Пустынный порт закатной дышит грустью,
Маяча в бухте словно миражи,
Морскую на отливном дне капусту
Вылавливают местные бомжи.
 
Киосков ряд. Какой-то тип с нахрапом
Нерусским убеждает нас купить
Большой мешок кроваво-красных крабов...
Торговая, как всюду, жизнь кипит.

Ее хочется забыть, что здесь кипела
Иная, пересыльная страда.
Не знавшая о ней в ту пору пела
И радовалась юная страна.

Ее герои покоряли полюс,
В пустынях возводили города.
На всех порах в коммуну мчался поезд,
Как выяснилось нынче, в никуда.

Тат заявляют новые пророки,
Зовущие нас к рыночной мечте.
Но никому не ведомы дороги
Распятой, как и прежде, на кресте

Моей страны.
Одно лишь солнце знает,
Зачем оно меняет день и ночь.
Далекая, холодная, родная
Земля,  в груди засевшая, как нож…

* * *

В сердечной книге не желтеть страницам,
Пока в ней дни без страха шелестят.
Мы любим в пятьдесят сильней, чем в тридцать,
А в семьдесят смелей, чем в шестьдесят.

Повсюду раздается: кайся, грешник,
Страх Божий да приидет в жизнь твою!
Но я, чем ближе к смерти, тем сердечней
Земную жизнь и всякую люблю.

Страшиться ли загробных адских вихрей,
Когда их здесь немало перенес?
Я выносил у сердца этот тихий
Цветок любви,
Он очень трудно рос.

Под небом то лихим, то нежно-синим,
В болотах, на песке и на горах —
Цветок любви к измученной России,
Которой никакой неведом страх.
 
1995 год