Прекрасная Дама Александра Блока |
Блок начал свой литературный путь со стихов о Прекрасной Даме, в которой воплотил реальные черты любимой им Л.Д Менделеевой и тоску по своему идеалу. По началу обе прекрасных женщины уживались друг с другом, но после женитьбы на Любови Дмитриевне мечта и действительность разъехались. История тривиальная, однако, у тонкого Блока она переросла в тяжкую душевную драму. То, на что жаловался Тютчев, – мучительная жизнь на границе двойного бытия, сделалась для Блока поистине наваждением. Венцом этого периода d его творчествt стало стихотворение «Незнакомка» - одно из самых красивых в русской поэзии. И веют древними поверьями Стихотворение заворожило читающую публику России, сделало поэта знаменитым. Но предельно искренний в духовных исканиях Блок расправился со своим поэтическим шедевром, как и с другими туманно-мистическими грезами, беспощадно. В статье «О современном состоянии русского символизма» он пишет: «Незнакомка. Это не просто дама в черном платье со страусовыми перьями на шляпе. Это – дьявольский сплав из многих миров, преимущественно синего и лилового …Если бы я писал картину, я бы изобразил переживания этого момента так: в лиловом сумраке необъятного мира качается огромный белый катафалк, а на нем лежит мёртвая кукла с лицом, смутно напоминающим то, которое сквозило среди небесных роз». В поэме «Соловьиный сад», продолжая тему искуса. Тонким миром, поэт рисует печальный финал художника, покинувшего тяготы земного мира ради химерических красот небесного. «Чем больше чувствуешь связь с родиной, тем реальнее и охотнее представляешь ее себе как живой организм…Родина – это огромное, родное, дышащее существо, подобное человеку, но бесконечно более уютное, ласковое, беспомощное, чем отдельный человек…Родина – древнее, бесконечно древнее существо, большое, потому неповоротливое, и самому ему не счесть никогда своих сил, своих мышц, своих возможностей, так они рассеяны на матушке-земле. Родине суждено быть некогда покинутой, как матери, когда сын её вырастает до звезд и найдет себе невесту. Эту обречённость на покинутость мы всегда видим в глазах родины, всегда печальных, даже тогда, когда она отдыхает и тихо радуется. Не родина оставит человека, а человек родину. Мы ещё дети и не знаем сроков, только читаем их по звёздам; но, однако, читаем уже, что близко время, когда границы сотрутся и родиной станет вся земля, а потом и не одна земля, а бесконечная вселенная, только мало крыльев из полотна и стали, некогда крылья Духа понесут нас в объятия Вечности. Время близко, потому что мы читаем о нём в звёздах, но оно бесконечно далеко от нашего младенческого духа, так далеко, как звёзды от авиатора, берущего мировой рекорд высоты. И земная родина еще поит нас и кормит у груди, мы ей обязаны нашими силами, и вдохновением и радостями». Да, Родина – живое существо, одновременно и наша мать, и наш ребёнок, нуждающийся в любви. Мы очень хорошо помним первое, но как часто забываем о втором. Во времена Блока, как и в наше время, человеческие стоны громки и бесконечны - плохо мне, помогите мне. Голос же Родины, что плохо ей, слышат и помогают ей немногие. Хотя, в сущности говоря, ей плохо по одной причине – по недостатку любви к ней её детей. Россия, нищая Россия, Талантливый мистик превратился в мистика гениального, а служение истинной Прекрасной Даме - России поставило Блока в один ряд с самыми великими сынами нашего Отечества. И еще одно качество вознесло поэта - бесстрашное умение трезво наблюдать за обоими мирами – Плотным и Тонким. Отсюда глубочайшие прозрения Блока, когда больной, погибающий от голода и холода революции, он видит надвьюжную поступь Иисуса Христа, возглавившего русскую Смуту. Обладавший абсолютным слухом в восприятии музыки времени, он записывает в дневнике накануне революции: «Одним из главных моих вдохновений была честность, т.е. желание не провраться «мистически». И чуть позже: «Всё будет хорошо, Россия будет великой. Но как долго ждать и как трудно дождаться». «Я живу в квартире; за тонкой перегородкой находится другая квартира, где живёт буржуа с семейством… Вон, оказывается, в чём дело – Христос-то у Блока в кавычках, во главе революции оказалась та же мертвая кукла, сине-лиловая дьяволица-Незнакомка, которая терзала Блока всю жизнь. Так был ли Христос впереди красногвардейцев?! На какое-то время Блок запутался в своих чувствах, в своих видениях и провалился в бездну Тонкого мира. Он поднялся над противниками и апологетами новой власти, над самим собой, признавая правоту любого обновления жизни! Как же жалки рассуждения сегодняшних «демократов» от литературоведения, приписывающих Блоку сначала увлечение революцией, а потом отречение от неё. Свой пиджак-маломерок западного покроя они пытаются натянуть на могучие плечи великана. Да он отрёкся от мёртвой иллюзии, Но никогда не отрекался от живой жизни, слишком хорошо все видя и всё понимая. От прекрасной дамы мечты, он пришел к Прекрасной Даме России, а от них к Прекрасной и Страшной Даме – Божественной Истине во всей ее полноте. О, весна без конца и без края, Советская поэзия во многом утратила мистическую чуткость Серебряного века, который был в тоже время веком беспомощной, больной, заблудившейся в своих духовных поисках интеллигенции. Тонкий мир был вычеркнут из поля зрения нового поколения литераторов не только декретами Советской власти, но и приземленным мироощущением самих литераторов. Эта грубость в восприятии жизни в чём-то оздоровила поэзию, спасла саму русскую культуру (вопреки общему мнению), правда, за счет миллионных жертв и огрубления жизни. Сатанизм, убранный из литературы, переместился в ведомство Ежова и Берии, потому что как свято, так и чёртово место пусто не бывает. Праздничный, весёлый, бесноватый, Блок мучительно рвался к земной «бесноватости» из декадентских её форм, непосильно тяжких для его ищущей Истины души. Он тянулся к «этим русским людям, лошадям, попойкам, пышной осени, жестокой зиме, балалайкам, девкам, спирту, бабам с капустой… Хорошо!»(Запись в дневнике от сентября 1917 г.) Мистическое дыхание сегодня вновь возвратилось в Россию. Множество «духовных искателей» слышат голоса, видят ангелов, «Иисуса Христа», «Божью Матерь», пишут под их диктовку не только стихи, но и новейшие провозвестия. И, увы, у очень немногих хватает трезвости расстаться с «куклами» Тонкого мира, как это сделал в свое время Александр Блок. Все впереди. Нынешняя русская интеллигенция не доросла до утонченности Серебряного века, тем более до блоковской ясности. Зато стала закалённее. Она уже не винится, не сюсюкает перед простым народом за то, что он её кормит. Потому что научилась кормить себя сами и способна выполнить любую физическую работу человека из народа. Этим мы обязаны Великой Революции и кровавой сталинской мясорубке. Сверхчеловек, то есть человек, подобный задуманному Божьему подобию, вызревает в горниле страданий. Напрасно Александр Александрович стал сомневаться в подлинности увиденного им Иисуса Христа. Тот, кто Сам пошел на распятие, имел право повести на него за собой целый народ и его интеллигенцию. Россию называют Домом Богородицы. Она же – коллективный Христос, распинаемый во все века своего существования. Упрекнем ли Блока, что, мучаясь, забираясь в дьявольские дебри, он иногда путал кукол с настоящей Прекрасной Дамой? Главное, выбрался из путаницы. Выбрался через веру в Россию, через любовь к ней. Этот великий завет русской литературы, идущий от автора « Слова о полку Игореве» к Ломоносову и Державину, достигший наивысшей творческой реализации в Пушкине, светит всё ещё синими глазами великой Незнакомки-родины в будущее. Мы до конца не постигаем духовных глубин своей страны. Мы всё еще в плену Иллюзии, но без снятия её покрывал не прийти к Реальности. Простим угрюмость, разве это 2000 г.
(С.В. РАХМАНИНОВ) СЛУШАЯ РАХМАНИНОВА
|