворённо хмыкнул, подвёл итог затянувшемуся на два с половиной года персональному делу.
- Итак, мы видим - человек ничего не понял. Предлагаю исключить Ключникова Ю.М. из рядов КПСС.

Такие воспоминания промелькнули в моей голове в ответ на вопрос отца Наума о беганье по чужим окопам.
- В чужие окопы заглядываю, чтобы лучше понять, где рыть свои…
Взгляд отца Наума смягчился:
- Тебе православия мало?
- Мало.
- Зачем же ко мне пришёл?
И не дожидаясь ответа, задал новый вопрос:
- В церкви бываешь?

- Мало.
- Так, - он разглядывал меня словно редкостного зверька, но в глубине его зорких глаз наряду со строгим интересом продолжало таиться тепло. Во время нашей беседы некоторые из паломниц встали со своих мест, обступив нас и прислушиваясь к непривычному для них разговору.
- Крещёный? - спросил он, направив взгляд куда-то поверх моей головы. И сам себе ответил: - Вижу, что крещёный. Жена и дети тоже крещёные?
- Да.
- А в церковь-то не ходишь, - он показал рукой на обступивших нас женщин. - Они все в церкви, а ты, получается, вне церкви. Видишь, люди от тебя, как от чёрта шарахаются!
При этих словах отца Наума женщины в самом деле отшатнулись от меня. Я не мог сдержать улыбки.
- Что смешного нашёл?
- Вы мне нравитесь, вот и улыбаюсь
В глубине его глаз тоже мелькнула улыбка.
- Я что, девка, что ли?
Женщины же продолжали меня разглядывать глазами академгородковского милиционера на партбюро.

Взгляды эти запомнились надолго. В 90-х годах один из тех, кто исключал меня из партии, встретившись на улице, спросил:
-Вы по-прежнему Рерихом и Блаватской увлекаетесь?
- Увлекаюсь.
- Почему не православием?- В глазах моего собеседника блеснула знакомая партийно-ортодоксальная сталь.
- Вы уже православный?
Он перевёл суровый взгляд с меня куда-то вдаль.
- Пришло время делать выбор. Я выбрал родные корни.
По поводу родных корней. Вернувшись из Загорска в Новосибирскь, я обратился к батюшкам нашей Вознесенской церкви с вопросом, есть ли в церковной библиотеке пятитомник "Добротолюбие". Мне ответили - этих книг в библиотеке нет. "Добротолюбие я нашёл в другом месте. И с наслаждением окунулся в мир Григория Паламы, Максима Исповедника, Григория Снаита…Я находил у них те же мысли, что у суфиев, буддистов, вишнуитов.

* * *

Поздно ночью под настольной лампой
Над "Добротолюбием" сижу
И вдвоём с Григорием Паламой
В сердце ум из головы свожу

Свет любви сияет синий, синий…
Отступает яростная тьма.
Свет очей и дум моих, Россия,
Если бы и ты сошла с ума…

* * *
О, дай мне Бог сойти с ума,
Как с поезда, в угоду сердцу.
В селенье тихом обогреться,
Покуда леденит зима.

В снегу тропинку проторить
К избе, снаружи незаметной,
Зажечь свечу, поговорить
Без слов с огнём ее заветным.

В тиши услышать звон цикад,
Почувствовать, как солнце всходит,
Полюбоваться на закат
В сердечном тёплом половодье.

И тонкий выключить экстаз,
Чтоб к людям всё-таки вернуться.
И мудрым старцам улыбнуться
В селе с названьем "Исихазм".

Милое и родное православие! Ты хранишь в себе непревзойдённые высоты и глубины умного деланья, "Чужие окопы" только помогли мне оценить всю красоту и мудрость твою. Никогда я от тебя не отрекался и не отрекусь. Разве можно отречься от Истины!

Когда мы расставались с отцом Наумом, я испросил разрешения прийти к нему ещё раз.
- Приходи, - был ответ.

Но встретиться лично нам больше не пришлось. Зато, когда несколько лет спустя, мы проводили в Новосибирске общероссийскую конференцию, взяв для неё девизом слова Сергия Радонежского "Помоги России!", я попросил одного своего товарища а съездить к отцу Науму за благословением.
Товарищ, вернувшись из Лавры, рассказал о своей встрече с отцом Наумом. Всё повторилось по образу и подобию моего визита, за исключением богословских споров. Знаменитый монах, врачуя пришедших к нему людей, молча проходил мимо моего товарища и только перед уходом в келью обратился к нему со словами:
У вас всё будет хорошо.
Конференция, действительно прошла замечательно.
Ещё через несколько лет, перелистывая церковный справочник тоталитарных сект и имён их лидеров, я нашёл там Центр имени Сергия Радонежского, которым руковожу. Центр квалифицировался, как сектантский и душевредительный.

Стихи по поводу занесения меня Церковью в Справочник тоталитарных сектантов

При той, коммунистической погоде
за веру в Бога много синяков
я получил, и снова неугоден -
попал в синодик злых еретиков.

Ну. злой, не злой, а еретик уж точно,
никак не соглашусь, что судии,
на собственных споткнувшиеся кочках,
помазаны судить грехи мои.

Указывать, в кого мне нужно верить,
где ангелы, где бесы нас пасут,
и как добраться в рай попасть, минуя двери,
ведущие ослушников на Суд.

По мне уж лучше плавать в ванне серной,
чем плыть за указующим перстом
тех самозванцев, что высокомерно
залезли на Божественный престол.

В одном правы - любой из нас в ответе
не только за себя,
за всех подряд,
живых и мёртвых, в том числе за этих,
всё ведающих, что они творят.