Художник и Поэт

К 100-летию со дня рождения писателя

Ребенок двух-трёх лет может часами играть где-нибудь в углу с игрушками, разговаривать с ними и ещё с кем-то, непонятным родителям. Пришедший недавно из мира снов и фантазий, из заоблачных высот, которые церковь называет Тем Светом, теософы - Миром Тонким, прагматики – чепухой, а психиатры – паранойей, ребенок не анализирует тот мир, он в нём живёт, не отделяя от этого. С годами, однако, связь двух миров ослабевает, шум повседневной жизни глушит её мелодии, а к зрелому возрасту человек и вовсе научается с улыбкой слушать разговоры об ангелах, ведьмах, леших, гномах, русалках и прочих персонажах народной фантазии. Им, возможно, есть место в сказках, но никак не в реальной действительности, где нужно пить, есть, зарабатывать деньги, рожать себе подобных и делать многие другие дела, например, ездить на людях, а не на коньках-горбунках и коврах-самолётах. И если кто-то скажет подобному человеку, что некоторые образы, увиденные им во сне, объективны и реальны не менее тех, что встречаются в обычной жизни, наш реалист лишь пожмёт плечами – шутите, батенька.

Не часто, но всё же встречаются люди, умеющие сохранить детское восприятие жизни до старости. К таким людям принадлежал Даниил Леонидович Андреев. Чтобы без долгих предисловий подтвердить вышесказанное, приведу его прелестное стихотворение «Игрушечному медведю, пропавшему при аресте».

Его любил я и качал,
Я утешал его в печали;
Он был весь белый и урчал,
Когда его на спину клали.
На коврике он долго днём
Сидел притворно неподвижен,
Следя пушинки за окном
И крыши оснежённых хижин.
Читался в бусинках испуг
И лёгкое недоуменье,
Как если б он очнулся вдруг
В чужом, неведомом селенье.
А чуть я выйду – и уж вот
Он с чуткой хитрецою зверя
То свежесть через фортку пьёт,
То выглянет тишком из двери.
Когда же сетки с двух сторон
Нас оградят в постельке белой,
Он, прикорнув ко мне, сквозь сон
Вдруг тихо вздрогнет тёплым телом
А я, свернувшись калачом,
Шепчу, тревожно озабочен:
-Ну, что ты, Мишенька? О чём7
Усни. Пора. Спокойной ночи.
И веру холю я свою,
Как огонёк под снежной крышей,
О том, что в будущем раю
Мы непременно будем с Мишей.

На дворе стояла зима 1951 года. Автору стихов исполнилось сорок пять лет и находился он не в «постельке белой», ограждённой с двух сторон верёвочными сетками, - лежал на нарах, за четырьмя стенами Владимирского централа, где пришлось провести целых десять лет. Стихотворение можно, конечно, принять за обычный, свойственный поэтам полёт светлой фантазии в мрачных условиях заточения, если бы не одно доброе или недоброе обстоятельство: Даниил Андреев обладал редким даже для поэта даром визионерства. Для него полёты творческой фантазии сопровождались вполне конкретными зрительными образами, то есть всё приходящее в голову виделось не менее ярко проходившего перед глазами. Сидевший вместе с ним во владимировской тюрьме академик В. В. Парин вспоминал впоследствии: « Было такое впечатление, что он не пишет, в смысле «сочиняет», а едва успевает записывать то, что потоком на него льётся». В наше время, когда визионерство и контактёрство стали массовыми явлениями, сами по себе они уже никого не удивляют, однако споры о том, что и как видел Даниил Андреев за гранью видимого, и насколько его видения соответствуют реальным картинам мира невидимого, не утихают даже среди визионеров. Предвидя будущие дискуссии вокруг своего имени, автор «Розы Мира» писал:

Летящие смены безжалостных сроков
Мелькнули, как радуга спиц в колесе,
И что мне до споров, до праздных упрёков,
Что видел не так я, как видели все.

В истории русской культуры Даниил Андреев занимает своё особое место, при этом, мне кажется, ещё не оценённое по достоинству. Мало того, что он выдающийся поэт, он ещё глубокий и своеобразный историк, литературовед, мистик, не уступающий по силе и умению заглянуть в тонкоматериальные области бытия такому авторитету в этой области, как, например, Эммануэль Сведенборг. Кстати, Сведенборг в 1734 г. был принят в почётные члены Санкт-Петербургской Академии наук. Шлейф мистика не помешал тогдашним русским мужам науки оценить научные заслуги шведского учёного в области математики и астрономии. Даниилу Андрееву же не везёт до сих пор. Исследователи русской литературы ХХ века весьма редко касаются его имени. Выпал Д.А. и из внимания тех, кто занимается русской религиозно-философской мыслью двадцатого столетия. В работах по изучению наследия отечественных философов-космистов он почти не упоминается. Это выглядит странно в наше время повального увлечения теософией, инопланетянами и жизнью «по ту сторону». Правда, всплеск интереса к книге Д.А. «Роза Мира» после её опубликования в начале 90-х гг. был, но не долгий. Причина, как мне кажется, в том, что он, действительно, видел мир уж слишком «не так, как все», при этом его прозрения порой настолько болезненны, что не располагают к длительному знакомству, не дают искомого катарсиса. Он понимал это и, как мог, объяснял читателям: «Я принадлежу к тем, кто смертельно ранен двумя великими бедствиями: мировыми войнами и единоличной тиранией. Такие люди не верят, что корни войн и тираний изжиты в человечестве или изживутся в короткий срок…Люди других эпох, вероятно, не поняли бы нас: наша тревога показалась бы им преувеличенной, наше мироощущение – болезненным».

Таким образом, Даниил Андреев сурово трезв в самооценке своих взглядов, хотя мировоззрение целого ряда других русских литераторов ХХ века, также раненных двумя мировыми войнами и деспотизмом Сталина, не может быть названо болезненным. В чём дело? Почему душевные раны Даниила Андреева оказались столь глубокими?
Стоит подробнее остановиться на некоторых моментах жизненного пути писателя, ибо без них трудно, может быть, даже и совсем невозможно понять, почему он видел мир «не так, как все».

ВЕХИ ЖИЗНЕННОГО ПУТИ

Он родился 2 ноября 1906 г. в семье весьма популярного в начале ХХ в. литератора Леонида Николаевича Андреева. С ранних лет в судьбе мальчика отчётливо проявилось нечто провиденциальное, трагическое и светлое одновременно. Можно начать с того факта, что русский ребёнок родился на чужой земле, в Германии, где в ту пору жили родители, что мать его Александра Михайловна Велигорская, красавица и добрейшее создание, умерла 26 лет от роду сразу после рождения Даниила. Горячо любивший жену и обезумевший от горя Леонид Николаевич, человек крайне впечатлительный и склонный к мрачной меланхолии, возненавидел младенца, видя в нем причину смерти супруги. Что хорошего могло ожидать ребёнка, если бы он остался у отца? Вмешивается Провидение, посылая в Берлин из Москвы сестру Александры Михайловны Елизавету Михайловну, жену известного московского врача Филиппа Александровича Доброва. Она увозит мальчика в Россию, где он сразу попадает в атмосферу любви, почти обожания со стороны людей, со всех точек зрения замечательных. Дом Добровых в Малом Лёвшинском переулке Москвы был широко и хлебосольно распахнут для многих известных людей того времени. В нём бывали Бунин, Шаляпин, Горький, А. Белый, Б. Зайцев, Скрябин, многие артисты Художественного театра. Так что с малых лет Даниил жил не только в атмосфере доброты и ласки, но также в ауре большого русского искусства. «Как хорошо, что я рос у Добровых, а не где-то», - вспоминал впоследствии Даниил Андреев.

И новая трагедия, тяжело ранившая психику мальчика. В возрасте шести лет он заболевает дифтерией. Выхаживает его бабушка Ефросинья Варфоломеевна, души не чаявшая во внучонке. Её хлопотами Даниил выздоравливает, но заражается дифтерией и умирает сама бабушка. Мальчик потрясён, он пишет покаянное письмо Богу, в котором говорит, что отпускает бусеньку в рай к маме и сам готов отправиться туда же. Его успевают перехватить на мосту реки, в которой ребёнок решил утопиться, страстно желая увидеть дорогих ему покойниц.
Семья Добровых была глубоко православной, здесь, с одной стороны, строго отмечали все церковные установления: праздники, посты, исповеди, но с другой - царило широкое религиозное вольномыслие. И такая семейная атмосфера с ранних лет наложила отпечаток на религиозное мировоззрение Д.А. Меньше всего оно связано с церковной обрядностью, гораздо больше с духовной сутью религии. Религию он вообще считал лишь одним из средств постижения истины наряду с наукой, литературой, искусством.

По соседству с домом Добровых находились храм Христа Спасителя и Кремль. В обеих святынях Даниил бывал часто. В августе 1921 года, в возрасте 14 лет, он получает первый яркий опыт визионерства, когда над московским Кремлём перед его глазами внезапно возник Небесный Кремль. Об этом видении Даниил Андреев позже писал: «…оно открыло передо мной…такой бушующий, ослепляющий, непостижимый мир, охватывающий историческую действительность России в странном единстве с чем-то неизмеримо большим над ней, что много лет я внутренне питался образами и идеями, постепенно наплывавшими оттуда в круг сознания».

Видения, с одной стороны рвали его связи с большинством обычных людей, с другой - были некоей охранной грамотой на пути из мира прекрасных снов детства в жестокую действительность. Он уходил в эти сны сознательно, когда безоблачное небо детства и юности затянулось тучами революционных событий. Сначала такие уходы были отрывочными, временными, потом визионерство стало постоянным спутником душевного мира Д. А.

Он не был представителем серебряного века русской поэзии (созрел как поэт позже), но по укладу жизни и воспитанию, а также по тончайшей нервной организации принадлежал к людям типа Владимира Соловьёва, Блока, Белого, Волошина. Хорошо передаёт особенности внутреннего мира Д.А. стихотворение, написанное в 1936 году. Оно о первой детской любви восьмилетнего мальчика к девочке на пять лет старше, принадлежащей уже наполовину к миру взрослых.

Куда ведёт их путь? В поля?
Змеится ль меж росистых трав он?
А мне – тарелка киселя
И возглас фройлен: «Шляфен, шляфен!» (Спать, спать)
А попоздней, когда уйдёт
Мешающая фройлен к чаю,
В подушку спрячусь, и поймёт
Лишь мать в раю, как я скучаю.
Трещит кузнечик на лугу,
В столовой - голоса и хохот…
Никто не знает, как могу
Я тосковать и как мне плохо.
Всё пламенней, острей в груди
Вскипает детская гордыня,
И первый, жгучий плач любви

В пору написания этих стихов он был уже зрелым человеком. Эпоха фройлен и веры в небесный рай давно канула в прошлое, приходилось голодать, мыкаться без работы, ощущать обострённой интуицией приближение ареста… Но картины детства, ощущение «первого, жгучего плача любви» вставали перед ним «всё пламенней и острее». Живший раньше в куда более комфортных условиях, но похожий на Д.А. по психическому складу Фёдор Тютчев писал о мучительности жизни на грани «двойного бытия». Каково же приходилось Даниилу Андрееву! Да, он нежной кожей тела и души чуял волны хлынувшего Апокалипсиса. И спасался от него не только в своих снах, но ещё и в родной природе.

Мы мальчики: мы к юному народу
Принадлежим и кровью и судьбой.
Бывает час, когда мы не на бой,
Но для игры зовём к себе природу.

Своеобразная игра с природой была его жизнью. В тридцатые годы он неделями скитался по России босой, с котомкой за плечами, ночуя в стогах сена. И вообще предпочитал ходить босиком, где только можно, даже на асфальте, говоря, что обувные подошвы отрезают от контактов со стихиалиями. Жена возмущалась: « Ну, земля, это ладно, но что можно почувствовать на грязном городском асфальте!» Он отвечал: «На асфальте излучение человеческой массы очень сильное». Что же касается стихиалий – всех этих гномов, ундин саламандр и прочих природных духов, описанных другими визионерами, то он их видел так же, как бабочек и стрекоз, но видел по-своему, брызжущими жизнью прекрасными живыми существами, являющимися поэту-бродяге.

Из шумных, шустрых, пёстрых слов
Мне дух щемит и жжёт, как зов,
Одно: бродяга.
В нём – тракты, станции, полынь.
В нём ветер, летняя теплынь.
Костры да фляга.
Следы зверей, следы людей,
Тугие полосы дождей…
Заря на сене, ночь в стогу…

Остро чувствовал и предупреждал, что всему этому может наступить скорый конец: «Когда наступление машинной цивилизации на природу станет производиться в универсальных масштабах, весь ландшафт земной поверхности превратится в законченную картину антиприроды, в чередовании урбанизированных садов и небоскрёбов. Стихиалии оторвутся от своей среды…Реки и озёра, луга и поля Земли станут духовно пустыми, мёртвыми, как реки и степи Марса… Эта внутренняя опустошённость и внешняя искалеченная природа ни в ком не сможет вызвать ни эстетических, ни пантеистических чувств, и любовь к природе прежних поколений сделается психологически непонятной». Тревога мрачная, но разве не справедливая?..

На войну его призвали в 1942 году, раньше не брали, поскольку числился негодным к строевой службе. На фронте он подносил снаряды и патроны, служил в похоронной команде, подбирая и закапывая трупы погибших на полях сражений. Читал над ними православные заупокойные молитвы. Участвовал в прорыве блокады Ленинграда. В начале 1945 года, будучи отозван в Москву, как художник-оформитель, с головой погружается в написание романа «Странники ночи», начатый ещё в 30-е годы, - о людях Москвы, живущих в условиях чекистского террора. Понятно, что в атмосфере тогдашней тотальной слёжки, тем более, что жилище Добровых было «уплотнено» жильцами, вселившимися по ордерам НКВД, писательские занятия Даниила Андреева не могли не привлечь внимания всевидящих органов. В апреле 1947 г. его арестовывают. Через день приезжают за женой. Обыск продолжается в течение 14 часов, изымают не только рукопись романа «Странники ночи», но и другие рукописи писателя. В некоторых из них Сталин изображался, как одна из промежуточных инкарнаций Антихриста. Материала было более чем достаточно для вынесения самого сурового приговора - 25 лет лишения свободы (смертная казнь в ту пору была ненадолго отменена). Жену на такой же срок отправили в лагеря Мордовской АССР. Чекистский каток прошёлся и по остальным членам семьи Добровых, их осудили на разные сроки «за соучастие в подготовке покушения на жизнь товарища Сталина». Естественно, главным организатором «покушения» числился Даниил Андреев. И в данном случае наказание имело основания, ибо писатель действительно «покусился» на живой образ диктатора, объявив его «нежитью», дьявольским фантомом.

По словам очевидцев, Даниил Андреев выслушал приговор с улыбкой, словно предвидя, что продержать его в тюрьме двадцать пять лет властям не удастся. Так оно и вышло. Но в 1954 г. в тюремной камере он пережил обширный инфаркт и освободился в 1957 году полным инвалидом. За два года жизни на свободе завершил главный труд жизни – «Розу мира» - поэтически-философский трактат о мироустройстве Вселенной и одновременно пророчество о том, что ожидает нашу планету в ближайшие десятилетия.

Это интереснейший, местами гениальный в своих предвидениях трактат, впервые опубликованный пятнадцать лет назад, вызвал в своё время массу откликов. Даниила Андреева сравнивали с Данте, Нострадамусом, некоторые рьяные почитатели объявили его даже автором нового Евангелия. Возникли и до сих пор существуют общества последователей «Розы мира», рассматривающих книгу, как Откровение ХХ-ХХI веков. Постепенно восторги, как это водится, схлынули. Появились критические отзывы, неодобрительные суждения о фантасмагориях Даниила Андреева высказала церковь. Свою лепту в охлаждение непомерных восторгов по поводу труда покойного мужа внесла также вдова Даниила Андреева Алла Александровна, ставшая после ухода мужа примерной христианкой. Она приезжала в Новосибирск, и я лично слышал, как она одёрнула представительницу городского общества «Роза мира» за преувеличение роли покойного мужа. Разъяснила, что на роль автора нового Евангелия Даниил Леонидович никогда не претендовал и создавать общества его имени не заповедал. «Он был подлинным христианином, получавшим свои откровения в результате православных молитв»,- заключила свою отповедь Алла Александровна.

Совсем недавно ушедшая в возрасте 96 лет А. А. оставила воспоминания «Жизнь Даниила Андреева, рассказанная его женой». Она была истинным другом этого замечательного человека, поэтому её свидетельства о пройденном вместе пути, её размышления о совместной арестантской Голгофе заслуживают того чтобы осветить их подробнее. Вот как она описывает ход следствия по делу мужа.
«Героев на следствии среди нас не было. Думаю, что хуже всех была я; правда, подписывая «статью 206», т.е. знакомясь со всеми документами в конце следствия, я не видела разницы в показаниях (моих и других арестантов). Почему на фоне героических партизан, антифашистов, членов Сопротивления так слабы были многие из русских интеллигентов? Об этом не любят рассказывать.
Понятия порядочности и предательства в таких масштабах отпадают. Многие из тех, кто оговаривал на следствии себя и других (а это подчас было одно и то же) заслуживали величайшего уважения в своей остальной жизни.

Основных причин я вижу две. Первая – страх, продолжавшийся не одно десятилетие, который заранее подтачивало волю к сопротивлению, причём именно к сопротивлению «органам». Большая часть людей, безусловно, достойных имени героев, держались короткое время и в экстремальных условиях… У нас же нормой был именно этот выматывающий душу страх, именно он был нашей повседневной жизнью.
А вторая причина та, что мы никогда не были политическими деятелями. Есть целый комплекс черт характера, который должен быть присущ политическому деятелю – революционеру или контрреволюционеру, это всё равно, у нас его не было.

Мы были духовным противостоянием эпохе, при всей нашей слабости и беззащитности. Этим-то противостоянием и были страшны для всевластия тирании. Я думая, что те, кто пронёс слабые огоньки зажжённых свечей сквозь бурю и непогоду, не всегда даже осознавая это, своё дело сделали.
А у меня было ещё одно. Я не могла забыть, что против меня сидит и допрашивает меня такой же русский, как я. Это использовали, меня много раз обманули и поймали на все провокации, какие только придумали. И всё же, даже теперь, поняв, как недопустимо я была не права тогда, я не могу полностью отрезать «нас» от «них». Это – разные стороны одной огромной национальной трагедии, и да поможет Господь всем нам, кому дорога Россия, понять и преодолеть этот страшный узел».

Читая эти пронзительные по трагичности и честности самооценки Аллы Андреевой, нельзя их распространить на поведение во время ареста самого Даниила Леонидовича. Разве не проявлением героизма была его слова, начертанные на акте о предании конфискованных рукописей и писем сожжению? «Протестую против уничтожения романа и стихов. Прошу сохранить до моего освобождения. Письма отца (Л.Н. Андреева) прошу передать в Литературный музей». Это был прямой вызов произволу властей, редкий в то время. А когда приблизилось время освобождения и Даниилу Андрееву нужно было лишь промолчать по поводу несправедливой отсидки, он пишет в Комиссию по рассмотрению дел заключённых: «Я никого не собирался убивать (имелось в виду обвинение в подготовке убийства Сталина), в этой части прошу моё дело пересмотреть. Но, пока в Советском Союзе не будет свободы совести, слова и свободы печати, прошу не считать меня полностью советским человеком». Новый вызов властям означал, что при освобождении, до которого ему оставалось досидеть еще восемь месяцев (Комиссия сократила срок наказания с 25 до 10 лет), судимость не будет снята, а прописка в Москве не разрешена. Скитаясь по чужим квартирам и больницам, перебиваясь на случайные литературные заработки, Даниил Андреев закончил свой земной путь в возрасте 53 лет, оставив обширное литературное наследство, к нынешнему времени, в основном, опубликованное.

ПОЭТ, ФИЛОСОФ, ПРОРОК

Жизненная нагрузка на психику Даниила Андреева, как мы видим, была чрезмерной. Удивляет, как при такой судьбе он не сломился, не озлобился, сохранил светлые мотивы в стихах и надежду на лучшее будущее в прозе. Поражает также итог, который он подвёл своей жизненной одиссее в «Розе Мира»:
«Как могу я не преклоняться с благодарностью перед судьбой, приведшей меня на десятилетия в те условия, которые проклинаются почти всеми, их испытавшими, и которые были не вполне легки и для меня, но которые вместе с тем послужили могучим средством к приоткрытию духовных органов моего существа. Именно в тюрьме с её изоляцией от внешнего мира, с её неограниченным досугом, с её полутора тысячью ночей, проведённых мною в бодрствовании, лёжа на койке, среди спящих товарищей – именно в тюрьме для меня начался новый этап…». Как тут не вспомнить похожие на эту исповедь признания некоторых религиозных деятелей Индии, которые, попав в тюрьму, благодарили Шиву за возможность беспрепятственно заниматься йогой.

Содержательное метафизическое и «метакультурное» (термин Д.А.) своеобразие «Розы мира» сочетается с необычным словарём этой книги, где наряду с уже встречаемыми в гностических источниках именами «Лилит», «Люцифер» или терминами с явно санскритскими корнями, такими, например, как «брамфутары», можно встретить немало ранее никогда не попадавшихся в эзотерической литературе выражений: «затомис», «уицраор», «жругры» и т.д. К счастью, вдумчивый современный читатель, знакомый с книгами Е.П. Блаватской и Е.И. Рерих, подготовлен сегодня к спокойному восприятию метафизической информации Даниила Андреева. Да, Тонкий мир существует. Да, он наполнен духами разных степеней, от жрецов Атлантиды и древнего Египта до развоплощённых инквизиторов и колдунов. Да, порой контактёры ловят слова исчезнувших языков или терминологию представителей иных цивилизаций. Каким ещё образом объяснить «наваждения» Даниила Андреева? Можно, конечно, принять к сведению и согласиться с мнением церковных авторов, которые расценивают некоторые картины тонкого бытия, увиденные Даниилом Андреевым, как бесовские наваждения, но как понять тех учёных, которые объявляют все явления Тонкого мира больным бредом? Тогда и Пушкина, узревшего одновременно «и горний ангелов полёт, и гад морских подводный ход, и дольней лозы прозябанье» можно обвинить в ненормальной психике. Куда ближе к истине Алла Андреева, когда пишет:
«Даниил Андреев не только в стихах и поэмах, но и в прозаической «Розе Мира» - поэт, а не философ. Он поэт в древнем значении этого понятия, где мысль, слово, чувство, музыка…слиты в единое явление. Именно такому явлению древние культуры давали имя – поэт.

Весь строй его творчества, образный, а не логический, всё его отношение к миру, как к становящемуся мифу – поэзия, а не философия.
Возможны ли искажения при передаче человеческим языком образов иноматериальных, понятий незнакомого нам ряда? Я думаю, что не только возможны, но неминуемы. Человеческое сознание не может не вносить привычных понятий, логических выводов, даже простых личных пристрастий и антипатий. Но, мне кажется, читая Андреева, убеждаешься в его стремлении быть, насколько хватает дара, чистым передатчиком увиденного и услышанного.

Никакой «техники», никакой «системы медитаций» у него не было. Единственным духовным упражнением была православная молитва, да ещё молитва «собственными словами».
Во всём права Алла Андреева, только не договаривает, что в видениях мужа присутствуют не только искажения «логические», словесные, но и содержательные, Д.А очень часто видел то, что любой православный подвижник называет «прелестями», а буддист - «майявическими картинками». Тот и другой стремятся пройти «искажения», как можно быстрее, и выйти в реальные, божественные слои инобытия, Даниил Андреев же по большей части застревал в областях тонкоматериальных. К чести писателя, сам он не настаивал на личной непогрешимости. В «Розе Мира» в главе о возможном приходе к власти на земле Князя Тьмы Д. Андреев пишет: «Многое воспринимаю я при помощи различных родов внутреннего зрения: и глазами фантазии, и зрением художественного творчества, и духовным предощущением. Кое-что вижу и тем зрением, которым предваряется долженствующее быть. Но всё, что я вижу впереди, - для меня желанное; и нередко я совершаю, может быть, незаметную подмену, принимая желаемое за объективно предназначенное к бытию». (Выделено мною, -Ю.К.)
Такое признание самого автора «Розы Мира» даёт ключ к разгадке многих пассажей его незаурядной книги. Ни «желанные», ни «ненавидимые» картины будущего, увиденные внутренним зрением не могут служить надёжной основой пророчества. Прежде чем православные старцы отваживались на метафизические суждения или на прогнозы, они проходили длительную полосу «трезвения» - полного обуздания сферы эмоций. Кроме того, великие пророки прошлого, как правило, тщательно зашифровывали свои пророчества, одевали их в весьма туманную форму. Таковы Откровение апостола Иоанна, таковы центурии Нострадамуса. Причина не только в осторожности авторов пророчеств, не желавших направлять толпы верующих по обозначенной пророком мысленной колее. Будучи реалистами, они понимали, что будущее складывается из очень многих факторов, в том числе неизвестных ни одному пророку. Поэтому права народная мудрость: «Бабушка надвое сказала». Одни пророчества сбываются, другие - нет даже у признанных религией авторитетов. Даниил Андреев к их числу не принадлежит. На сущностный план его видений в значительной степени наложен неизжитый личный.

Но как нельзя человека с большим литературным даром да ещё прошедшего мученический жизненный путь ставить в один ряд с многочисленными заурядными контактёрами, так неправомерно противопоставление поэтического видения мира научно-философскому, что делает Алла Александровна. Метафизика Индии, столь ценимая во всём мире, поэтические гимны «Ригведы» относит к шрути - нетленному знанию, тогда как филосовскую Веданту только к смрити – знанию относительному, смертному. Поэтический мир того же Пушкина по онтологической глубине не уступает трудам самых выдающихся философов мира.
Нечто подобное можно утверждать о Данииле Андрееве. При всех его поэтических аберрациях, связанных с особенностями жизненного пути, «Роза мира» содержит замечательные по глубине прозрения, имеющие непосредственное отношение к нашей сегодняшней действительности.

ЭПОХА КНЯЗЯ МИРА СЕГО В «РОЗЕ МИРА»

Думаю, следует подробнее остановиться на этом разделе главной книги Даниила Андреева. И потому что пророчества мысли «Розы Мира» совпадают с христианскими. И потому что нынешнее развитие западной цивилизации, а также подключившейся к ней России, пока лишь подтверждает предвидения Даниила Андреева.
Эпоха Розы Мира, то есть всеобщего счастливого мироустройства нашей планеты, по мнению Д. А. наступит уже в 21-м веке. « При благоприятном решении ряда исторических дилемм, - писал он, - она (Роза Мира) действительно водворит на земле условия Золотого Века. Она упразднит государственное и общественное насилие. Она устранит какую бы то ни было эксплуатацию. Она ослабит хищное начало в человеке. Она смягчит нравы народов до той степени, на какую намекают нам вещие сны светлых мечтателей прошлого. Она откроет перед людьми пучины познания об иных мирах… Она поднимет некоторые виды животных до овладения речью и до разумно- творческого бытия. Неослабными предупреждениями о грядущем князе мрака она заранее вырвет из-под его духовной власти мириады тех, кто без такого предупреждения мог быть им обольщён и вовлёкся бы в колесо горчайшего искупления... Но остаётся несколько противоречий, которых не сможет разрешить и она (Роза Мира): их вообще нельзя разрешить до тех пор, пока человечество, как говорил Достоевский, не переменится физически…Главнейшие из этих противоречий психологически выражаются наличием в человеке импульса жажды власти и сложной двойственной и противоречивой структурой его сексуальной сферы».

Даниил Андреев полагает, что ХХI век в основном решит материальные проблемы человечества, наступит эпоха относительного изобилия и обеспеченности подавляющего числа людей, политически государства мира объединятся в единую систему с единым управлением под присмотром некоей духовно-этической Лиге во главе с духовным понтификом. Именно эта Лига создаст систему законов, ограничений и противовесов, регулирующих поведение людей в обществе и сдерживающих неконтролируемый выплеск указанных выше противоречий природы человека. На земле воцарится гармония. Деспотизм государств, войны, революции, голод, бедность, эпидемии – всё это уйдёт в прошлое, о котором поколения людей будут знать лишь из книг и памятников искусства. Не отвлекаемые социальной борьбой силы людей будут уходить на духовное и физическое совершенствование, на утоление жажды познания и жажды творчества, на личную жизнь, несравненно обогатившуюся, усложнившуюся и расширившуюся.
Однако духовно- этическая Лига, как всякая внешняя узда, не сможет всегда властвовать над внутренним миром человека.

«Хотя всеобщее изобилие подорвёт корни зависти материальной, останутся нетронутыми корни зависти духовной, ибо различная степень и различные виды одарённости будут выдвигать одних на руководящие роли, а других – на роли руководимых. С течением эпох очертания интеллигенции совпадут с очертаниями человечества. Но интеллигенция не будет единой, а производители материальных благ перестанут ощущать себя солью земли. Проблемы материального изобилия и комфорта, проблемы технические и хозяйственные утратят своё преобладание. И глухое недовольство начнёт томить тех, кто считает себя производителями материальных ценностей, чей душевный и умственный строй заставляет их тяготеть к работе в областях промышленной техники, хозяйства, агрономии, точных наук, изобретательства, ..ибо тогда первенствовать будут круги, работающие над проблемами этическими, эстетическими, трансфизическими, религиозными… Вот это-то глухое недовольство и зависть к положению интеллигенции гуманитарной и окажется одной из общественно-психологических предпосылок для движения, которым воспользуется явившийся в человеческом облике противобог».

Даниил Андреев весьма подробно живописует приход Антихриста к власти на фоне сползания мирового сообщества, с одной стороны к разнузданной свободе, а с другой – к единоначалию человека, который такую свободу обеспечит. Антихрист, по словам Андреева, снимет последние запреты, ещё ограничивающие свободу слова, запрет нарушения норм общественного стыда и запрет кощунства. Он явится как философ, который обоснует необходимость полной моральной раскрепощённости под флагом свободы совести. Он явится в облике человека-чудотворца, производящего феномены, которые не снились ни одному факиру. Антихрист будет представлять, по описанию Д. Андреева, некую сверхчеловеческую комбинацию из Вольтера, Калигулы, Гитлера, Кашпировского и доброго десятка разного рода колдунов и факиров в одном лице.
Нет смысла пересказывать те мерзости, которые будут твориться при Антихристе по описаниям Д. Андреева, хотя бы потому, что экран телевизора уже сегодня показывает их с достаточной полнотой. А «борцы за права человека» и государственное законодательство многих европейских государств обнаруживают недвусмысленное тяготению к действительности, предсказанной Даниилом Андреевым. Здесь важны не те или подробности, а также указанные писателем временные координаты. Важен ход размышлений Д.А. Он совпадает с предупреждениями Библии, Корана, Махабхараты, с мыслями Достоевского в главе «Великий Инквизитор» в « Братьях Карамазовых и в романе «Бесы».

Отметим также, что любые негативные пророчества, даже если они содержатся в священных книгах, даются, по словам пророков, именно, чтобы мрачные прогнозы не сбылись или сбылись в максимально ослабленном виде. Человек не должен влечься по предсказанному пути, словно бык на верёвочке, Поэтому религиозные пророчества всегда окрашены в светлые тона по пушкинскому принципу «печаль моя светла». Это не убаюкивание человека сказками, но абсолютная уверенность всех религиозных пророков в конечной победе сил добра над злом. Истинность великих пророчеств в том, что они исходят от индивидуальностей типа Кришны, Будды, Иисуса Христа, успешно прошедших в своём развитии циклы, которые ещё предстоит пройти массовому человечеству. Они знают все ловушки человеческого сознания и предупреждают о них, чтобы люди двигались по магистральной дороге эволюции, а не по её закоулкам.
Даниил Андреев, конечно, не принадлежит к пантеону указанных выше индивидуальностей. Будучи тонким психиком, он уловил в пространстве недоступные рядовому человеку колокола тревоги и транслировал их на страницах своей книги. При этом наложил на трансляцию существенные черты собственного психомира, сложившегося в условиях надломленной жизни. Отсюда тягостное впечатление, возникающее у читателя при чтении многих страниц «Розы Мира», тогда как библейское Евангелие такого впечатления не оставляет.

С точки зрения религий все чудовища Шаданакара (нашего планетного глобуса по терминологии Д. Андреева), как и других миров Вселенной, описанных в «Розе Мира» - это иллюзия, фантомы, «нежить». Каждый человек видит их по-своему или совсем не видит. Все развитые религии мира говорят об иллюзорности наших представлений. А с точки зрения теософии и Агни Йоги, с которыми у Д. Андреева были принципиальные расхождения (об этом позже), ад и рай не есть плоды творчества Творца, но результат мысленно-чувственной деятельности его порождения - человечества. Как это понимать?

До появления человека на земле в том виде, в каком мы его знаем теперь, единственным творцом на земле был Тот, кто сотворил всё, включая Своё подобие. Конечно, он не мог породить ад и его чудовищ. С появлением же человека начался процесс сотворчества с Богом. Человек сам строит себе жилища, создаёт различные вещи, преобразует природу. Эта часть творчества не нуждается в особых комментариях, но невидимое творчество человека: его мыслеформы и чувствоформы не столь очевидны и доступны зрению только ясновидящих людей. Когда тысячи, миллионы людей создают одни и те же предметы, мыслеформы этих предметов населяют астральное пространство подобно тому, как сами предметы населяют пространство земли. Рассмотрим данный факт на примере известного чудотворца Индии Саи-Бабы. Это человек с явными паранормальными способностями на глазах многих людей материализуeт перстни, серьги, некоторые другие предметы, причём делает это под пристальным наблюдением весьма недоверчивых людей, в том числе известных учёных. Фактор гипноза исключается, поскольку вещи, созданные индусом-чудотворцем, люди увозят с собой. Что может сие означать? Только одно – концентрацией воли Саи-Баба сгущает астральные прообразы вещей до их материального состояния. То же самое делает любой другое человек, например ювелир, только у него процесс материализации перстня от замысла до конечного продукта длиннее и протекает по-иному. Но в основе всего, так или иначе, лежит мысль.
Может быть, сказанное поможет лучше объяснить, как мысли зависти, ревности, злобы, ненависти, жестокости, накопленные за всю историю человечества, сформировали тонкоматериальный институт, названный церковью адом. В конечном счёте ад создан именно людьми, а не Богом.

Таким образом, с точки зрения восточной философии Даниил Андреев увидел в своих мрачных прозрениях не демоническую структуру Вселенной, но лишь созданные многовековым мыслетворчеством человечества кошмарные образы, которых Гойя когда-то изобразил живописно и дал своему творению название «Сон разума рождает чудовищ». Да, эти образы, церковь называет их бесовскими, существуют объективно, они могут влиять на сознание человека, а если человек испытывает страх, бесы могут усиливать такое чувство и довести человека до безумия. Каждый религиозный подвижник на известной ступени своего восхождения атакуется «нежитью» в бодрствующем состоянии, в процессе молитвы, тогда как обычный человек атакуется кошмарами во сне. Но при настойчивом устремлении к реальному Творцу или в сверхличном служении высоким идеалам и тот и другой человек успешно проходит устрашения адских областей Шаданакара «Розы Мира». Это очень важно учитывать при чтении книги Даниила Андреева.

Многое из увиденного писателем в его «снах» 50-х годов определилось в сегодняшней земной реальности. Не важно, что персональные Антихрист и его подруга Лилит пока не явились воочию, сексуальные мерзости, описанные Даниилом Андреевым, пышным цветом расцвели в средствах массовой информации. Также процесс глобализации по-американски, протекающий на наших глазах, очень напоминает картины, нарисованные фантазией Даниила Андреева в последней главе «Розы Мира». Предвидел писатель и тот факт, что не весь мир покорится мондиалистским устремлениям мировой империи зла, а такой империей мало по малу становится страна-изобретатель данного термина. Но по принципу: «на воре шапка горит» она приклеивает эту кличку другим странам, противящимся её претензиям на мировое господство. Реальные процессы, таким образом, пошли методом временной рокировки – не утверждением эпохи Розы Мира сначала, а эпохи Антихриста потом, но – наоборот.
Даниил Андреев рассматривал эпоху Сталина, как репетицию антихристовой, причём самого советского вождя полагал промежуточной реинкарнацией противобога. В «Розе Мира» он разъяснял необычайную работоспособность Сталина именно его способностью во время ночных бдений впадать с созерцательное состояние «хохха», во время которого, якобы, происходила энергетическая подпитка кремлёвского диктатора силами мирового зла.

Однако взгляд Даниила Андреева на Сталина и Гитлера, как двух дьяволов, пожиравших друг друга, и что первый из них является предтечей Антибога, не подтверждён реальными фактами. Этих фактов гораздо больше в пользу того, что в интересах будущего России Высшие Силы, как это ни парадоксально, поддерживали кремлёвского диктатора. Такое предположение особенно зримо сегодня, когда безудержная «демократическая» вакханалия, развязанная в России, втягивает страну в новую пропасть и диктатура сильной личности вырисовывается в глазах многих, как единственная возможность вывести страну из штопора в бездну.
Более того, сама концепция книги Д. Андреева, где Мироздание рассматривается, как извечная борьба Добра и зла нуждается в очень существенных поправках.