Во что верил Шукшин |
(Размышления о Шукшинских чтениях в селе Сростки) Были здесь, конечно, и те, кто прибыл на гору Пикет себя показать. В лучшем смысле данного выражения, то есть показать своё творчество: песни, танцы, стихи, актёрское мастерство. Но ведь вполне могли показаться дома. Тем не менее, приехали без служебной командировки в Сибирь за тридевять земель! Причём тысячи гостей это проделывают который год подряд. Конечно, на празднике присутствовал незримо и сам Василий Макарович. Зримо - в виде бронзового памятника на вершине горы работы замечательного скульптора Вячеслава Клыкова. С одной стороны, магнетизм Шукшина очень понятен. Шукшин привлекает любое живое сердце своей сердечностью, душевной распахнутостью, своей огромной любовью к родине и к людям, с другой, - вспомним, как он появился в литературе и в кино. Страна переживала хрущёвскую оттепель, оттаивала от культа личности и связанного с ним строго регламентированного искусства. Одновременно она «западала», как теперь говорят, на Хемингуя, Джойса, Кафку, Пруста в литературе, на Феллини - в кино, на джинсы и плащи-болоньи - в одежде. Вроде бы ничего плохого в этом не было, названные западные литераторы и кинематографисты были людьми замечательными, одежда совсем не дурная. Но одновременно мода на всё западное нередко рождала у очень многих, особенно у молодых, пренебрежение ко всему отечественному. Советское (значит, и русское) – это скверное, а made in USA – эталон. Почему? А потому что мы не любили и сейчас не любим, когда нам что-то навязывают нечто, даже если это нечто хорошее и, наоборот, любая новизна, пусть дурная, вызывает интерес. Впрочем, сегодня традиция навязывания не убывает, скорее, усиливается, только навязывают-то в основном такое, о чём и говорить не хочется.. Из всех выступлений на горе Пикет (говорят, что настоящее её название - Бекет. И оно никак не связано с понятием казачьего пикета. Но народ, словно предчувствуя рождение под этой горой великого сторожевого казака Василия Шукшина, переиначил на свой лад прежнее название), так вот, из всех выступлений на этой горе мне больше всего запомнилось слово народной артистки России Людмилы Зайцевой. Она говорила о появлении Шукшина в Москве в солдатской гимнастёрке, в кирзовых сапогах. Он принёс в столицу конца 50-х – начала 60-х годов, в Москву кинематографическую, которая, как уже говорилось, в ту пору была в немалой степени заражена презрением к родному и преклонением перед чужим, русское народное начало. «Словно свежим ветром с гор подуло. Нам так не хватает сейчас шукшинского свежего ветра», - продолжала свою мысль актриса. И вдруг её голос перешёл на высокие плачущие регистры. «Спасите Москву! - выкрикнула она, Москва тонет в торговом зловонии, в коррупции, в пошлости, в бездуховности!» Мало кто понял, какое отношение к празднику имеет этот плач и почему собравшиеся на горе люди должны спасать столицу. Не помню кто, кажется, Панкратов-Чёрный, выступивший после Зайцевой хладнокровно заметил: «А почему собственно Москву нужно спасать? Москва - хороший город уже потому, что в нём жил Шукшин». Но права была, на мой взгляд, всё-таки взволнованная, может быть, даже немного истеричная Зайцева, а не рассудительный Панкратов-Чёрный. Москва, действительно, была некогда, если не хорошим, то во всяком случае жизнеспособным городом, так как в нём жил Шукшин и подобные ему. Говорю «подобные», потому что индивидуальности шукшинского типа неповторимы. А подобных становится всё меньше. Ушёл недавно неистовый (его сравнивают с протопопом Аввакумом) Александр Зиновьев. В литературе остаются Куняев, Проханов, Распутин, Личутин, Бондаренко можно назвать ещё несколько имён, но ряды редеют. И Зайцева била тревогу: Москва без здоровых, сильных русских людей стремительно деградирует, тонет, проваливается под землю в переносном, а теперь уже и в прямом смысле. И шуткой и всерьёз затронув почти все болевые точки своего времени и таким же образом, по-доброму насмешливым, но чаще всего очень серьёзно участвуя в дискуссиях о коммунистическом будущем страны, Шукшин не коснулся личности Сталина. Ни в конце 50-х на разоблачительной антикультовой волне, ни позже, когда волна сошла на нет, даже повернула вспять. «Позови меня в даль светлую» - одна из главных граней шукшинского символа веры. Василий Макарович обладал достаточной зоркостью художника, чтобы видеть неизбежные чёрные тени всякой дали. Те самые, что неотрывны, неуничтожимы от света, меняют лишь форму. Те самые, что пока можно обуздать только сильной и жёсткой рукой. Кроме того, как истинный сын народа прекрасно понимал народную мудрость: суди мёртвых либо добрым словом, либо никаким. Народ никогда не пел панегирики вождю, это за него делали идеологи сталинской эпохи, но и не поминал вождя чёрным словом. То и другое делала чернь, именующая себя элитой общества. Ей в своё время дал точное определение Пушкин: «Живая власть для черни ненавистна, она любить умеет только мёртвых». В случае со Сталиным лицемерная любовь и откровенная ненависть сегодня поменялись местами. Шукшин, на мой взгляд, молчал о Сталине также потому, что даль светлая, которая его звала, не должна пристёгивать к себе память о зле, оно найдёт лазейку, само прилепиться. «Пришёл человек в мир потрудиться, вырастить хлеб, сделать чудесную машину, построить дом, но ещё – чтобы не пропустить прекрасного…» (выделено мной – Ю.К.)». Ещё слова из рабочих записей Шукшина: «Важно прорваться в будущую Россию». Все же проклятия по адресу её тёмного прошлого, с какой бы личностью эти проклятия ни были связаны, лишь призывают тьму вернуться в настоящее вновь. Вот основа эстетики Василия Шукшина и того, что он не успел нам сказать. Над головой Шукшина после его смерти появился ореол святости. Если бы Шукшину об этом сказали при жизни, думаю, он рассмеялся бы. Более того, однажды он остановился на паперти храма, в который хотел войти, упал на колени и заплакал: «Господи, не могу войти в храм Твой, потому что большой грешник». Но ведь и многие святые называли себя при жизни точно так же – великими грешниками. «На Максима Ярикова по выходным накатывалась тоска. Вкалывал на работе — нормально, а как свободные часы — душа болит. Жена это не понимала, ругалась: «Ой, душа болит... Ну и нервничай, чёрт с тобой! Люди дождутся воскресенья да и отдыхают культурно... В кино ходют. А этот — нервничает, видите ли. Пузырь» . - Повторяй за мной: верую! Где подсмотрел Василий Макарович такого попа? Конечно, где-то увидел, потому что из пальца своих героев Шукшин никогда не высасывал. Но большей частью приписал попу без сомнения собственные взгляды и качества. За исключением одной важной детали – могучего здоровья. О себе и таких, как он, Шукшин говорил: «Нас подхваливают за стихийный талант, не догадываясь или скрывая, что в нашем лице русский народ обретает своих выразителей, обличителей тупого, «культурного» оболванивания». И ещё: «Вечен великий народ, и он вечно будет выводить вперёд своих мыслителей, страдальцев, заступников, творцов». «Говоришь – душа болит? Это хорошо! Ты хоть зашевелился, ядрёна мать! А то бы тебя с печки не стащить с равновесием-то душевным. Живи, сын мой, плачь и приплясывай. Ты уже здесь, на этом свете, сполна получишь и рай и ад. Верь в жизнь!» И в словах Ярикова «болит душа», и в словах попа о том, что побегут люди из «вонючих городов» на землю-матушку, весь Шукшин, человек с фантастической интуицией и с его отчаянной борьбой за спасение человека на земле, за укрепление души его. Эта черта – спасти, защитить Человека в человеке, или, как он сам говорил: «…не пущу, не дам! Будь человеком!» - у него с детства. - Василий Макарович, знаете, вы только не сердитесь, пожалуйста, мне это, ей богу. Напоминает те приёмы воздействия, которые часто используются в индийских фильмах. Не покажется ли и читателю змея в зыбке как бы цитатой оттуда? Чем-то придуманным специально для того, чтобы вызвать испуг, «вдарить по нервам»? Не боитесь этого? - Да какой тут, к шуту, индийский фильм! Причём индийский фильм? Какая придумка? Да я сам, понимаете, сам сделал-то!.. Когда пацаном ещё был, как раз во время покоса это и произошло, вот этими руками, - он покачал перед собой большие крестьянские ладони с расставленными пальцами, посмотрел на них, - вот этими руками выхватил из такой зыбки змею. Их же в наших местах в иное лето до черта появлялось. А вы…эка вас куда закинуло! – уже улыбнулся он». За ночь, работая, мог выкурить их целую пачку, а то две и выпить стограммовую банку растворимого кофе. Для сердца нагрузка посерьёзней бутылки водки. Но спиртное ни-ни, потому что крадёт время у творчества. А кофе и никотин только подстёгивает дух, хотя сжигают соматику. Ни в книгах В.М., ни в воспоминаниях о нём почти нет упоминаний о еде. Явный признак того, что эта проблема его мало заботила и что сам питался уж во всяком случае не по Малахову плюс. Бог с ним с телом, успеть бы родине помочь! Каков сам Шукшин, таковы его герои. Герои же его, его «чудики», исповедующие тот же символ веры: «верую в жизнь!» - грешные, страстные, искренние, не щадящие себя, никогда не изображавшие тех, кем никогда не были, и прикрывающие то, чем были на самом деле, грубоватым словом. И уж на печи, подобно Емеле, их представить трудно, как и самого Шукшина. Вот почему сегодняшней России так не хватает Василия Макаровича, когда народ её оставлен властью, «брошен», «опущен» ещё ниже, чем в 60-70-е годы. Но это только с виду, на самом деле народ нельзя опустить, он сегодня находится в глубоком оцепенении, продолжает жить как бы в некоей прострации. Основная часть русских умеет сохранить идентичность при любых экспериментах власти – вы действуйте сами по себе, мы живём сами по себе. Эта традиция особенно ярко проявляет себя в тех случаях, когда власть проводит эксперименты непонятные или враждебные народу. Но всему своё время… А интеллигенция шумит, дискутирует, предлагает новые и новые реформы, до тех пор, пока не приходят матросы железняковы и не говорят: «Хватит базарить, караул устал!» Из всех этих ясных и выразительных шукшинских определений выделю слово «уважительный». Именно так относился Шукшин ко всем, с кем сводила го судьба, будь то Шолохов или бездомный алтайский балалаечник Федя. Внимательно слушал каждого. Редчайшая черта сегодняшнего «публичного» интеллигента на телевидении, где умение перекричать оппонента ценится выше всего. Астафьев, сам писатель народный, в этом кратком портрете дал народное представление о человеке с большой буквы. Так выглядят на иконах русские святые. Увы, люди, окружавшие Василия Макаровича, не всегда отвечали его жизненным меркам. Но он их почти никогда не судил. Его же судят. Уже возникло шукшиноведение, и некоторый «шукшинисты» устно и печатно рассуждают, а на той ли он женился, почему она не ездит на праздники в Сростки, почему дочки не бывают на горе Пикет? Эти разговоры не только омрачают светлую память великого человека, они уводят наше внимание от главного дела его жизни, да и самому критикующему перекрывают пути к шукшинской правде. Представьте Василия Макаровича на небе слушающего подобные пересуды о его семье. Явно заходят в гневе желваки: «Какого чёрта лезете не в своё дело! Шли бы вы подальше, не хочу вас знать!» Конечно, Лидия Федосеева не похожа на Анну Григорьевну Достоевскую, так она и не брала на себя подобное обязательство. Даже фамилию Шукшина сделала приставкой к собственной. Сама, мол, не лыком шита. И при жизни Василия Макаровича и после его ухода Л. Федосееву собственная карьера привлекали гораздо больше, чем крестьянское лыко. Но зачем и кому позволено ставить это лычко в её строчку! Гневаются на дочь Машу, которую расторопные дельцы назойливо используют в телевизионной рекламе. А того и не помнят, что однажды Шукшин взял маленьких девочек Машу и Олю на руки и сказал: «Вот то самое лучшее, что после меня останется». Он, конечно, не замедлит помочь своим кровным росткам, оказавшимся в жестокой рыночной пустыне и порой поддающимся мелочным соблазнам. Что же касается всего нашего народа, то прошедший огонь и воду он теперь испытывается медными трубами разнообразных искушений. И народ и власть. Это третье испытание, может быть, самое тяжёлое из всех трёх. Далеко не сразу и не все его выдерживают. Окалину с нас будет счищать Судный Огонь, но не мемуарные пересуды. Христос, говорил: «Я пришел не к праведникам, но к грешникам». Бог сводит великих людей в одну семью иногда рядом с людьми очень заурядными, чтобы подтянуть их в развитии, в становлении Церковь не зря называет семейную жизнь таинством, и большие люди всегда стремились охранить семейные дела от посторонних глаз. Случаи, когда выдающихся сводили в одну семью, крайне редки, если иметь в виду широкую известность. Можно назвать семьи Рерихов, Дюма, Штраусов. Но бывают случаи, когда рядом с великим человеком идёт личность вроде бы не слишком приметная, но тоже очень крупная. Была такая личность и рядом с Василием Макаровичем Шукшиным - его мать Мария Сергеевна. Она дала сыну не только тело, она вложила в это тело огромное, сжигавшее Василия Макаровича пламя любви к родине, к людям. О взаимоотношениях с матерью он много написал сам, немало рассказано друзьями Шукшина, исследователями его жизни. Сам же вспоминал: «Когда поступил во ВГИК, то оказался среди студентов, чьими родителями были известные артисты, кинорежиссёры, писатели, государственные деятели, а я писал в анкете: отца нет, у матери два класса образования». Но всегда добавлял вслух: несмотря на это, ум у неё почище, чем у иного министра». Ум умом, но главное у Марии Сергеевны - большое сердце. Своего Васеньку, « своё дитёнка» она обожала с детства. Подростка даже на Катунь купаться не пускала, боялась, что утонет. С годами любовь её росла. Ответное чувство было таким же пламенным. Как-то Шукшин заметил: «Только бы мне умереть раньше её. Если случится наоборот - я не переживу её долго». Случилось, как он хотел. Она наполнила сына всепоглощающей материнской любовью, а в нём её чувство распространилось на Россию, на её народ. Одним словом, мать Шукшина – это половина самого Василия Макаровича.. Он любил её больше, чем жену, больше, чем детей, Для него мать и родина как бы сливались в одно понятие. И после смерти (она пережила его на пять лет, умерла в 1979 году) они вместе. Он на вершине Пикета, как бронзовый памятник, тело её под горой, её могилка первая на сростскинском кладбище, которое находится как раз у подножья Пикета. Мария Сергеевна – вот первый духовный родник, из которого проистекает река Василия Шукшина. МАТЬ И СЫН
«Я очень хорошо отношусь и к нему, и к его фильмам, и к нему как к писателю, Но не уверен, что Шукшин постиг смысл русского характера, Он создал одну из сказочек по поводу российского характера. Очень симпатичную и умилительную. Были писатели в истории русской культуры, которые гораздо ближе подошли к этой проблеме. Василий Макарович, по-моему, этого не достиг. Но он был необыкновенно талантлив! И в первую очередь он был актёром. Он не сыграл своей главной роли, той, которую должен был сыграть. Очень жалко. Он мог бы в своей актёрской ипостаси нащупать тот русский характер, выразить который стремился как писатель, как режиссёр. Простите, может, кого-нибудь не устраивает то, что я говорю о прославленном и защищаемом народом Василии Макаровиче Шукшине, моём друге покойном, с которым я проучился шесть лет. Но это правда – то, что я говорю о нём». Те, кто глубоко входит в творчество Шукшина и литературу о нём, сталкиваются с фактом какой-то особой мистической связи Василия Макаровича с образом Степана Разина. Именно не простая влюблённость писателя в казацкого вождя, но глубокое внутреннее родство. Начать с того, что школьник, ученик шестого класса Вася Шукшин, услышав песню о Стеньке Разине, которую пели соседи, неделю ходил под её впечатлением и настойчиво упрашивал мать записать слова песни. Один из ранних рассказов Шукшина назван «Стенька Разин». Ни одну из своих работ он не вынашивал так долго, как фильм о Разине. В.М. ведь и приглашение Сергея Бондарчука сняться в фильме «Они сражались за родину» принял, главным образом потому, что это давало возможность побывать на Дону, визуально изучить места, связанные с атаманом-бунтарём. Примечательный штрих: отказался в будущем фильме от сцены казни Степана, вычеркнул её из сценария, задумчиво пояснив: Один из друзей Шукшина, побывав с ним на месте бывшего Яицкого городка, резиденции Степана Разина, заметил, что даже походка Василия Макаровича там изменилась. Он пошёл тяжелой развалкой грузного большого человека. Походкой Разина. Однажды мой знакомый спросил, не думаю ли я, что Шукшин воплощение Разина? «Я пришёл дать вам волю» - не только название сценария, не только глубокое проникновение в душу казацкого атамана, но и своеобразное, совсем не разинское кредо самого Василия Шукшина. Степан Разин хотел учредить всеобщую казачью вольницу в России силовым путём, истребив ненавистных бояр. Строго говоря, это было то, что сделал позднее Ленин, обставив свою акцию научными постулатами Маркса. Вот откуда интуитивное тяготение Шукшина к Ленину. Шукшин тоже видел будущую Россию, устроенную на принципах казачьего самоуправления. Но никогда не отваживался обрисовать политические контуры такого самоуправления, обжёгшись разинским опытом. И ленинским – тоже. Мы-то теперь воочию, непреложно убеждаемся, что, сколько ни руби головы боярам, буржуазии, контре или ещё кому-то, головы эти отрастают, как у Змея Горыныча. И в самом деле. 73 года кровавой коммунистической мясорубки с благими и не с благими намерениями, а что получилось. Люди остались те же, если не сделались хуже. Мы спрашиваем, почему народ не протестует против всеобщей продажности, установившейся в России под лозунгом рыночно экономики. А потому что все лимиты внешнего бунта исчерпаны. Остаются упования на лермонтовское «Но есть, есть Божий суд наперстники разврата!». У Шукшина упования были, скорее, не лермонтовские, пушкинские. В своих статьях последних лет он говорил о воле, словами Пушкина – как о тайной свободе. Повторяю: в целом ряде последних статей и в романе-сценарии «Я пришёл дать вам волю» на все лады варьируется, перекатывается эта мысль, что без внутреннего освобождения человека невозможно говорить ни о какой его внешней свободе. Было ли это следствием лично пережитого Разиным-Шукшиным трагического опыта, так ли уж важно? Важна сама мысль. В ней ответ на вопрос, почему наш народ безмолвствует сегодня, когда другие народы кипят. Перекипел за всю свою мучительную историю. И это, может быть, совсем не плохо, потому что выкипают-то в основном очередные иллюзии. Астафьев попал в точку. Сияние звезды Шукшина с годами возрастает и в стране и в мире. Подобно звезде пушкинской. Правда, мы привыкли оценивать значение отечественных гениев в соответствии с их международным резонансом, что не всегда адекватно реальному потенциалу личности. Пример - тот же Пушкин. На Западе его ценят больше с наших слов, писательский авторитет Достоевского и Толстого там намного выше. Нечто подобное происходит и с Шукшиным. Хотя он получал международные призы, но фильмы Шукшина на Западе известны гораздо меньше, чем, скажем, фильмы Андрея Тарковского. «Калину красную» западная пресса квалифицировала, как «фильм об аутсайдере жизни» или «о раскаявшемся гангстере». По образцу «Крёстного отца», где показана трагическая история нераскаявшегося бандита. Шведский критик Дис Хостад с иронией изложил сюжет фильма как «беспокойное странствие Прокудина, начавшееся на русском Севере, которое вызывает интерес даже у иностранца, хотя описание рассчитано на «домашнее употребление». Известно, что уголовный мир тоже не принял «Калину красную» потому что Егор Прокудин не соответствует образу настоящего вора в законе. «Меня меньше всего интересует уголовная грань Егора Прокудина, больше – нравственная, - говорил Шукшин. - На эту тему – о падении души человеческой можно сделать много других фильмов. С другими героями. Скажем, взять судьбу какого- нибудь благопристойнейшего на вид бухгалтера или ревизора. Он живёт себе тихо-прилично, не пьёт, не курит, работает нормально. Вроде бы всё хорошо, а человек-то духовно погиб. Но мне такую судьбу нисколько не жаль. А Егор вызывает сочувствие, сострадание, потому что находит мужество признаться и себе и другим, что живёт неправедной жизнью. И он не только признаётся в этом, но предпринимает отчаянную попытку свою жизнь переломить, повернуть её к лучшему. Но так случилось, что он ушёл от корней, ушёл от матери. И, таким образом, уйдя – предал. Предал! Вольно или невольно, но случилось предательство, за которое он должен был поплатиться. Момент, или, так сказать, вопрос расплаты за содеянное меня очень, ну вот по живому волнует…». Нас – тоже. Потому что «Калина красная» - это фильм о нас сегодняшних, пусть не предавших окончательно свою страну, но позволивших в значительной степени навязать ей чужую тропу, чужие нравы, вольно или невольно. И где бы ни появились русские люди раскаявшиеся, уходящие с этой тропы, даже ценой собственной жизни, там надежда, там свет. Сколько же самому Василию Макаровичу пришлось пройти мытарств, проталкивая свои фильмы – повторять не надо. Почему шипел? Конечно, в каждой туристической группе из Советского Союза находился в ту пору стукач. Но не только по данной причине негодовал Василий Макрович. Где бы он ни был, его всегда оскорбляла склонность многих из нас слишком «западать» на западные муляжи. Наследие, от которого не можем избавиться до сих пор. ТРАНССИБ За вагонным окном Частично «Калина красная» - это фильм о собственном внутреннем конфликте Шукшина. О катарсической коллизии, плодотворной для него самого и для его малой родины, где имя Шукшина сделалось, можно сказать, культовым. До сих пор не утихают разговоры, кто Шукшин, прежде всего: литератор, режиссёр, актёр. Он сам дал повод для таких разговоров, без обиняков называя своим основным делом литературу, под конец жизни неоднократно говорил о необходимости «завязывать» с кино, вернуться на постоянное жительство в Сростки исключительно для занятий литературным творчеством. Тоже самое советовал ему Шолохов: на трёх конях далеко не уедешь, пересаживайся на одного. Но не зря сказано: человек (даже гениальный) предполагает, однако располагает им всё-таки Бог. Поступи Шукшин сразу в Литинститут, Россия бы лишилась актёра, которого в стране ещё не было. Шукшин-киноактёр – феномен удивительный, никто до него не жил в кино так, как он. Даже Бабочкин в «Чапаеве, даже Чирков в трилогии о Максиме. Потому что в случае Шукшина артиста как бы не видно, всё театральное, искусственное отжато могучим прессом личности, остаётся «се – человек». Бабочкин в «Чапаеве» один, в «Актрисе» другой, в каком-нибудь театральном спектакле третий. Шукшин в любой роли тоже многогранен и, тем не менее, всюду он один и тот же со своими звероватыми, но пронизанными великой скорбью и великим человеческим теплом глазами. Ни у одного из актёров зритель не видел ничего подобного полное отсутствие лицедейства даже в самом лучшем смысле слова. Отсюда его огромное, ни с кем несравнимое в кино эмоциональное воздействие на зрителя. Вот отзыв одного из них: «Смотрел недавно «Калину красную». Несмотря на то, что я человек совсем другого типа, я, может быть, как никто другой, понимаю, что вот именно это и есть то, что нужно: простота – и ой какая непростота, и любовь, и злоба, и, что главнее всего, это здорово ткнёт людей на очень важное и многих, наверное, заставит оглянуться. И покраснеть от стыда, что самое главное – (живём) в дерьме и в пренебрежении (к России)». Иногда говорят, что ежегодные Шукшинские чтения в последние годы претерпевают как бы некоторую инфляцию, Их перестали посещать известные писатели, близкие друзья Василия Макаровича. У меня сложилось противоположное мнение: Чтения только набирают обороты, делаются поистине всенародными. В Сростках сейчас три музея Шукшина: под музей отдали два дома, где он жил, и старое здание школы, где учился, бывало, получая двойки по русскому языку и литературе. В классе возле парты Васи Шукшина установлено дежурство школьников. В бане, где мылся, всегда свежие веники. Мы живём в очень тяжкое время, может быть, ёщё более тяжкое, чем шукшинское. Когда смотришь наше телевидение, такое ощущение, что тьма беспросветна. Не так давно показали телевизионную дуэль двух политиков Жириновского и Хинштейна. Не самые худший вариант на политическом небосклоне. Слушая их спор, ведущий дуэли Владимир Соловьев подвёл итог: «Выходит ни в правительстве, ни президентской администрации, ни в думе нет ни одного деятеля, который так или иначе не был замешен в коррупции или в других грязных делах. так?» Хинштейн и Жириновский молчат. Соловьёв повторил свой вопрос с уточнением: «Вы, дуэлянты, в том числе?». Снова молчание. «Кто же будет исполнять закон о коррупции, если во властных структурах нет ни одного некоррумпированного человека?» - задал последний вопрос Владимир Соловьёв. Новое молчание. Послушаем, как видит разрешение этого абсурда глубокий атеист, а на самом деле глубоко верующий человек – недавно ушедший Александр Зиновьев. Он сказал: «Нужно прямо и честно признаться, что мы проиграли. Библейский зверь 666 – американский доллар завоевал всё обозримое мировое пространство. Что же делать? Стоять до конца! Даже в поражение. А вдруг случится чудо? Вдруг на Нью-Йорк упадёт метеорит?» Это было сказано в 1994 году до террористической атаки на торговые небоскрёбы в Нью-Йорке. А потом были 11 сентября, торнадо, тайфуны натуральные и и символические, например, в здании Организации Объединённых Наций, тоже расположенном в Нью-Йорке, отчего разгневанный американский президент даже пригрозил распустить ООН, о чём я скажу чуть ниже. А на противоположном конце света в Венесуэле другой чудик президент этой страны Уго Чавес повёл настоящее наступление на могущественного президента Соединённых Штатов Америки Джорджа Буша, лезущего со своей ядовитой рыночной демократией всюду, где его не просят. Назвал его дьяволом, от которого пахнет адской серой, имея в виду сатанинскую власть доллара, на которой основано могущество США. И что?! Проглотила официальная Америка заявление венесуэльского вождя. Весь мир аплодировал ему в лице лидеров подавляющего числа государств, представленных в ООН, где выступал Чавес. Значит за чудиками стоит какая-то еще не вполне понятая нами сила, неосознанная надежда. В конце концов, своего рода «чудиком» остаётся и основатель христианской цивилизации. До сиз пор его главный Завет - возлюбить ближнего своего как самого себя остаётся благим пожеланием, а слова о любви к врагам вообще не поняты. Как и формула, что легче верблюду пролезть в иголочное ушко, чем богатому попасть в царство небесное, а также, что Бог и мамона несовместимы. Увы, многие, очень многие пока совмещают. Но, похоже, такому совмещению приходит, как выражаются на Востоке, «кырдык». Не хочется заканчивать разговор о большом человеке, о чуде 60-70-х годов прошлого века уменьшительным суффиксом, пусть даже слово «чудик» введено им самим. Время, как мы видим, укрупнило Шукшина, его героев и проблемы, которыми они болели. Что впереди? Что будет с нами в те времена, когда русская земля, в первую очередь, а потом вся Земля, завершит давно предсказанные очистительные апокалиптические бури? Русская литература со времён Пушкина напряжённо искала образ героя эпохи. Были Онегины-Печорины, Чичиковы, Платоны Каратаевы, Павлы Власовы, Павки Корчагины. Героем нашего времени Шукшин назвал демагога. Правда, уже Гоголь в «Мёртвых душах» нащупывал черты такого героя в образе юрисконсульта, но там были намечены только контуры, дана лишь тень, прячущаяся за спинами полнокровных образов. Во времена Шукшина демагог встал на ходули и вырос до небес, расплодив вокруг себя целую армию продажных душ. Сегодня он хозяйничает всюду в окружении рокеров, брокеров, хакеров, педерастов – невиданного в России узаконенного паноптикума человекообразных. Однако небеса ему неподвластны, ибо оттуда сверкают молнии и гремят громы очистительные. Но пока суд да дело демагог петляет как заяц в умах простодушного народа, шлёпая коровьи блины, то есть варианты рая небесного на земле: то ваучеры, то царство небесное за 500 дней, то продажу Сибири Америке за баснословные доллары.. Сегодня он коммунист, завтра демократ, послезавтра патриот… Василий Макарович в завещании «Ванька, смотри!» (опубликованное оно носит название «До третьих петухов») самим названием выразил главное, что хотел бы напомнить русским людям. «Смотри, Иван, чтобы тебя в который раз не облапошили консультанты. Сохраняй свою самобытность и делай своё дело. Также не ходи к умникам за справкой, что ты не дурак.» Не пойдёшь – самое худшее не позовут на «Апокриф» к Ерофееву. Пойдёшь – замучают до смерти справками, пропишут в подмосковных Петушках и соорудят памятник Ерофееву, который не Ванечка, а Веничка! А прочие «ерофеевы» будут на твоём памятнике докторские диссертации защищать. Я – за Ивана-дурака, На Шукшинских чтениях 2009 я не был. Находился в это время в глубинке Горного Алтая – Уймонской долине. Когда-то ещё в 20-е годы прошлого века Н.К. Рерих предсказал, что возрождение России, а потом и мира начнётся с Алтая. Ему вторил известный американский предсказатель Эдгар Кейси, заявивший, что в конце ХХ - начале ХХ! века мир вступит в эпоху катастроф, единственным устойчивым местом, с которого начнётся новый цикл развития Земли, будет Западная Сибирь. Австрийский философ Освальдт Шпенглер в книге «Закат Европы», опубликованной в 1916 году, также утверждал, что эпоха западноевропейского культурного цикла в мировой истории завершается, наступает время русско-сибирского. Об этих пророчествах сегодня много говорится в СМИ. Я решил сам посмотреть, что сегодня происходит с Алтаем, не только степным сросткинским, но и горным. Что увидел? Во-первых Уймонская долина, как и другие районы Алтая интенсивно заселяется приезжими из Москвы, Питера, Новосибирска, Тюмени и других городов. Например, в село Чендек переехало на постоянное жительство 60 семей горожан. Ещё несколько лет назад добротный дом здесь можно было купить за 70-100 тысяч рублей, теперь цены подскочили до полутора-двух миллионов. Но приезжие не только покупают дома, строят сами. В селе Замульта увидел целый посёлок таких домов. Кто едет, покупает, строит? Прежде всего духовные искатели самых разных направлений и оттенков. Но вместе с ними «неангажированные» художники, музыканты, писатели… И просто жители больших городов, уставшие от суеты. Я езжу в Уймонскую долину ежегодно, начиная с конца 70-х годов, когда только-только начинался процесс заселения её духовными искателями. В те времена, действительно, была некоторая полоса отчуждения, даже конфликты между местными жителями и приезжими, которые порой приносили свой устав в чужой монастырь. Но с той поры много воды утекло. Местные очень скоро поняли, что приезжие несут много полезного: культуру, обновление внешней и внутренней сторон сельской жизни, наконец, внимание со стороны властей и деньги. Что касается «чуждых уставов», то в школах появились учителя с более высоким образовательным уровнем, в домах культуры профессиональные музыканты и художники, словом, Уймонская долина выиграла во всех отношениях. И не только она. Преобразился весь Чуйский тракт, некогда воспетый Шукшиным в фильме «Живёт такой парень». Сегодня он, начиная с Маймы до Усть-Семинского моста напоминает сказочный городок, застроенный затейливыми теремами туристических баз. В Замульте я снимал комнату у Владимира Родкина, человека, относящегося к категории духовных искателей, переехавшего в алтайское село из провинциального городка по ту сторону Урала. Он купил дом, построил в усадьбе новый, а старый приспособил под турбазу, где я неделю и жил. Супруги Родкины отлично вписались в жизнь села, держат корову, другую живность, зарабатывают на туристах. А ещё Владимир строит дома, которые затем продаёт. В прошлом Родкин - шофёр, откуда и вооружён мастеровыми способностями. Но приезжают люди, тесно не соприкасавшиеся с рабочими и крестьянскими делами. Жизнь заставила их строить дома, заводить огороды, держать скот. Да ещё «окормлять» местное население городской культурой. В той же Замульте уже несколько лет действует школа для местных детей, где помимо школьной программы их обучают живописи, музыке, боевым восточным искусствам.
До сих пор среди патриотической интеллигенции можно услышать сожаление о невозвратной гибели деревни и связанной с ней национальной культурой. В своё время существовала группа писателей-деревенщиков, культивировавших такие настроения в литературе. Шукшина тоже иногда причисляли к «деревенщикам». Это, конечно, не так Шукшин, как великий художник, явление национальное, не групповое. Живя в городе и занимаясь искусством, он не утратил ни деревенских, ни мастеровых навыков. То же самое можно сказать о многих представителях современной русской интеллигенции. Чеховский тип неприспособленного интеллигента благодаря советскому перевороту, безвозвратно канул в прошлое.. других и даже дослужился до бригадира. - Как же достичь растворения ума и полного подчинения его сердцу?- был задан вопрос Я привожу только малую часть беседы со святым из Индии. Конечно, в Замульте было обсуждено много очень серьёзных вопросов и главный из них – роль Алтая в современном мире. Приведу еще один духовный текст Востока: «Алтай проецирует процессы, происходящие на Солнце, и распределяет их по всей Земле. Солнечные пятна оказывают влияние прежде всего на алтайскую атмосферу. Элеектрозаряженность ауры Алтая мощнее на порядок других регионов. Жизненные силы Солнца сфокусированы здесь. Жизнеспособность Алтая возрастает за счёт эндемичных форм растительного и животного миров. Не только атмосфера проявляет поток космических энергий, но и представители минерального царства. Замечены свечения гор, камней и даже озёр в определённых местах. Нисхождение Огненного Мира насеет мощь неожиданную. Зовы доносит ветер. Пламя костра приобретает формы необычайные. Облака разворачивают картину эволюционную мироздания, словно живые персонажи истории сокровенной. Пуповина планеты принимает новую порцию энергии зарождения… Алтай вибрирует как самая чуткая мембрана жизненной антенны на новую энергетическую реальность космоса…» Ещё Василий Макарович верил в русскую удаль - качество, которое, увы, исчезает из жизни, по крайней мере, из виду. В недавно шедшем по телевидению фильме о войне показывали документальные киноматериалы о взятии нашими войсками Львова. Юный солдатик сбрасывает немецкий дорожный указатель и ставит наш. «До Берлина 1200 км». Постоял, подумал и приписал мелом: «Ни х…я, дойдём!» Дойти до Берлина нас заставила фашистская Германия, ушли же мы из него добровольно. Но удаль юного солдатика где-то растеряли. Теперь на новом этапе истории с той же непреклонной верой отцов и дедов, с их самостоятельностью, ох, как хочется дойти до себя, до своих корней! Вернуться к торжеству Русской Идеи. ПИКЕТ 2006 - 2009
(К рассказу «ВЕРНИСЬ В СОРРЕНТО») ЗОЛОТОЙ ВЕК И был январь, и падал с неба снег,
|