|
(восточная легенда)
1.
Котел, кипящей меди полный,
Катил по небу жаркий день,
А на закате плетью молний
Отары туч погнал Ульгень.
Горел костер.
Бурдюк бездонный
Всю ночь поил веселый той.
Но трезв был хан луноподобный,
Плечистый, гибкий, молодой.
Он силы выказал немало
В тигрином теле и уме,
Его министры и шаманы
На белой поднесли кошме.
И посадили на коня
Новопрестольного владыку,
И мчалась с грохотом и гиком
Лавина всадников, звеня.
Неумолим обычай древний:
Аркан метнули -
На земле
Хрипел поверженный и гневный
Правитель в кожаной петле.
- Скажи, как властвовать намерен?!
Соврешь - погибнешь от петли!
- Клянусь богами, буду верен
Законам неба и земли!
И много туч сменило небо
И белых шуб зимой - Онон.
Но хан, конечно, ханом не был,
Когда бы чтил небес закон.
Заматерев душой и телом,
Он волю захотел свою
Иным краям, чужим пределам
В кровавом навязать бою.
2.
В том ханстве, до поры негордом,
На грани тверди и небес
В пещере обитали горной
Старик-отшельник и певец.
Один пророчествами славен,
Другой - чудесным ладом слов,
И за обоими послали
Не то конвой, не то послов.
…Хан поглядел в лицо пророку,
В глаза певцу
И так спросил:
- В какую ратную дорогу
Мне положить избыток сил?
Чтоб песнями по белу свету
Я был прославлен на века.
И с нетерпением ответу
Внимал седого старика.
И был ответ ему:
- Дороги
С попутным ветром и грозой
Нам в жизни выбирают боги,
А наш удел – понять их зов,
Чтобы потом рождались песни…
Но только те звонки из них,
Где прославляет поднебесье
Величье подвигов земных.
И был ответ перетолкован -
За солнцем вслед идти войной.
Восток издревле ценит слово,
В котором мысль -
Как зверь степной
Вольна идти, куда захочет.
Гремят на западе мечи,
И стонут дни,
И стонут ночи,
А песня радости молчит.
3.
О, человек, пока свой жребий
Ты не познал и не обрел,
В земной юдоли
и на небе
Ты утлый челн во власти волн.
Ты всюду ищешь обладанья
И постоянства в суете,
и потому огонь страданья
Тебя преследует везде.
Ты жаждешь самоутвержденья,
Ты домогаешься утех,
Но в мире все проходит тенью -
От малой лодки до Ульгеня
Закон один,
Один для всех.
Он колесо Вселенной вертит,
В нем нет добра,
Но нет и зла.
На гребне жизни,
В яме смерти
Почувствуй мерный взмах весла.
Стремись в великом океане
Движеньем стать -
И колесо
Рукам твоим послушным станет,
И растворит добро и зло.
Ты станешь жизнью беспредельной,
Что в каждой капельке видна.
Так победи свою отдельность!
Гремит на западе война.
Приказом хана к тьмам причислен
Глядит певец во все глаза,
Как червь не успевает чистить
От трупов пашни и леса.
Как бьется насмерть, безоглядно
Чужой отчаянный народ,
Но весь за весью,
Град за градом
Пришельцам грозным отдает.
А хан ... Он озирал полмира,
Простертые под ним в пыли,
И страсть упрямая палила
Стать властелином всей земли.
И этой страстью ослеплённый,
Не мог понять он вечный суд,
Не мог почувствовать закона,
Что Равновесием зовут.
Не ведал хан, что слишком молод
Им завоеванный народ,
Что ханский меч,
Как добрый молот
Его единство откует.
А кровь героев ханских славных,
С чужой смешавшись кровью,
в срок
Родит орла,
И он двуглавый
По кровно-царственному праву
Воззрит на запад и восток.
4
Чем занят наш певец смиренный,
Не обагривший кровью рук?
Среди сражений,
Среди тлена
Он ищет высший смысл вокруг.
Поет он о бессилье смерти,
О том, что и в самом аду
Не затемнит жестокосердье
Бесстрашье, честь и красоту.
Хоть малой струйкой,
Но, упрямо
Буравя времени гранит,
Приходит даже в царство Ямы
Священной амриты родник.
Словам певца с улыбкой странной
Внимали воины и хан.
Но смысл их Главному Шаману
Совсем не нравился.
Шаман,
Как полоз вкрадчивый и лысый,
На ухо хану прошипел:
- Никто из подданных не слышал,
Чтоб о тебе певец запел.
Не отчеканена в преданье
Судьба великая твоя ...
- Ну, что ты скажешь в оправданье?
Певец растерянно стоял
Перед владыкой.
- Песня зреет ..
Дай все обдумать до конца.
Правитель оглядел с презреньем
Нерасторопного певца.
- В глазах лукавых нет восторга,
В них двоедушье и обман.
Пускай же истину исторгнет
Из лживых уст
святой аркан!
Сплелась петля на тонкой шее,
Заржал заоблачный Изык.
Хрипит певец. В глазах темнеет.
Чернеют губы и язык.
- Скажи всю правду, подлый мерин!
И хану губы донесли:
Клянусь богами, буду верен
Законам неба и земли.
5.
Законы… Нет, они не те же
Для дел земных и для небес.
Напрасно хану душу тешил,
Что обретет слова,
певец.
И строчки из себя не выжав,
Перед владыкою возник.
- Луноподобный,
ты унижен
Лжеобещанием ...
Казни.
- Казни! -
стучал шаман ногами.
Но вместо головы к ногам
Певца
Упал мешок с деньгами.
- Иди и пой на страх врагам,
Во славу бога пыл утроив.
И напитав надеждой стих!
... Дворец в горах певец построил,
Собратьев в нем собрал своих.
Здесь каждый мог душой и телом
Себя прославить на века.
Но громче всех
Хозяйский тенор
Звенел на праздниках,
пока
Не убежали в степь бродяги,
Когда туда пришла весна.
Вкусившему бродячей браги
Вода на стойбище пресна.
Что скакуну все травы ханства,
Медоточивые уста,
Коль начал в стойле спотыкаться
Без звезд,
Без ветра,
Без хлыста?
Прошли степного лета сроки,
Зима, весна… но пуст дворец ...
По залам бродит одинокий,
Забытый песнями певец.
Тускнеет их недавний жемчуг,
Скисает прежних чувств кумыс.
Уже министры хану шепчут:
- Звезда певца скатилась вниз.
Но думы пряча под улыбкой,
Хан гнул свое и не спешил,
Глядел, как ком обиды липкой
Певца оплывшего душил.
И властелин дождался срока,
Когда друзей бродячих прокляв,
Певец вскричал:
- Великий хан! ...
И пал к державным сапогам.
Он научился слов монисто
Нанизывать на всякий вкус
И стал, в конце концов, министром
Наук придворных и искусств.
6.
О, Мара!
Горький, стародавний
Мы забываем твой завет:
Трудней на свете испытанья,
Чем сытостью и славой
нет.
Ты ими самых сильных мучишь.
Но и тебе не по плечу
Накрыть крылом своим могучим
Первоначальную свечу,
Что в нас зажег великий Аум
И бросил в сантаны поток.
Ветрами всеми раздуваем
Горит лишь ярче огонек.
Пока из воплощений тленных,
Смеясь и плача без конца,
Вбирая опыты Вселенной
Мы не вернемся в дом Отца.
7.
…Стоит, в густую синь насупясь,
Из-под серебряных овчин,
Гряды знакомой семизубец,
Где старец мудрый опочил,
Где долгой собирал аскезой
Ручьи сердечного тепла,
Чтоб в чёрный век, в наш век железный,
Любовь забытая текла.
У монастырской сел ограды,
Добравшись в горы, наконец,
Болезнями и жаждой правды
Вконец измученный певец.
Обнял ограду, тихо плача,
Ладони на груди сложил.
- Прости, отец, что я иначе,
Чем ты хотел,
И пел, и жил.
Что слез чужих я мало вытер,
Своих, увы, добавил в свет.
Но Мару я возненавидел,
А с ним -
и Колесо сует.
Прости.
И горы отвечали:
- Прощенья нет, как нет грехов.
А над причинами печалей
Бессильна даже власть богов.
Беде и счастью неизменно
Мы сами -
и отец, и мать.
Трудись же в Космосе безмерном,
Как часть его, чтоб целым стать.
Трудись на благо всем живущим,
Держись за Равновесья нить.
Старайся жить всечасно Сущим
И даже Мару полюбить.
Ведь злой он и подслеповатый
Тебя кусает, как оса,
Чтоб ты не спал,
Чтоб ты когда-то
Познал причину Колеса.
И сам сменил в дозоре вечном
Богов планетных в их трудах.
О, человек,
Будь чело -
вечным -
Сегодня, завтра и всегда!
1984
***
Ю. Кузнецову
Из ясных струн,
Из звонких строчек
Забрезжит в сердце
Смутный лик.
Он прояснится только ночью
В самосожженья звездный миг.
Он вырастает в легких бликах,
Он жжет,
Он манит,
Он томит.
И нет ни малых, ни великих
В самосожженья звездный миг.
Такая боль и камень ранит.
Но дачный воздух вязко тих,
Когда в него,
Как в глину, грянет
Самосожженья звездный миг.
Глухой,
Кремнево-неутешный
Молитву высекает стих:
Да не погаснет луч надежды
В самосожженья звездный миг!
|
