|
Все пропасти ты обошёл сегодня,
А также все соблазны на пути,
За грех чужой был брошен в преисподнюю
И там свои обиды победил.
Настал момент Божественной награды,
Ты к ней готов,
Душа твоя чиста.
И вдруг представь,
Что крест ты нёс не ради блаженства —
Ради нового креста.
И Бог не райской озабочен думой,
А тем, как меньше грешников списать в геенну.
Что на это скажешь, друг мой?
Поможешь ли Творцу бедняг спасать?
Ты в адской топке раз уже обжёгся,
А предстоит и два, и три, и шесть…
Как представляешь мудрость парадокса:
Чем ты святей,
Тем тяжелее крест?
* * *
Они пролетели несколько кварталов над крышами домов и спустились к окнам длинного двухэтажного особняка с тускло горевшей лампочкой у входа. Лампочка освещала слова: «Детский дом». В большой комнате, куда проникли через открытое окно Фея и поэт, спали дети. Ветер слабо шевелил ситцевые оконные занавески.
— Здесь я работаю, — сказала Фея.
— Чем же ты занимаешься?
Не отвечая на вопрос, Фея предложила:
— Посмотри вокруг. Что ты видишь?
Поэт увидел над кроватями парящие и слабо светившиеся тени детей.
— Я вижу души детей.
— Что можешь сказать о них?
— Одни светятся ярче, другие слабее. У многих внутри тёмные пятна.
— А теперь посмотри на меня.
Фея коснулась рукой одной из душ, из неё выскользнула мутная тёмная змейка. Она превратилась в чёрную муху, которая с жужжанием закружилась по комнате. Тёмное вкрапление в детской душе исчезло. Фея притрагивалась к другим душам, всюду происходило одно и то же — грязные змейки, капли жидкости, похожей на чернила, тёмные геометрические фигурки вываливались из детских душ, которые вспыхивали ярче, а рой мух, носившихся по комнате, становился гуще. Поэт едва успевал следить за движениями своей спутницы и за метанием гудящей тёмной тучи. Но вот фигура женщины вновь засияла ослепительным светом, отчего рой мух лихорадочно рванулся и вылетел в окно.
— Они напуганы, — пояснила Фея, приняв свой обычный вид, — и некоторое время не станут здесь появляться. Потом всё равно вернутся. Они привыкли считать души людей своим домом.
— Ты поступаешь с детьми, как с той иконой...
— Дети учатся во сне лучше, чем взрослые. Они запоминают то, что делаю я, и, проснувшись, продолжают работу сами.
— Это и есть твоя работа?
— Да, я работаю здесь медсестрой.
— Платят, наверно очень мало? Ты могла бы стать профессиональной целительницей. Сейчас этим ремеслом занимаются многие. И неплохо зарабатывают.
— Это не для меня.
— Почему?
— Не хочу зарабатывать новые долги.
— Долги? Как могут расти долги у тех, кто помогает людям? — недоумевал поэт.
— Мы можем продолжить наше путешествие, — сказала Фея, когда они покинули детский дом. — Хочешь?
— Ещё как!
— Тогда в путь.
|
