1975

В ночь на Покров, в тридцатом, с парохода
Они сошли у этих берегов
Под сосен сень -
шестьсот врагов народа,
Сынов и внуков классовых врагов.
Суровую страна явила милость -
Живи, коль помереть ты не готов.
И сотней труб к весне тайга дымилась,
И рядом встало столько же крестов.
Сменили пятистенники
землянки,
И становилось все, как у людей:
И общий клин, и личные делянки,
И на сто верст тайгою володей.
И радио, и флаг над сельсоветом,
И патефон, и Библия в пыли,
И даже в новых горницах портреты
Того, кто ими правил из дали
Тяжелой и бестрепетной рукою.
... К Покрову в сорок  первом, в аккурат,
Бессонная пехота под Москвою
Из Комаровки приняла солдат.
Никто из них под танками на дрогнул,
На Власова не клюнул не один.
Так отчего же нынче в Комаровку
Не стали теплоходы заходить?
Ах, Комаровка, или это снится,
В твоих дворах крапива да пырей,
Да ночи беспросветные в глазницах,
В пустых глазницах окон и дверей.
Уж не узнать, кто вязь карнизов ладил
И бросил все, отчалил в Стрежевой.
И где теперь сердца Сережи с Надей,
Пронзенные на воротах стрелой?
Ах, Комаровка, неулыба сроду!
Стоишь, пока тайгой не заросла,
Как памятник эпохе и народу,
Не помнящему той эпохе зла.