|
В странствиях по Индии мне ни разу не довелось встретить человека, который бы исповедовал бы какую-то свою личную философскую систему. Взгляды самого просвещенного индуиста, сикха, буддиста всегда надежно прикреплены к имени известного Бога или Учителя. Даже Баба Вирса Сингх, утверждающий, что не связывает свое мировоззрение ни с одной религией, назвал свой Ашрам Гобинд Садан в честь сикхского Гуру Гобинд Сингха.
В свое время я немало времени потратил на изучение западной философии и, сравнивая философские подходы Запада и Востока, вижу принципиально разные подходы того и другого к познанию мира. Западный мыслитель как правило ориентируется на ум. Ему в принципе чуждо Откровение, хотя он охотно цитирует последнюю главу Евангелия или катрены Нострадамуса. Даже трактаты европейских средневековых философов, исследующих мир в строго христианской традиции, очень умозрительны. Дальнейшее отпадение западной науки от религии сделало в XX-м веке оглядки ученых на Библию совершенно ненужными. Европа в лице своих великих мыслителей создавала одну философскую систему за другой, ее философы полагались целиком на свой интеллект.
Восточный мыслитель постигает мир сердцем, интуицией. Он не отбрасывает интеллект, но сознательно или бессознательно сводит его в сердце, связывая познание мира с именем того или иного Пророка. Православный исихазм тоже безо всяких обиняков можно отнести к восточной традиции. И русская философская мысль, в основе которой лежат традиции исихазма, как правило, сторонилась «собственных» систем, привязывая себя к имени Христа. Это относится и к Федорову, и к Бердяеву, и к Соловьеву и даже к Циолковскому.
Имея возможность сравнить философию Индии и Запада, я не нашел в западных философских системах ничего такого, чего бы не знали мыслители Индии. И, наоборот, перед многими проблемами, поднятыми и объясненными пытливой мыслью Индии, Запад остановился или отмахнулся от них, заранее поставив пределы уму.
Что это, ущербность западной мысли? Или «кооперативное» разделение обязанностей в осмыслении мира?
Порой приходит в голову странная мысль, что Некто, руководящий человеческой эволюцией, разделили реку познания на два рукава, один, умственный, отдав в удел Западу, другой, сердечный, — Востоку. Ум беспокоен, требует вечных перемен, открыв одну грань Истины, тотчас кидается в погоню за другой, третьей, четвертой... Уловив, что число граней бесконечно, а познавательные способности ума ограничены, западный человек в смятении оставляет дальнейшие философские поиски, впадает в глубокую депрессию, ищет выхода из тупика в усовершенствовании внешней стороны жизни.
Восточный философ, стремящийся к осмыслению Истины в целом, изначально знает, что, не остановив беспокойный ум, нельзя приблизиться к Богу и к Истине. «Восточника» не слишком интересует море внешней информации, его интересует морское дно. А ум только взбаламучивает воду Истины. Поэтому «восточник» всеми силами стремится укротить ум, опустив его в сердце. В молитве, в медитации он терпеливо ждет озарения. Внешняя жизнь с ее приманками и иллюзиями пусть идет своим чередом, рассуждает восточный философ, главное — не запутаться в сетях Майи, там ничего не найдешь, только причинишь себе лишнюю боль, которая все равно не приведет к Истине.
Но, рассуждая таким образом, восточный философ, тем не менее, пользуется изобретениями беспокойного западного ума: электричеством, телефоном, самолетом, компьютером...
— Разве это не утонченное фарисейство? — задал я вопрос одному из мудрецов Индии.
— Нет, — ответил он, — это тот же прагматизм, только более глубокий, чем западный. Я не должен и не могу отмахиваться от внешней жизни, от ее развития и перемен. Я постоянно пребываю в игре материи, в игре Майи, и сам со своим телом и душой соткан из нитей той же переменчивой Майи. Но я не позволяю себе быть игрушкой в ее руках. Да, я наполовину соткан из Иллюзии, но во мне есть Нечто, неподвластное ей, на что можно надежно опереться в беспокойном море жизни. И я ищу этот непотопляемый плот. Ищу не так, как это делает западный человек — судорожно, отчаянно, в бедах и в страдании. Нет, я ищу спокойно, с улыбкой, с именем Бога на устах, как это делали многие до меня. Я знаю, что никакие гримасы Майи, даже смерть не могут напугать меня. Наоборот, смерть лишь приблизит мой плот к Истине.
Мы продолжили разговор.
ВОПРОС. Многие на Западе считают философию Индии безразличной и к жизни, и смерти. Так ли это?
ОТВЕТ. Наоборот. Это самая оптимистичная философия. Ибо она учит бесстрашному осознанию вечности и неуничтожимости жизни. Ваша христианская религия тоже учит бессмертию, но это туманные обещания вечной жизни в раю или вечные адские мучения. Наша философия говорит, что человек после смерти обретает новое, тонкое тело, которое он сам себе скроил при жизни. Если это тело светлое и чистое, то и новая жизнь по ту сторону земной будет такой же чистой и светлой. Если человек на земле вел низкую и порочную жизнь, потустороннее бытие будет соответствующим. Но не может Творец обречь человека на вечный комфорт в раю или на вечные муки в аду. Каждый из нас возвращается на землю для дальнейшего совершенствования. По очень простой причине — нам негде больше совершенствоваться. А потом, когда мы достигаем совершенства на земле, то переселяемся в другие миры, где перед нами открываются новые горизонты совершенствования. И эти бесконечный полеты духа уходят в Беспредельность. Разве можно такую философию назвать пессимистической?
ВОПРОС. Выходит, западный путь поисков Бога ошибочный?
ОТВЕТ. Нет, это не ошибка. Мы в Индии часто пренебрегаем Майей, полагая, что если формы жизни временны, то они не заслуживают большого внимания. Оттого в Индии много грязи, нищеты, болезней, равнодушия к элементарным удобствам жизни. Западный подход к жизни иной, там ценят комфорт, а разумные удобства жизни тоже входят в Планы Бога. В Планы Бога не входят лишь крайности — чрезмерное погружение в Майю и полное небрежение ею.
ВОПРОС. Но буддизм и джайнизм вообще обходятся без Планов Бога, отдавая планирование во власть законам Мироздания. Есть ли Планы Бога?
ОТВЕТ. Буддизм и джайнизм возникли как здоровая религиозная реакция на произвол браминов, которые слишком регламентировали жизнь индусов, во многом лишив их самостоятельности. Возьмите, например, идею каст, провозглашенную в известных законах Ману. Брамины извратили понятие о кастах до неузнаваемости и обрекли Индию на вековое прозябание. Или древний обряд индуизма — сати, учрежденный браминами. В основе обряда лежит правильная мысль: муж и жена должны быть двумя половинами единого духа. Но ведь так бывает далеко не всегда, а чудовищный обряд браминов, обязывающий вдову после смерти мужа сгореть вместе с его телом на погребальном костре, унес множество жизней. Джайнизм и буддизм отвергли попытки браминов подменить законы Бога своими собственными предписаниями. Что же касается законов природы, то это и есть Планы Бога. Одни из этих планов изучены, другие еще нет.
ВОПРОС. Буддизм и джайнизм изъяли из своих учений идею Бога. Правильно ли это?
ОТВЕТ. Изъята идея всемилостивого Существа, выполняющего все прошения к Нему человека. Христианский Учитель Иисус Христос тоже говорил, что милость Бога завоевывается личными усилиями, а не дается даром.
ВОПРОС. Но у Иисуса Христа есть понятие Отца Небесного, которое буддисты и джайны также не признают.
ОТВЕТ. Иисус Христос не называл Отца Небесного Богом, это был Его (Христа) Учитель. Буддисты и джайны не признают в своих Учителях или даже в Учителях своих Учителей Бога. Для них это лишь мудрые люди, самые мудрые на нашей Земле или в солнечной системе. Но что мы можем знать о солнечном Учителе, если плохо слушаем и понимаем земного. Представьте себе муравья в лесу, который ползет мимо человека. Человек для муравья — бог. А какую часть такого бога может он увидеть? Уголок подошвы, которая может его раздавить. Для рыбы в воде человек — это тень над водой с осязаемым рыболовным крючком перед ее носом. Для волка — существо, стреляющее в него из ружья. А для собаки — божество, которое ее кормит и выгуливает по утрам. Я не хочу этими примерами поставить человеческое сознание на один уровень с низшими существами, но все равно понятия о Боге даже самых просвещенных людей крайне ограничены и часто устрашающи. Поэтому Будда ничего не сказал ни о Боге, ни о царстве Его — Нирване, рекомендовав личные усилия для достижения Божественного состояния.
ВОПРОС. Похоже, Будда такой же бог для буддистов, как Христос для христиан?
ОТВЕТ. Не совсем. Ни один буддист не скажет, что его Учитель самый мудрый на свете, или что он тождествен Творцу Вселенной. Тем более ни один буддист или джайн не поставит Будду и Махавиру выше всех прошлых и будущих пророков. Готама Будда — один из тысячи будд, Махавира — один из двадцати четырех Тиртхамкар.
ВОПРОС. И все равно вы не станете отрицать, что буддийская и джайнская религии обросли за время своего существования многими грубыми суевериями?
ОТВЕТ. Увы, это так. Но это вина не родоначальников учений, а людей. Скорее даже не вина, а беда. Беда узкого сознания. Теперь пришло время его расширить.
ВОПРОС. Отменить религии?
ОТВЕТ. Для этого время еще не наступило. Русские попробовали — не получилось. Джайны правы, когда говорят, что религии возникают в темные эпохи, чтобы дать людям хотя бы какую-то надежду. Темная эпоха еще не закончилась, но с приходом истинно Божественного Света уйдут и религии. Сейчас важно понять единый корень всех религий, а также прекратить вражду между ними. Для этого не нужно похваляться истинностью только своей или своим пророком. Иди по жизни с дорогим для тебя именем, дыши этим именем и славь Единого Бога, который дал миру всех пророков.
ВОПРОС. Мы знаем имена их, а можем ли мы знать Имя Бога?
ОТВЕТ. Нет, пока это Имя знают одни лишь пророки, но скоро узнают все. Беда людей не в незнании имени Бога. Можно идти по жизни правильной дорогой с именами Будды, Махавиры, Вишну, Мохаммеда, Христа. Бич сегодняшнего времени в том, что богом стали деньги, себялюбие, удовольствия. Также беда — обилие пророков, о чем предупреждал ваш Иисус Христос. Появились даже Его воплощения, хотя сам Он говорил, что в телесной оболочке больше никогда не придет. Некоторые ваши лжецы говорят нашим языком — языком Востока, используют наши старые йогические практики, «усовершенствуя» их на свой лад. И часто безнадежно калечат сознание людей.
ВОПРОС. А куда же смотрит ваш или наш Бог, почему Он не покарает этих лженаместников?
ОТВЕТ. Вы хотите знать, почему Бог допускает соблазн? Задача Господа не в том, чтобы воспитать марионеток, слепо выполняющих Его волю, или трусов, дрожащих в ожидании Божественного возмездия. Богу нужны самостоятельные, свободные, смелые и радостные люди.
ВОПРОС. У нас в России появилось немало лекарей, которые называют себя йогами, экстрасенсами, тибетскими ламами, филиппинскими хилерами, говорят, что лечат людей божественными силами. И требуют за лечение большие деньги. Есть у нас также целители, развивающие у людей так называемые экстрасенсорные качества. Конечно, за деньги. Что вы скажете по этому поводу?
ОТВЕТ. Тибетский врач дает клятву никогда не брать деньги за ту божественную силу, которая проходит через него и лечит пациента. Если он не соблюдает обязательство, то лишается лечебной харизмы. Конечно, он может взять деньги, чтобы возместить свои расходы на приготовление лекарств, на путешествие за травами и сырьем. Но закон строг: Божественное и человеческое измеряются разными мерами. Границу всегда определит подлинный целитель. Что касается обострения чувствительности, то упражнения этого рода совершенно не нужны. С началом темной эпохи было создано множество приемов йоги для искусственного поддержания связи с Богом. Наши йоги видели Тонкий мир, знали свои воплощения. Но обладая такой сверхчувствительностью по сравнению с обычными людьми, они жили в особых условиях — в горах, лесах, в уединении. Сейчас чувствительность людей обостряется естественным путем, потому что энергетические условия на земле изменились. Зачем же обострять ее искусственно. Тем более неумелые практики могут повредить деятельность нервной системы.
ВОПРОС. Как смотрят индийские йоги на систему холотропного дыхания, возникшую в Америке?
ОТВЕТ. Она может и активизировать энергетику человека, и в то же время разрушить организм, все зависит от квалификации мастера. Врач, который придумал холотропное дыхание, а точнее, скопировал его с нашей пранаямы, начинал неплохо. Он вводил наркотики безнадежным раковым больным, знакомя их на практике с существованием Тонкого мира, и таким образом смягчал больным будущий переход через смертную черту. Больной начинал осознавать, что ему предстоит не смерть, а новая жизнь и освобождение от страданий. А затем тот же самый врач стал знакомить с Тонким Миром совершенно здоровых людей с помощью форсированного дыхания и усиленной накачки в легкие праны. Такая система действительно обостряет чувствительность, человек начинает ощущать тонкий Мир, может увидеть свои прошлые воплощения. Но каково рядовому обывателю, не стремящемуся к духовному совершенствованию, жить с сознанием, что он находится одновременно в двух мирах? И главное, зачем обычному человеку, попавшему на эти сеансы из любопытства, такое сознание? Оно ведь, кроме болезненных ощущений, ничего не дает. Даже пранаяму наши йоги практикуют все меньше и меньше, потому что в этом сегодня нет нужды. Утончение сознания происходит естественным путем. Сейчас мир нуждается в доброжелательных людях, чутких и здоровых.
ВОПРОС. Что вы можете сказать о православной практике исихазма?
ОТВЕТ. Это очень хорошая практика. Основные принципы исихазма лежат в основе духовной работы наших йогов — повторение имени Учителя, погружение в сердце, борьба с наваждениями Тонкого мира. Но повторяю, в настоящее время уходит время уединения, молитв в пещерах и скитах. Божественная энергия, хлынувшая в мир, требует реализации ее в повседневной жизни. Попытки же употребления некоторых тантрических практик, которые были пригодны для прежнего времени, могут быть совершенно неуспешными теперь. А неграмотное применение этих практик вообще приводит к поломкам души. Чуть перекрутил завод — и превратишься в сломанную игрушку.
ВОПРОС. Как же работать с Именем Бога или Учителя в миру?
ОТВЕТ. Открывать сердце. Соединять ум и сердце. Добиться того, чтобы не вражда, а любовь целиком овладели умом и сердцем, чтобы каждое слово, каждый поступок, каждый вдох и выдох дышали именем Учителя, любовью к Нему и к людям.
Возжелав унять в душе тревогу,
Вражьих стрел хвативши через край,
Я однажды постучался к Богу
С вечным и тоскливым нашим
«Дай!»
По иной, по этой ли причине
Все мои тревоги отлегли.
Но и лучше стрелы наточили
В тишине угрюмые враги.
Продолжая тряскую дорогу
По ухабам жизненной возни,
Радость я принес однажды Богу
И сказал с улыбкою:
— Возьми!
И волною теплой грудь омыло,
С глаз моих упала пелена
До поры, пока не накатила
Новая холодная волна.
Породнив и радость, и тревогу,
Не считая годы и труды,
В третий раз я постучался к Богу;
Сердце без остатка занял ты.
И зажегся в сердце ровный, сильный,
Жаркий, но совсем не жгучий Свет,
Голубой, сиреневый и синий...
Об ином — ни слов, ни красок нет.
|
