|
Был сельским учителем, рано стал писать стихи и уже в 17 лет выпустил свой первый сборник. Стихи Рене - Ги Каду сегодня не без труда можно найти в Интернете, хотя в своё время он был даже основателем так называемой «Рошфорской школы» (название от городка Рошфор на Луаре). Она объединяла группу поэтов, которые проповедовали возвращение лирической поэзии от головных формальных ухищрений к сердечности, естественности, безыскусственности, одним словом, к тому, что Борис Пастернак называл «неслыханной простотой». Говоря языком французов, Каду повернул французскую поэзию от «высоколобости» к «высокосердечности» и воспел ценности, «доступные любому бедняку: ветер, огонь в очаге, хлеб».
Рене -Ги Каду считали непосредственным преемником поэтической линии Ронсара и Франсиса Жамма. «Словарь современной литературы» писал: »Каду –единственный наследник традиции великих французских поэтов, пустивших корни в глубину французской земли». Так же как и Жамм высоко ценил значение сельской жизни для поэта. Исследовательница французской поэзии Т.В.Балашова напоминает, что Каду в 1949 году даже написал стихотворение «Ода Есенину», где он сопоставляет собственную деревню с образом есенинской деревни и соглащается с русским гением, что «можно умереть от любви к родному краю».
Всю свою недолгую жизнь этот поэт провёл в провинции, учительствуя в сельских школах западной Франции. В годы фашистской оккупации, когда целый ряд деятелей культуры пошли на сотрудничество с оккупантами под лозунгом: « Лучше жить на коленях, чем умереть стоя», Рене Ги Каду предложил другую формулу: «Жить с провалившимся брюхом – можно; ползать на брюхе – никогда!»
ВЕРУЮ
Не верю я ленивой скуке.
но верю в каждый Божий день,
в самостоятельные руки
склонившихся в полях людей.
И Бог на небе мне по нраву,
Когда Он, голову склоня
Над нами, сыплет нам приправу
В похлёбку трудового дня.
СВЯТОЙ ФОМА
Кто он, поэт Рене Ги Каду?
Что-то следов от гвоздей не найду.
Кто его предки, мать и отец?
Где его истины все, наконец?
Есть ли свидетельство хоть где-нибудь,
Что на Голгофе закончил он путь?
Я прикоснусь к нему и погляжу,
Пальцы в кровавые раны вложу.
Сам разберусь, кто он, лжец ли, пророк,
Или действительно распятый бог?
Мне покажите тот хлев или дом,
Где он когда-то родился Христом.
И отчего неказист его стих?
Много в нём строчек корявых, простых.
И набегают волна за волной
Все они, словно на берег прибой.
* * *
Я скитался всю жизнь по убогим жилищам,
Там, где дряхлая мебель томится в тоске
И откуда жильцы разбрелись по кладбищам
Новоселье справлять не под мрамор - в песке.
Никогда не сумел бы я жить по-иному
И свой образ и Тайну спешил воплотить
Не в роскошных квартирах, не в барских хоромах.
Но схватившись за светлую детскую нить.
Да, мой жребий в сплетенье причудливых линий
И в трудах, и в борьбе, и в колечках волос…
Только сердце поэта живёт и поныне,
Там, где птицы поют в оперении грёз.
Я лишился ума в милых маминых ручках,
В них учился я солнце держать в кулачке,
Остальной потом приобрёл самоучкой -
Стихотворные ритмы и слёзы в зрачке.
ИЗ СБОРНИКА «ЕЛЕНА, ИЛИ ЗЕЛЁНОЕ ЦАРСТВО»
Ты в поле, ты в саду, ты на губах поэта
Поешь всегда светлей, чем иволга с утра.
Дарю Тебе себя, а мне пошли за это
Твой самый чёрный труд. Пришла на то пора.
И всё исполнится Твоей и нашей волей,
Лишь стоит обратить к высотам горним взгляд.
И дети Божии, уроки кончив в школе,
Тебя, одну Тебя послушать захотят.
Нагнись и объясни, чтоб услыхали травы,
Скажи и лошадям, что Ты не знаешь зла.
Что все добры, что изначально правы
Что Ты своей любовью мир спасла.
Быть может, ты одна живешь, в такое веря,
Снимаешь с нас грехи, как с яблок кожуру.
И к Солнцу самому распахиваешь двери,
Чтоб с радугой лучей мы начали игру.
Но это всё вдали, Твой сладкий запах хлеба
Готов я ждать хоть сто, хоть двести долгих лет.
Но ты уже со мной, как солнце и как небо,
Я - Твой, Елена, Твой рабочий и поэт.
|
