|
Что же натворила ты, зима!
Снег упал и снова в лужах тает.
Листопад совсем сошёл с ума.
Белых шуб напрасно ожидая.
Листьям бы, попрятавшись под сныть,
Полежать в сугробе до апреля,
А потом уж по закону cгнить
Где-то у зеленых ног кипрея.
Яблони расплакались в садах,
Им бы тоже подремать под снегом.
Что там сад, мы сами не в ладах
С твердью, с океанами и с небом.
Но зато открылись всем ветрам,
До печёнок, до корней наружу
Вывернули душу.
Ну а там –
Оказался ужас, тихий ужас!
Что же натворила ты, зима!
Снова перепутала законы.
Листьям что? Они сошли с ума.
Нам-то ухватиться как за корни?
* * *
Сколько русских душ сегодня мрёт!
Сам порой становишься как камень…
Смерть одеколоном тело трёт,
Но, бывает, пахнет облаками.
Если на полёт нацелил жизнь,
Никакие ружья не угробят.
Выстрел – и душа рванётся в высь.
В небо недоступное для дроби.
Ты не ангел, не загробный чин –
Человек,
а это много больше…
Сколько же вокруг людских личин,
Сколько кукол купленных, о Боже!
Но презреньем Небо не гневи.
И у кукол есть в душе причины,
Чтобы прорасти к живой любви,
Сбросив подневольные личины.
Среди адских нынешних затей
Дай в себе росткам пробиться хрупким,
Помоги рождению людей
В нашей заржавелой мясорубке.
Пусть убьют и тело отпоют,
Душу не склонить бы перед веком.
Родина,
Дай просвистеть в бою
За Тебя Стрелой
И Человеком!
* * *
Это звонкое слово полёт,
эти взмахи беззвучные крыльев,
чтоб умчаться из наших болот
чтоб утиным не сделаться грилем.
Милый, милый озерный чирок,
ты летаешь по африкам где-то,
преподав ежегодный урок,
как скрываться от ружей поэтам.
На болотах сегодня базар,
новых русских мангалы дымятся.
Не глядели бы даже глаза!
Но куда же от дыма деваться?
Ведь на крылышки нужен билет,
а поэтам сегодня не платят…
Что ж, иного спасения нет,
как забраться в избе на полати.
А полати – мой письменный стол,
лист бумаги, и ручка, и полночь…
Здесь меня не достанет ни ствол,
ни базар,
ни базарная сволочь.
* * *
Жизнь сил ещё не забрала, но нет охоты
В мариенбадские дела уйти, как Гёте.
Что продолжать земную бредь, смущать амалий.
Мне б до ухода протереть себя и дали.
Пусть дрожжи выпадут на дно, а с ними страстность.
Пусть обретёт моё вино сухую ясность.
И тру строку стиха до дыр, до сладкой дрожи.
А пир…пускай продлится пир,
Но без чумы.
О, Боже!..
|
