За вагонным окном
проводами расчерчены ели.
От Москвы до Сибири
по всей необъятной Руси
пряжу белую ткут
молчаливые наши метели,
и вдогонку вагонам
седая лошадка трусит.
Через ямы и кочки,
сквозь пошлость и бесов ужимки
Русь рысит, не спеша,
по раздольной дорожной петле.
Прикасаются нежно
февральского снега пушинки,
словно пальцы ребёнка,
к уставшей от грязи земле.
Наважденья уносятся
в тёплом берёзовом дыме.
Наглотались мы вдоволь
чужих и сластей, и страстей.
Проплывёт деревенька
в душе всколыхнёт и подымет
задремавшие корни
средь шумной листвы новостей.
Так судьба прочертила
славянскую нашу орбиту,
новизна в ней всегда
упирается в древний завет —
возвращаться из города
к сельским просторам забытым,
из колодцев бетонных
на снег выбираться, на свет…