|
Как всплеск последний летнего тепла,
а может быть, как нежную ошибку,
судьба в мой пруд осенний занесла
случайно желтоглазую кувшинку.
Меня уже прихватывает лёд,
листва берёз в воде кружится палая,
заканчивают утки перелёт,
и вот она, как птица запоздалая.
Я камышами что-то ей шепчу,
зову на плёс, что издали синеет.
Она смеётся, наклонившись чуть:
- Я - выдумка твоя, я - Дульсинея.
- Но для чего тебе моя вода?
Зачем меня фантомами тревожить?
Что делать нам?
- Не знаю, никогда
об этом не задумывалась тоже.
Я глажу ей волной зелёный стан,
глазами провожаю птичью стаю,
грущу, что безнадёжно опоздал.
А, может быть, мы оба опоздали…
***
Творя сей мир и днями, и ночами,
как Библия гласит,
на дню шестом
Господь мужчину сотворил вначале,
а женщину, венец трудов, - потом,
дав образ Свой для всякого поэта,
исчерпав в нём мечты Свои до дна.
Всё прочее - библейские наветы:
соблазн, грехопаденье, сатана.
Как может Божий образ стать лукавым?
Какие могут быть грехи в любви?
О, женщина! По золотым лекалам
творил Всевышний все черты твои
Из пены – стан, глаза – из горней сини,
характер – из весенних перемен,
всё остальное – из земли России,
когда она в апреле сбросит тлен.
И ты поэт, подобье Саваофа,
в своих стихах не забывай о том,
что если уж всему начало - слово,
в нём женщина сияет, как итог.
|
