Рене Ги Каду (René Guy Cadou) (1920 – 1951) |
Был сельским учителем, рано стал писать стихи и уже в 17 лет выпустил свой первый сборник. Стихи Рене - Ги Каду сегодня не без труда можно найти в Интернете, хотя в своё время он был даже основателем так называемой «Рошфорской школы» (название от городка Рошфор на Луаре). Она объединяла группу поэтов, которые проповедовали возвращение лирической поэзии от головных формальных ухищрений к сердечности, естественности, безыскусственности, одним словом, к тому, что Борис Пастернак называл «неслыханной простотой». Говоря языком французов, Каду повернул французскую поэзию от «высоколобости» к «высокосердечности» и воспел ценности, «доступные любому бедняку: ветер, огонь в очаге, хлеб». Рене -Ги Каду считали непосредственным преемником поэтической линии Ронсара и Франсиса Жамма. «Словарь современной литературы» писал: »Каду –единственный наследник традиции великих французских поэтов, пустивших корни в глубину французской земли». Так же как и Жамм высоко ценил значение сельской жизни для поэта. Исследовательница французской поэзии Т.В.Балашова напоминает, что Каду в 1949 году даже написал стихотворение «Ода Есенину», где он сопоставляет собственную деревню с образом есенинской деревни и соглащается с русским гением, что «можно умереть от любви к родному краю». Всю свою недолгую жизнь этот поэт провёл в провинции, учительствуя в сельских школах западной Франции. В годы фашистской оккупации, когда целый ряд деятелей культуры пошли на сотрудничество с оккупантами под лозунгом: « Лучше жить на коленях, чем умереть стоя», Рене Ги Каду предложил другую формулу: «Жить с провалившимся брюхом – можно; ползать на брюхе – никогда!» ВЕРУЮ Не верю я ленивой скуке. но верю в каждый Божий день, в самостоятельные руки склонившихся в полях людей. И Бог на небе мне по нраву, Когда Он, голову склоня Над нами, сыплет нам приправу В похлёбку трудового дня. СВЯТОЙ ФОМА Кто он, поэт Рене Ги Каду? Что-то следов от гвоздей не найду. Кто его предки, мать и отец? Где его истины все, наконец? Есть ли свидетельство хоть где-нибудь, Что на Голгофе закончил он путь? Я прикоснусь к нему и погляжу, Пальцы в кровавые раны вложу. Сам разберусь, кто он, лжец ли, пророк, Или действительно распятый бог? Мне покажите тот хлев или дом, Где он когда-то родился Христом. И отчего неказист его стих? Много в нём строчек корявых, простых. И набегают волна за волной Все они, словно на берег прибой. * * * Я скитался всю жизнь по убогим жилищам, Там, где дряхлая мебель томится в тоске И откуда жильцы разбрелись по кладбищам Новоселье справлять не под мрамор - в песке. Никогда не сумел бы я жить по-иному И свой образ и Тайну спешил воплотить Не в роскошных квартирах, не в барских хоромах. Но схватившись за светлую детскую нить. Да, мой жребий в сплетенье причудливых линий И в трудах, и в борьбе, и в колечках волос… Только сердце поэта живёт и поныне, Там, где птицы поют в оперении грёз. Я лишился ума в милых маминых ручках, В них учился я солнце держать в кулачке, Остальной потом приобрёл самоучкой - Стихотворные ритмы и слёзы в зрачке. ИЗ СБОРНИКА «ЕЛЕНА, ИЛИ ЗЕЛЁНОЕ ЦАРСТВО» Ты в поле, ты в саду, ты на губах поэта Поешь всегда светлей, чем иволга с утра. Дарю Тебе себя, а мне пошли за это Твой самый чёрный труд. Пришла на то пора. И всё исполнится Твоей и нашей волей, Лишь стоит обратить к высотам горним взгляд. И дети Божии, уроки кончив в школе, Тебя, одну Тебя послушать захотят. Нагнись и объясни, чтоб услыхали травы, Скажи и лошадям, что Ты не знаешь зла. Что все добры, что изначально правы Что Ты своей любовью мир спасла. Быть может, ты одна живешь, в такое веря, Снимаешь с нас грехи, как с яблок кожуру. И к Солнцу самому распахиваешь двери, Чтоб с радугой лучей мы начали игру. Но это всё вдали, Твой сладкий запах хлеба Готов я ждать хоть сто, хоть двести долгих лет. Но ты уже со мной, как солнце и как небо, Я - Твой, Елена, Твой рабочий и поэт.
|