|
(газета "Новая сибирь", 1998 от 4 февраля)
Свет горний он ничем не выразим.
Душа в потеках неизменно ищет
Святую Русь поверх земных России
И вечный дом на вечных пепелищах.
Юрий Ключников
Во все времена художники — люди с тонкой кожей и чуткими нервами — первыми улавливали приближение грядущих катастроф. А потом искусствоведы писали о трагическом мировосприятии экспрессионистов, кубистов etc. В современной российской живописи трагизм нередко граничит с цинизмом. Мир, Россия предстают как паноптикум, кунсткамера, полная уродов и уродцев. Но есть другие картины, далекие От реалий и узких рамок нашего повседневного бытия. По аналогии с духовной музыкой эту живопись можно также назвать духовным искусством...
Неземной красоты и в то же время неуловимо знакомые цветы — сирень, незабудки? Небесной синевы храмы. Тончайшие невесомые линии, создающие выпуклое объемное пространство, полное энергии и света...
Выставка Лилии Ключниковой, посвященная 20-летию творчества художника, состоялась в областном краеведческом музее. Ее работы — картины человека в расцвете жизненных сил, но умудренного высшей мудростью.
«Линия жизни» — она уходит в бесконечность, тонкая ниточка судьбы в звездном кружеве жизни.
«Небесный виноград» — янтарные прозрачные гроздья, парящие в небе. Ветер наполняет их крылья-листья. «Войди» — эта небольшая работа, как негромкая музыка. Хрустально-прозрачные ступени и открытая дверь, за которой иная, неведомая нам, замученным земным бытием, реальность.
Лиловый и синий
Лиловый и синий
Мучительный, радостный, долгий полет.
Стихи Юрия Ключникова — мужа художницы — кажутся частью экспозиции. Они составляют с картинами единое целое, помогая понять их затаенный смысл.
Главное для художницы, по ее словам, — отразить единую и многоликую гармонию всего сущего.
— Ведь красота есть во всем. Как-то, выпалывая сорняки на дачном участке, я вдруг увидела красоту и необыкновенное изящество этого растения. Мы пренебрежительно считаем его сорной никчемной травой. Но ведь это тоже создание Творца. А как красивы маленькие цветочки под ногами, которые мы нередко не замечаем! Но все это частички единого мироздания, и без них картина мира будет уже другой.
— Названия ваших картин самые обычные, но в то же время они точно отражают их смысл: «Как хорошо!», «Наполненность», «Сердце». Как вы их находите?
— Названия моих работ отражают состояния, в которых они создавались. Бывает, что название еще не прозвучало, но оно уже есть в чувстве, отраженном в картине. И моя задача — точно его обозначить.
— В большинстве ваших работ ощущается гармония покоя, но в «Помилуй нас» и «В сиянии и славе» явно иное звучание.
— Бывают особые состояния, когда ты чувствуешь, что на тебя снисходит благодать, дар Божий, называйте как хотите.
Именно тогда и рождаются вещи, которые кажутся вам на градус выше или ниже. Вообще, художник только тогда художник, когда он испытывает озарение, ощущает в себе искру Божию. Если же этого нет...
Мне приходилось видеть выставки, по которым посетители шли как по коридору, не желая смотреть по сторонам, настолько это бездуховная, мертвая выставка. Представьте, например, «картину», на которой изображены банки с зеленым горошком. В нижнем ряду десять банок, в следующем — девять и т. д. И под такую «геометрию» в Москве отводят большие прекрасные залы.
— Судя по книге отзывов, вашим работам не грозит равнодушие посетителей.
— Да, мои выставки проходили в Ялте, Владивостоке, Кемерове, а также на Украине и в Индии. И везде — и дома, и за рубежом — встречи были очень радушными. В Ялте выставка была всего три дня, но за это время посетители заполнили отзывами целый альбом.
— Художник, независимо от своего желания, преломляет в своем сознании процессы, происходящие в обществе, и отражает их в своем творчестве. Но в ваших работах нет и тени агрессивности, безысходности, отчаяния, ставших «визитной карточкой» некоторых российских живописцев.
— Не вы первый это замечаете. Искусствовед во Владивостоке благодарила меня за отсутствие в моих работах «ужастиков». И это сознательная позиция. Я считаю для художника огромным грехом усугублять царящую в обществе безысходность.
Тебе дан особый дар, и ты не имеешь права выплескивать на людей свое отчаяние. Высшим кредо художника должно быть стремление к свету. Как бы ни было тяжело — больше света.
— Вы верующий человек?
— Да. Я исповедую православие. Мое любимое чтение — жития наших святых. Это великие души. Сергий Радонежский, Иоанн Кронштадтский, а Серафима Саровского я считаю своим покровителем. Его икона висит рядом с моей кроватью.
— Вы пишете не только небесные храмы и цветы, но и вполне земной Алтай, Гималаи. Насколько ваше видение этих овеяннных легендами мест совпадает с их реальным ландшафтом?
— Конечно, «мой» Алтай — это больше его духовный образ, запечатленный в моем сердце. Я не раз бывала в этом вдохновенном краю, но некоторые места писала не видя их. Это, например, работа «Катунь, дочь Алтая». Но побывавшие там
люди принимают мой Алтай, значит, мое видение не противоречит реальности.
— Вас это не удивляет?
— Раньше удивляло. Теперь я думаю, что мои цветы и храмы — это образы невидимого нам тонкого мира, чьи флюиды пронизывают все пространство. Еще я думаю, что любое творчество притягательно. Иначе как объяснить то, что, посмотрев мои картины, люди впервые в жизни начинают рисовать. Кстати, я и сама открыла в себе художника после посещения выставки. Это была экспозиция картин Рериха, которую в наш город привезли родственники Hиколая Константиновича. Я знаю и ценю экспозицию нашей картинной галереи, но в привезенных работах было что-то особое. Придя домой, я взяла фломастер и начала рисовать сама не зная что. Меня, человека безмерно далекого от живописи, вдруг охватила жажда рисования. Так продолжалось десять дней, пока моя дочь, которой надоело покупать мне карандаши и фломастеры, не сказала: «Если уж тебе так хочется рисовать, купи себе краски». И я купила самую дешевую акварель и изрисовала огромное количество пятикопеечных альбомов.
— Сегодня многие деятели искусства, науки и т. д. считают, что Россия гибнет. Вы разделяете это мнение?
— Нет. Я верю в звездную судьбу России. Вера всегда выше безверия. Да, мы живем трудно, но в этом есть свой глубокий смысл. Наш народ закален этой вековечной борьбой и больше других приспособлен к грядущим катаклизмам, как материальным, так и духовным. Главное сейчас для каждого — не потерять душу и помнить, что, помимо России земной, есть Россия небесная, над которой благодать Божня.
Не так давно художник Ключникова побывала в Индии, где сейчас в бывшем центре советско-индийской дружбы проходит ее выставка. Теперь Лилия Ивановна мечтает написать небесную Индию, показать ее родство с небесной Россией. Не зря же художницу еще и детстве тянуло рисовать пальмы и березы.
Юрий Гусельников, специально для «Новой Сибири»
|
