Художник и Поэт

Ариавартой — страной ариев называют Индию индусы. Не все жители этой страны, но именно индусы. Потому что национальность в Индии определяется не цветом кожи или крови, не по ДНК, а по вероисповеданию, Последователь ислама в этой стране никогда не скажет о себе, что он индус, но — муслим. Той же конфессиональной принадлежностью обозначит свою национальность буддист, сикх, джайн… Но во внешнем облике жителей Ариаварты можно увидеть и европейские черты, и азиатские и негроидные.

Позже я узнал, что Ариавартой в прежние времена называлась не вся Индия, а только ее северная часть, откуда пришли белые люди-арии. Они завоевали полуостров Индостан, смешались с его древними насельниками-дравидами и дали название всему субконтиненту. В разные времена силой и мирными путями сюда проникали также азиатские народы. Это понятно.На севере Индия граничит с Монголией, на востоке — с Китаем, на западе (в прежних границах) — с Афганистаном. Таким образом, в Индии сегодня представлены три расы: черная, желтая и белая. Черная — потомки древних дравидов живут главным образом на юге полуострова, желтая — по преимуществу на севере, белая, арийская — всюду. Белыми ее представителей можно назвать не по цвету кожи, а по чертам лица. Оттенки же кожи бывают всякими, от почти светлых до густо-темных.

В свое время Н. К. Рерих, проводя раскопки в европейской части России и на севере Индии, поражался сходству древних культур двух стран и высказал предположение о заселении Ариаварты славянскими племенами. В наше время эта гипотеза разделяется очень многими учеными. Более того, есть предположения, что пеласги — праславянские племена, жившие в Приднепровье, двигаясь на юг, заселили территорию Греции и Италии (этруски) и дали первичные импульсы развитию античной культуры в этих странах, о чем свидетельствуют не только археологические находки, но и топонимические и языковые исследования. А пеласги, жившие в районах Урала и Южной Сибири, ушли в Индию, где в результате смешения праславянских и дравидских культур родился древнеиндийский эпос и Веды. А на Урале раскопаны остатки городищ под общим названием Аркаим, где жили 2500 лет назад наши общие с индусами предки.

Соблазнительные факты. В том смысле, что «В начале были славяне, и славяне были у Бога, и славяне были…» Но не соблазнимся! Мировая культура хороша своим разнообразием. Чем крикливее претензии какого-либо народа на уникальность, на первородство и превосходство, тем вероятнее опасность потерять даже вторичность. Арийская избранность немцев, провозглашенная Гитлером, плохо закончилась для Германии. Индия никогда не кичилась своей мудростью, хотя к ее риши (мудрецам) шли учиться с древних времен философы Древней Греции и Рима. И она, давшая миру Капилу, Будду, Шанкарачарью, махатму Ганди, не стеснялась учиться даже у завоевателей. Покоривший ее император Великих Моголов Акбар — национальный герой Индии. А приведший страну к освобождению от британского владычества ненасильственным путем Махатма Ганди заявил, что мудрости ненасилия учился у Льва Толстого.

Индусы никогда ни на кого не нападали, но сами неоднократно были оккупированы. Им в течение ряда веков силой навязывали чужую культуру то ислама, то христианскую. И что же… Индия осталась сама собой, бережно храня самое, возможно, прекрасное произведение исламской архитектуры — Тадж Махал и сделав английский язык языком интернационального общения своего субконтинента, где жители говорят на многих языках.

Мы в отличие от индусов отстаивали свою независимость в жестоких войнах и сами, расширяясь, не раз прибегали к насилию. Но, покоряя народы, не стремились русифицировать их, наоборот, перенимали их культуру, обычаи, одежду, а самим завоеванным народам позволяли свободно развиваться. В советский период мы дали возможность национальным культурам вместе с русской участвовать в концерте мировой культуры.

Бывая в Индии, я не однажды слышал, что Россия расширяла свое территориальное пространство примерно так, как это делали ее праславянские предки, когда они завоевывали Индостан. Русские умели делать из своих противников друзей, подобно тому, как царь обезьян Хануман с его обезьяньим войском стал лучшим соратником Рамы. В эпосе «Рамаяна» Рама и его сподвижники олицетворяли пришедших в Индию ариев, а Хануман и его племя обезьян — тех древних дравидов, которые стали союзниками наших общих предков.

Не однажды в Индии я слышал восторженные отзывы о советской России и выражение недоумения, что с вами случилось? Это было семь-десять лет назад, думаю, сейчас недоумения поутихли. Тем более, что в самые тяжелые для нас годы индусы поддерживали меня и моих товарищей пророчествами своих мудрецов, что России в ХХI веке предстоит великое будущее, что с возрождением нашей страны начнется Сатья юга — Золотой век для народов всего мира.

На седьмой день нового тысячелетия, то есть 7 января 2001 года, примерно в 14 часов по местному времени, наш самолет приземлился в Дели. Для почти всех участников это было первое посещение Индии. Для меня шестое. Основное ядро группы составляли предприниматели из Владивостока — 12 человек, некоторые из них приехали с женами. Большую часть я знал по прошлогодней экспедиции на Алтай. Яркие люди. Представители той генерации, которую называют новыми русскими. Только без кавычек. Они — владельцы торговых фирм, магазинов, производственно-коммерческих компаний. Как правило, мастера спорта по восточным единоборствам. Что привело их на Алтай и в Индию? Тридцатипятилетний руководитель ассоциации предпринимателей, включающей триста человек, Максим Голышев без обиняков ответил:

— Деньги. Когда в моих руках стали скапливаться крупные суммы, я стал задумываться, что с ними делать? Я видел, как некоторые из моих партнеров тратились на изысканные столы, роскошные особняки, на дорогие автомашины. И сам я, что греха таить, сменил своего «Жигуленка» на «Мерседес». Но когда подкатил на нем к подъезду офиса, уловил странные взгляды сослуживцев. Ведь не кто иной, как я cам, учил их, что деньги это энергия, и когда человек закачивает ее в себя сверх меры, он лопается. Я и мои друзья не раз были свидетелями, как наши партнеры по бизнесу спивались или «садились на иглу», гибли в уголовных разборках или в автокатастрофах. А если не они сами, так их близкие. Я продал свой «Мерседес» и снова пересел в «Жигули».

— Не раз. Весь бизнес тесно переплетен с криминалом. Не только в том смысле, что в нем присутствует много действующих уголовных авторитетов и не мало бывших, но и в том, что все мы вынуждены не ладить с законом, потому что законодательство никуда не годится.

— Скажи откровенно, вы делитесь выручкой с уголовниками или с милицией за то, что они вас охраняют?

— Почему не должно получаться. Мы помогаем детдомам, мы вкладываем деньги в строительство оздоровительных детских учреждений, откликаемся на просьбы различных культурных и духовных организаций. Уголовники смотрят на нас, как на забавных, непонятных чудаков, но уважают, не трогают. Я уловил один интересный жизненный закон: если ты работаешь на Бога и на людей, Бог и люди тебе помогают, тебя защищают, а если работаешь только на себя — защищай себя сам.

— Чтобы укрепить в себе понимание этого закона. А еще затем, чтобы разобраться, что же такое Бог?

Андрей Косолапов чуть старше Максима. Он — владелец крупной фирмы по продаже бытовой техники, и три года назад уже был в Индии.

— Я сильно пил, — рассказывает Андрей. — Две бутылки водки за вечер было моей обычной нормой. Понятно, что при таком режиме жизни и здоровье стало пошаливать, и дела в фирме покачнулись. В Индии я попал в шиваитский центр. Что они со мной сделали, до сих пор не понимаю, но вернувшись домой, засел за духовную литературу и стал потихоньку отходить от пьянства. Сейчас потерял к водке всякий интерес. Зато появилось желание понять, откуда человек приходит в этот мир, зачем приходит и куда уходит?

— Именно. Книжек всяких о смысле жизни я прочитал много, хочется встретить теперь мудрых людей.

Наталья Каткова — обладатель профессии, с которой мне сталкиваться приходится очень редко — она руководитель налоговой службы в Чите. Дважды по две недели стояла вместе с нашими группами у Белухи, а вот теперь решила постоять в Гималаях. Зачем?

— Видимо затем, чтобы уравновесить земное тяготение моей профессии, — улыбается Наталья.

Профессиональные интересы москвича Сергея Карпухина иные — он художник-фотограф, а еще каждое лето совершает одиночные путешествия в таежных дебрях бассейнов рек Оленек, Яна, Индигирка. Путешествует на байдарке, которую нередко приходится тащить на себе по берегу вместе с другим грузом, общий вес которого составляет около ста килограммов. Груз перетаскивает челночным способом. Иногда случается попадать в места, удаленные на многие сотни километров от ближайшего человеческого жилья. Что привело любителя уединения в нашу группу и в обжитую Индию?

— Путешествуя по Северу, я не раз бывал между жизнью и смертью. Не понаслышке знаю черный тоннель, по которому движется душа и свет в конце тоннеля. Видел НЛО и всякие другие явления. Захотелось лучше понять, что такое жизнь и смерть, что такое Бог. Индия знает все это, наверное, лучше, чем какая другая страна.

Наш переводчик не захотел фигурировать в моем рассказе под своей настоящей фамилией и предложил псевдоним Вахтанг Петухов. Расскажу о нем подробнее.

— Почему Вахтанг, а не Цезарь или что-нибудь другое в королевском духе, скажем, — Карл? — спросил я.

— Вы лишены вкуса, Ю. М., — заметил Вахтанг.— Вдумайтесь как это великолепно звучит — Вахтанг Петухов!

Вахтанг Петухов — это 50 кг биомассы, главным образом костей (при росте 185 см), увенчанной хорошо сформированной головой с привлекательными чертами лица. Голова эта отлично разбирается во всем, что связано с компьютерами, и, судя по словам Вахтанга, ценится фирмами, которые связаны с этими штуками.

— Сейчас я работаю в одной конторе, которая платит мне 1000 у. е. в месяц, — как-то обронил Вахтанг.

— Сам толком не знаю. Собираю по интернетовским сайтам какую-то нужную для конторы информационную дребедень.

Работа, видимо, «не пыльная». Она позволяет Вахтангу добровольно, по собственному почину, размещать на своем сайте книги по восточной философии, вести полемику в Интернете с недоброжелателями этой философии и одновременно усовершенствовать знания в английском языке, который Вахтанг выучил самостоятельно, тоже пользуясь Интернетом.

Как руководителю группы, переводчик мне требовался часто, поэтому и селились мы с Вахтангом, как правило, вместе, в двухместном номере гостиницы. Понятно, что он приглядывался ко мне, я — к нему. Он знал меня по моим книгам, по совместному путешествию на Алтай, где, кстати сказать, проявил себя наилучшим образом, Несмотря на хилую конституцию, мужественно нес огромный рюкзак, ни разу не пожаловался на трудности. Да и кому жаловаться. Выпросил разрешение шагать одному в стороне от группы и жить тоже в одиночестве. Сам готовил костер, пищу...

Вахтангу не нравилась мое отношение к компьютерной цивилизации, он видел в нем комплекс несовременного человека, который не любит то, чего не умеет. И был прав. По моей просьбе он раздобыл мне в Москве старенький компьютер третьего поколения, усовершенствовал его, по существу превратив в машину четвертого поколения. Но сколько он ни старался, сколько ни бились мои друзья, чтобы научить пользоваться интеллектом компьютера, из этого мало, что вышло. Я пользовался машиной будущего только как пишущей машинкой. Правда, теперь научился входить в Интернет и выполнять еще кое-какие компьютерные операции. Но по минимуму. Одним словом — «юзер».

— Откуда вы это знаете? — часто спрашивал он в ответ на некоторые мои рассуждения.

— Где источник, страница, имя автора? — не унимался он. И тем не менее, споря, опровергая меня со всем блеском своей четкой логики и эрудиции (а этой эрудицией он однажды подавил в известном споре на Интернет-форуме пламенного борца с восточной метафизикой дьякона Кураева), обладатель великолепного интеллекта постоянно вникал во всякого рода мистические проблемы, осаждал меня вопросами этого рода. Изредка задавал ему вопросы и я.

— Вы хотите, чтобы я ахал: «Ах, Индия, ах, родина духовности, ах, Шамбала!» Может быть, где-то все это есть, но не там, где мы ездим. Там, где мы ездим, я вижу желание сорвать с нас побольше денег, нищету и бестолково организованную жизнь.

— Вы думаете мало, чтобы делать такие выводы об Индии? Но я бывал и в Европе. Там скука еще больше.

— Можно подумать, Вахтанг, что ты сошел со страниц «Евгения Онегина» или «Героя нашего времени».

— Я сошел с того же конвейера, что и остальные, но с такой жалкой соматикой, что врачи предупредили мою маму — долго жить не буду. До шестнадцати лет она таскала меня по больницам, пичкала разными лекарствами и диетами. А в шестнадцать я сказал себе и маме — баста! Отныне буду заниматься собой сам. Я выбросил все лекарства, прекратил посещать врачей. От диет еще не отказался, потому что мой желудок не принимает мяса, яиц, некоторых овощей и еще кое-чего...

— Не здорово. Тело до сих пор осталось хилым и сплющенным, хотя я его сильно нагружаю.

— Вахтанг, ты так и не ответил на мой вопрос, зачем ты поехал в Индию?

— Я же вам сказал, что с таким телом, как мое, мне все по барабану. Нет радости жизни, о которой вы так часто говорите. Мне ее заменяет «охота к перемене мест» и ощущение необходимости совершения каких-то поступков. Я почувствовал свою необходимость быть здесь и оказался здесь.

Вахтанг был совершенно прав. Он всегда оказывался под рукой в нужную минуту, и в целом его присутствие среди нас в Индии было неоценимым.

Интересной супружеской парой оказались также Игорь и Анна Сулимовы. Он ростом с Вахтанга, но весом не меньше ста килограммов. Весельчак, любитель поесть и выпить и вместе с тем поклонник восточной философии. Она разделяла его отношение к радостям жизни, но чужда всякой философии. Больше всего Анну занимала ее собственная внешность. Свое появление на людях обставляла, как королевские выходы. Утрами выезд автобуса, как правило, задерживался по милости Сулимовой на полчаса, а то и больше. Она появлялась, благоухая «шанелью» и всегда в каких-нибудь ошеломляющих по цвету платьях и колготках.

— И зачем я приехала в эту грязь. Нужно было ехать в Италию. Или сидеть дома, смотреть телевизор.

— Аня, какой телевизор? У вас же Владивостоке без конца электричество отключают, — заметил я.

— Ну и пусть отключают, у нас с Игорем на балконе своя электростанция.

К концу путешествия Анна Сулимова совершенно переменила мнение об Индии. В Бодхгае, посидев под баньяном, а это дерево далекий потомок того, под которым получил озарение царевич Готама, ставший впоследствии Буддой, она расплакалась в очередной раз.

Через полгода после нашего путешествия в Индию позвонил мне в Новосибирск из Владивостока Максим Голишев и сказал:

Еще один колоритный персонаж нашего путешествия — директор мебельного магазина из Владивостока Вануш Симонян. Среднего роста, лысоватый крепыш, он тоже изъявил желание поехать в Индию после нашего совместного похода к Белухе. Там он с невозмутимым видом присутствовал на семинарах и на все попытки втянуть его в разговор отнекивался: «Я лучше послушаю». Однажды кто-то его спросил:

Здесь, в Индии, на мой вопрос, что ему больше всего нравится в этой стране, отвечал так же кратко:

А на вопрос, как он, армянин, чувствует себя в русском Владивостоке, произнес:

— Чувствую себя армянином еще сильнее, чем в Армении. А когда бываю у родственников в Ереване, говорю, что лучше России и ее народа в мире нет.

Вануш женат на русской. К какой национальности будут причислять себя его трое детей, когда вырастут?

В Дели нас встретил знакомый мне еще по Москве Радж Нирдоши, прекрасно владевший русским языком. Он в советские времена закончил Университет имени Патриса Лумумбы, женился на русской, остался жить в столице, устроился работать на телевидении и дорос до руководителя телевизионной студии Юго-Западного района Москвы. Но, как он сказал, почувствовал, что этот административный потолок ему в дальнейшей жизни не преодолеть, по этой причине, имея весьма честолюбивые планы, решил продолжить свою карьеру на родине. Возвратился вместе с женой и двумя детьми. Устроиться по специальности на телевидение ему не удалось, и он отправился к родственникам в штат Химачал Прадеш, где основал свою какую-то частную фирму. По моей просьбе Радж нанял в одной делийской фирме автобус, на котором встретил нас и который должен был стать нашим передвижным домом в течение пятинедельного путешествия по стране.

Первые контакты с Дели не слишком порадовали. Громадный мегаполис, насчитывающий по справочникам двенадцать миллионов жителей, а по устным источникам — все шестнадцать, обдавал даже нас, городских жителей, привыкших к миазмам своих городов, такими волнами смога, что мы в первые дни закрывали рот и нос носовыми платками. На дорогах города невероятное количество моторикш, грузовиков, легковых, автомашин.

Что такое моторикша в Индии? Это седок мотороллера «Вятка», изготовленного по российской лицензии на заводах Индии. «Вятка» переделана под индийские вкусы, снабжена третьим колесом и металлическим тентом. Приходилось видеть «тачки», на которых водитель размещал до десятка пассажиров. Делайте выводы о количестве и качестве выхлопных газов подобного лимузина. Индийские легковые машины (опять же это чаще всего наш переделанный «Москвич» выпуска 60-х годов) берут пассажиров еще больше, часть их нередко размещается на крыше.

Никогда за шесть посещений Индии я не видел, чтобы кто-то штрафовал здесь водителей за технические неисправности их средств передвижения. Регулировщики уличного движения возникают лишь при образовании транспортных пробок. О наличии хотя бы некоего подобия нашего ГАИ говорить не приходится. К этому следует добавить факт, что после сезона дождей в Индии бывают периоды, когда в течение нескольких месяцев не выпадает никаких осадков. Помножьте все сказанное выше на глинистую почву Дели, укрытую асфальтом лишь в центральной части города, на десятки тысяч жаровен, печек, печурок, готовящих пищу на открытом воздухе, на тысячи лошадей, мулов, верблюдов, которые поднимают клубы пыли, и вы получите полное представление, что такое делийский смог.

В первый приезд в Индию, выйдя рано утром за ворота кемпинга, где мы остановились, я запнулся за что-то живое, зашевелившееся. Присмотревшись, увидел груду одеял и выглянувшее из-под нее лицо человека. И дальше на асфальте тянулись ряды таких одеял. Как выяснилось, это были представители самых низших каст Индии — парии. Все достояние этих людей состоит из стеганого одеяла. Они спят до 10-11 дня. Проснувшись, выставляют из своих одеял протянутую ладонь в надежде, что в нее упадет несколько рупий. Если это случается, они, не покидая своих одеял, подзывают уличных торговцев, заказывают чай и лепешки, завтракают и спят до вечера. Вечером снова протягивают ладони...Если же рупии не падают, пария ищет пропитание на мусорных свалках. Впрочем, картина, знакомая и нам в связи с нашими бомжами.

Мне рассказывали знакомые индусы, что пария сочтет за великую честь, если белый человек пожмет ему руку. Такой знак означает, что в следующем воплощении он, отверженный сегодня обществом, может родиться преуспевающим человеком.

Среди индийских нищих-париев огромное количество калек и уродов. При этом уродства бывают такими, что и в дурном сне не увидишь. Конечно, с непривычки это вызывает у иностранцев волну жалости. Но стоит остановиться и дать такому калеке монету, как давателя немедленно облепит целая толпа нищих. Выбраться через такую толпу бывает трудно. Об этом туристов достаточно предупреждают, я не стану продолжать тему.

Почему в Индии, как в никакой другой стране такое невероятное количество нищих-уродов? На этот счет существуют мнения о мафиозных бандах, которые специально калечат детей, об антисанитарных условиях существования, способствующих развитию страшных болезней и т. д. Я поведаю версию, услышанную мною в Индии, а читатель сам может оценить ее правдоподобие.

Идея перевоплощения людей родилась в Индии, и здесь она не философская причуда интеллектуалов, а всеобщее народное убеждение. Каждый индус, смиренно принимая свой жизненный жребий, никогда не бунтует против него, полагая, что только исполняя свою дхарму (закон, путь, судьбу), как заслуженную, человек может улучшить следующее воплощение. Если он в прошлой инкарнации совершил какие-то грехи, тем более причинил кому-то вред, то в зависимости от тяжести грехов будет низвергнут в те или иные низшие человеческие страты (касты) для искупления. Пандиты (религиозные ученые) Индии трактуют эту идею, как человеческое проявление всеобщего закона равновесия — действие равно противодействию. Идея наказания за грехи существует в каждой религии, но наказание обычно относится в посмертные состояния (Суд Божий, ад, чистилище). В христианстве даже внедрилась идея отпущения грехов, которое якобы может осуществить священник. На Востоке сама такая мысль считается грехом, дурная карма виновника грехов искупается только его страданиями и благими деяниями. Поэтому, по поверьям индусов, небесные Владыки кармы воплощают земных людей, допустивших серьезные прегрешения в Индии, где бы они раньше ни жили, на Востоке или на Западе. Индия является всеобщим искупительным котлом планеты. И сейчас здесь среди самых низших каст, среди уродов и калек воплощено много бывших фашистов, жестоких колонизаторов, убийц и т.д. Если бы они родились на Западе, они могли бы продолжать свою греховную деятельность и тем самым еще больше осложнить свою карму. Но милость Бога безгранична, он воплощает таких людей в Индии, где условия и господствующее в обществе умонастроение лучше располагают к быстрейшему изжитию кармической задолженности.

Индусы не отрицают существования ада и рая (авичи и дэвачана), но полагают, что большего ада, чем в земной жизни, не придумаешь.

Касты в Индии официально запрещены, но фактически с ними сталкиваешься всюду. Причем сама идея кастового деления человечества, заповеданная Ману — первоучителями пятой арийской расы, претерпела многие искажения. Как известно, Ману разделил людей по типу их сознания на четыре подразделения (варны): мыслители, воины, ремесленники и слуги. Строго говоря, эти подразделения естественно существуют в каждом обществе. Однако человек личными усилиями может осуществить переход из одной варны в другую, изменяя уровень своего сознания. Ману установил также некую корреляцию между четырьмя варнами и четырьмя циклами, через которые проходит эволюция человечества. Считается, что экологически и нравственно эта эволюция совершается по убывающей линии, что в эпоху Сатья-юги (золотого века по древнегреческой терминологии) господствуют брамины (мыслители), в эпоху Трета юги (серебряного века) — кшатрии (воины), далее в двух последних югах Двапара (бронзовый век) и Кали (черный, или железный, век) югах обществом соответственно управляют вайшьи (купцы и ремесленники) и шудры (слуги). Индусы полагают, что в настоящее время мы живем в эпоху Кали юги, где господствующий тип сознания — сознание шудр, неспособных поддерживать долженствующий порядок вещей. Кали юга характерна развращением нравов, когда мужчины убивают друг друга, а женщины предаются распутству; законы божественные и человеческие попираются и извращаются. Так, например, естественно-кастовое разделение общества превращается в корпоративно-потомственное, где рожденный, например, в варне шудр всегда останется шудрой, а брамин, даже если он потерял рассудок, остается брамином. Больше того, кастовая система в современной Индии часто походит на профессионально-цеховую. Существуют касты уборщиков мусора, ювелиров, парикмахеров, которые тщательно охраняют свои цеховые интересы. Начиная с Будды и Махавиры, великие мыслители Индии страстно боролись против кастовой системы, доказывая, что перед Богом все равны, что не происхождением и не профессиональными навыками должно определяться положение человека в обществе, но только уровнем его сознания.

Конечно, жизнь современной Индии разламывает такие уродливые кастовые перегородки.

В центральной части Дели на Коннэт-плэйсе есть очень популярный среди иностранцев рынок, он называется Палика-базар. Миновать это место не удается ни одной туристической группе. Привел и я сюда своих подопечных. Пока они бродили по многочисленным подземным лавкам (базар расположен под землей), я остался на поверхности с одной из участниц экспедиции, сознание которой и финансовые возможности не располагали к хождению по магазинам. Мы сели на траву и стали поджидать остальных. На всех людных местах иностранец в Индии всегда объект внимания нищих и торговцев. Не обошли вниманием и нас. Особый интерес у чистильщиков обуви вызывали мои пыльные кроссовки. Несколько раз мне предлагали навести на них блеск. Один молодой парень мазнул по ботинку кремом и отрезал, таким образом, все пути к отступлению. Я подставил кроссовки под щетки парня. Справившись с работой, он заявил:

— Сэр, — стал объяснять мне парень, — двадцать пять рупий стоит только крем, а я вынужден покупать щетки, бархотки...

В общем, началась обычная в таких случаях торговая канитель. Я объяснил своему индийскому фрэнду, что на Палика-базаре не впервые и знаю цены за чистку обуви.

Парень принялся рассказывать мне, что он не чистильщик обуви, происходит из варны кшатриев, зовут его Радж. Работает шофером на машиностроительном заводе, а подрабатывает чисткой обуви, потому что недавно женился.

— Не положено кшатрию заниматься таким делом, но куда денешься! Жене надо сари для дома, сари для работы, сари для выхода в город, кольца сюда, он показал на пальцы руки, кольцо туда (показал на нос), серьги на уши, браслеты на руки, на ноги... Ух! Хорошо, что еще детей нет. У тебя жена есть?

Недоумение простого индийского парня понять легко: в Индии институт брака очень устойчив, разводы и рождение детей вне брака чрезвычайно редки.

Разговор перешел на технические проблемы, Радж принялся расхваливать нашу технику.

— Правда, они лучше. Я работал на американских и на японских грузовиках. Они удобнее для шофера, зато на ходу надежнее ваши и ремонтировать их легче.

— А у нас русская техника. И специалисты ваши лучше. Нам на завод поставляли технику из России и из Америки. Американцы, если не ладится что-нибудь в монтаже, начинают соображать, кто определит причину. У них специалисты делятся по узлам. Думают, думают. Нет специалиста по этому узлу. Вызывают из Америки. А ваш любой специалист разберет и соберет машину один.

Бальзамом пролились эти речи на мои уши, привыкшие дома слышать отовсюду, что наша техника и наши специалисты в сравнении с западными никуда не годятся.

Храмы Индии — тема особого разговора. Когда с делийской улицы, где загружаешь в легкие кубометры смога, попадаешь в храм, эффект подобен оазису в пустыне — тебя сразу окружает аура спокойствия и благодати. Храмов в Дели, как и во всей Индии, великое множество. При этом Кришна мирно уживается с Иисусом Христом, а Будда с Махавирой и Аллахом. То есть храмы самых разнообразных религиозных направлений могут соседствовать на одной площадке.

— Бог, как вода, разлит по всей земле. Никому не дано выпить всю воду земли, но каждый может зачерпнуть некоторое ее количество в свой стакан. Один стакан можно назвать христианством, другой — исламом, третий — буддизмом, четвертый — индуизмом. И очень прискорбно, когда у одного и того же источника люди начинают спорить, чей стакан больше и чище. И даже начинают биться стаканами. Тогда божественная вода выплескивается, и посуда таких верующих лишается Бога.

Есть в Дели христианские храмы, католические и православные. С православным архиепископом Делийским Мак-Грегориусом, ныне покойным, удалось в свое время поговорить. Вспоминаю такие его слова:

— Как человек, живущий на исторической родине всех религий и выбравший православную, я считаю ее для себя наилучшей. Православное старчество наиболее глубоко усвоило очень простую, глубокую и главную, на мой взгляд, религиозную идею — Бог есть любовь. Но, бывая в Москве и встречаясь с иерархами русского Православия, не могу согласиться с их утверждением, что только наша вера — истинная. Отсюда прямая дорога к вражде. Разве такая позиция совместима с заветами Иисуса Христа?

— К сожалению. У нас тоже были кровавые стычки между индуистами и мусульманами, когда Индия обрела независимость. Мы даже разделили свою страну по религиозному признаку.

— Владыко, вся история человечества — сплошные войны и всегда под каким-нибудь религиозным флагом. Даже наша война с фашистами при всей ее справедливости с нашей стороны была в том числе и войной религиозных идеологий, хотя и очень специфических.

— Виноваты не религии, а люди. Само слово «религия» означает попытку человека войти в связь с Богом, которого провозвестники религий понимали, как любовь, справедливость, общее благо, свободу, равенство, братство. Но очень часто эти прекрасные понятия истолковывались лишь в одну сторону — любовь для меня, свобода для меня, или в лучшем случае для моего народа, другие пусть служат мне.

— Значит, войны никогда не прекратятся, ведь эгоизм человеческий неистребим.

— Почему же неистребим? Он сам себя пожрет. Особенно свирепое самоедство люди проявили в XX-м веке.

— Я могу сказать по-другому — апокалиптическое время. Дело ведь не в терминологии, она может быть в каждой религии разной. Главное, что заканчивается темный цикл в истории человечества.

Январь в Дели — это ночью плюс 10-12 градусов, днем 24-26. Но в Гималаях бывают и минусовые температуры, и даже снег. Там, в Гималаях однажды в поисках хоть какого-то уединения я брел по горной тропинке, протоптанной в снегу. А надо сказать, что найти уединение в горах Индии не просто, горы до высоты 3000 и даже 4000 м над уровнем моря заселены. И на этот раз тропинка привела меня к двухэтажному дому. Я заметил, что с балкона дома за мной наблюдал человек. Поздоровались. Он спросил:

Когда я поднялся к нему на его открытый ветрам балкон, он осведомился, к какой школе йоги я принадлежу.

Он провел меня внутрь своего большого дома, познакомил с женой, со слугой непальцем. Рассказал, что имеет небольшое стадо коров и коз, и большой по индийским меркам сад. То есть был по нашим понятиям средней руки фермером. И в то же время своеобразным отшельником, пользующимся всеми атрибутами современной цивилизации: телевизором, телефоном, компьютером. Несмотря на мой слабый английский язык, мы сумели поговорить с ним не только на бытовые, но и на метафизические темы. Индусы народ очень понятливый.

Перед обедом он предложил мне побывать в его семейном храме. Мы спустились по заснеженному саду метров пятьдесят вниз под гору и оказались перед небольшим храмом, сооруженным в традиционной форме Лингама. Традиция своеобразная, ибо то, что в христианстве является орудиями греха, — мужские и женские гениталии, — для индуистов священные символы.

Мой спутник открыл ключом дверь своего храма и позвонил висевшим над дверью колокольчиком, извещая, таким образом, Шиву о своем появлении. Тот же ритуал проделал и я. Когда было включено электричество, маленькие разноцветные лампочки осветили в глубине храма скульптурную композицию, состоявшую из фигуры Шивы с трезубцем в руках, его жены Парвати и слоноподобного сына Ганеши. Мы принялись читать молитвы. Хозяин храма пел приглушенным голосом шиваистские мантры, я читал про себя «Отче наш». А слушателями нашими были бронзовые Шива, Парвати и Ганеша.

После молитвы и освящения пищи, которую принес с собой мой спутник, он повернулся ко мне и спросил:

— Я тоже не видел Шиву. Но я его чувствую. Он здесь, — мой собеседник показал на грудь.