|
СОТВОРЕНИЕ РОССИИ
Она ждала Божественного Зова
И дождалась, пришла ее пора.
И в первый день явилось миру Слово,
И это Слово вырвалось у Ра.
И Слово это, Свет победный сея,
Пронзило тьму вдоль северных широт
И бросило в нее зерно Ра-сеи,
И появился солнечный народ.
И день второй возник из ясной сини,
И засияла на траве роса,
И появилась из росы Россия
И взоры устремила в небеса.
Но тьма сдаваться солнцу не спешила
И посылала нам за тенью тень,
Терзала нас, ломала и тушила,
Пока не наступил последний день,
Когда земле, забывшей о веселье
Вернуться к солнцу подошла пора,
А нам самим торжественно посеять,
В сердцах посеять снова зерна Ра.
2006
АТЛАНТЫ
Не муза странствий поманила
Их на чужие берега.
Они пришли в долину Нила
С проклятого материка.
С полей, что навсегда исчезли,
Чей идол, сея ложь и страх,
Сначала утонул в бесчестье,
А уж потом — в морских волнах.
И принесли не самоцветы,
Не слитки злата-серебра,
Но груз бесценный —
Свитки Света
И веру в Солнце,
Веру в Ра.
О, Ра! О, мудрый!
Ты посеял
В сердцах людей поля добра.
И имя древнее «Ра-сея»
Во тьме веков зажглось от Ра.
1985
СФИНКС
Солнце в Гизе закатное шает*,
Тишина опускается вниз.
Две фигуры судьбу вопрошают:
Русский путник
И каменный Сфинкс.
Путник где-то услышал случайно,
Что как только загадочный зверь
Рухнет наземь, откроется тайна —
Обнажится заветная дверь.
Под пластами гранита и глины
Уведет она в залы дворца,
Где хранится папирус старинный,
А в папирусе — планы Творца.
Сверху сумрак прохладный сочится,
Снизу тянется тень пирамид.
— Что со мною в грядущем случится? —
Русский путник Творцу говорит.
— Человек, ты подобие Сфинкса, —
Тишина отвечает ему. —
Ты с обличием собственным свыкся
И боишься его.
Почему?
Я не знаю, что будет с тобою
И со Мной, потому что люблю
Тайну жизни и с общей судьбою
Я, конечно, свою разделю.
Я всего лишь твой временный зодчий,
Охраняю тебя до Суда.
Ты меняешь мои оболочки,
Я же камни свои — никогда.
Я завет наш вовек не нарушу,
Я поклялся святым Небесам
Дать свой образ тебе, чтобы душу
Ты в страданиях выстроил сам.
Ты же в присных трудах и вчерашних,
Как дитя, миражи теребя,
Воздвигаешь песочные башни,
Убегая всю жизнь от себя.
Я твой вечный слуга, человече,
А не ты — мой. Себя оцени,
Чтобы вместе расправили плечи
Мы с тобой в наши Судные дни.
Солнце в Гизе закатное шает,
Светлый день опускается вспять.
Ничего на земле не мешает
Русским путникам Сфинкса понять.
2003
--------------------------------
*Шаять (сев.-сиб.) — гореть без пламени, тлеть.
ФАЮМСКИЕ ПОРТРЕТЫ
Поверх иных понятий,
Легенд, веков, земель
Прислал один приятель
Письмо мне на имейл —
Портреты из Фаюма.
В них факелами глаз
Глядят с тревожной думой
Прапращуры на нас.
Как будто видят что-то
Сквозь вековые сны,
Хотят свой тайный шепот
Озвучить для страны.
«Возникшая у Нила,
Приплывшая к Оби,
Душа в нас сохранила
Святой закон Любви.
Мы никуда не делись,
Мы в вас теперь живем.
Но темен в вашем теле
Нам оказался дом.
Тесны нам ваши чувства,
Мертвы потоки слов.
Попробуйте очнуться
От ваших грубых снов».
Пускай хоть слабый зуммер
Сквозь глубину времен
Даст знать, что он не умер,
Любви святой закон.
2013
К ВОПРОСУ О ПРОИСХОЖДЕНИИ РУСИ
«Придите к нам и нами володейте» —
Легенде этой верю, как себе.
Мы — дети Солнца,
Да, все те же дети,
Доверенные ветру и судьбе.
Владели нами викинги и немцы,
Татары и грузины… всех не счесть.
Но коль пришел —
Попробуй с нами спеться,
Отведать лаптем наших скифских щей.
А нет — катись, как некогда Отрепьев,
Мортирным прахом в снежный наш простор.
То триколор, то флаг багряный треплет
Московский Кремль, то снова триколор.
Ни с черным не согласны мы, ни с белым…
Кромсает век измученную плоть.
Дано ему командовать над телом,
Но у души хозяин лишь Господь.
Таинственный, веселый, непонятный,
Меняющий порядок дня и тьмы.
Известно, что живут на Солнце пятна.
Вот именно.
И пятна эти — мы.
2003
КНЯЗЬ ИГОРЬ
Зловещие ложатся в поле тени,
Дрожит гнедой,
Оступится, гляди.
Но в небе Божьей Матери виденье
Вдруг засияло князю издали.
Чудны глаза лазурные под платом,
И речь без слов звучащая чудна:
Земля твоя
Сердечностью богата,
Еще богаче распрями она.
Настанут сроки —
Распря станет богом,
И будет каждый сам себе не рад.
Но ты иди,
Иди своей дорогой
Сквозь все затменья, через рай и ад.
Иди же, князь, сомнения не зная,
И распрю сердцем мудрым
Укроти.
Серебряное облако, как знамя,
Как факел путеводный,
Впереди.
1984
ЛЕГЕНДЫ О СЕРГИИ РАДОНЕЖСКОМ
1.
Сгущались тучи над долиной,
Когда посланник россиян
Входную занавесь откинул
И юрту взглядом осиял.
— Что за зловещее подобье
Недавних снов и странный свет?
Метнул хозяин юрты копья
Из-под тяжелых темных век.
И возвратились копья к хану,
О ясный отразившись взгляд.
И это хану было странно.
Качнулся даже хан назад.
— Зачем пожаловал сюда ты,
Мой давний враг?
Скрестим мечи!
Зевали темники в халаты,
Борзо трудились толмачи.
Вилась кудель беседы чинной,
А между взглядов,
Среди слов
Двух молний длился поединок,
Двух молний, связанных узлом.
И грянул гром,
И дождик брызнул,
И хан великий осовел,
Руками замахал капризно.
И Сергий встал.
Незримый свет
Над старцем снова вспыхнул.
Следом
Шагнули стражники под гром,
И солнце лезвием победы
Меж туч блеснуло под шатром.
2.
Князь в небо шлет просительные взгляды:
— Дай знак, Отец,
Душа моя чиста.
Но бледных звезд безгласны мириады,
Кострам же вражьим
Несть и несть числа.
И страх арканом стягивает чресла,
О, нет, не за живот
И не за власть!
Могу ли бросить войско бесполезно
В татарскую разинутую пасть?
Отец, пошли знаменье в час рассветный,
Дай зреть благословенье в грозный час.
Но тают звезды
В небе безответном,
И даль доносит радонежский глас:
— Мужайся, князь!
Земля твоя решила
И страхи, и сомнения давно,
В безмерных муках принимая в жилы
Татарской крови жаркое вино.
Поклон Орде за родники Востока.
Но прозвонил
Славянской воли час.
Отныне в битве долгой и жестокой
Благие силы осеняют нас.
Иди же, князь,
Иди в огне и в славе
За дело несомненное свое!
И Пересвет нательный крест поправил,
И Челубей к плечу поднял копье.
3.
На Куликовом злая сеча,
А в монастырской тишине
Игумен зажигает свечи
Пред ликом Спаса на стене.
Ежесекундно в сердце битва,
Но не об этом тишина.
Немая Сергия молитва
В грядущий день напряжена.
Он знает токи высшей правды —
Не может быть проигран бой,
Когда Божественное Завтра
Потянет сердце за собой.
4.
И каплет кровь
На стол из-под холстины,
И капли чаши в общее пятно.
Воистину святой евхаристией
Напитано победное вино.
Пирует Русь.
Ликующее сердце
Звенит, как монастырский благовест.
И веселится братия,
Лишь Сергий
Тропой привычной
Поспешает в лес.
Духовный взор
Событий цепью длинной
Ровняет времена в одну строку —
От Куликова поля
До Берлина,
От княжеского сына к скорняку.
И шепчут губы,
Пламенны и сухи:
— В сраженьях, проливая кровь и пот,
Не оскудей, возлюбленная,
В духе,
Все прочее свершится
В свой черед.
5.
Настанут времена —
И змии
Остерегутся у черты,
И станут изнутри Россию
Точить трусливые кроты.
Настанет день —
И мрак безбрежный
Безбрежную исторгнет грусть,
И синим пламенем надежды
Срединная займется Русь.
Настанет час —
И копья Знанья
России будут вручены,
И под рубиновое знамя
Сойдутся Сергия сыны.
1980—1999
ПЕРЕСВЕТ
Всю-то ночь не смыкаются очи,
Занимается свет в облаках.
Над обителью громы грохочут,
Блещут молнии в дальних лугах.
«Отче Наш» я шепчу,
Но в часовне
Не молитвой полна голова,
В голове чем темней и бессонней,
Тем светлей вызревают слова:
«Я обет монастырский нарушу,
У посада вериги сложу
И надену кольчугу, и душу,
Как за друга, за Русь положу.
И уста ратным кличем отверзну,
И отправлю его в Небеси:
Солнце битвы, желанное сердцу,
Утоли все печали Руси!»
1983
В ЭПОХУ МЯТЕЖЕЙ
П.И.Ткаченко
Читаю книгу о царе Иване.
Кровава наша русская заря.
В ее былом и нынешнем тумане
Жалею не загубленных —
Царя.
Усопшие давно в загробной бездне,
Наверное, прошли Последний Суд.
Цари же и теперь из поднебесья
«Московию разбойную» пасут.
Так с древних пор Россию окрестили
Соседи с европейской стороны.
До нынешней поры нам не простили
Растущего величия страны.
То западного яда подмешают,
То сунут новых курбских в древний Кремль.
Всегда корвету русскому мешает
То собственный, то чужеземный крен.
О, эта бесконечная кривая
Падений, возвышений и надежд,
Где за победой каждой вызревает
Какой-нибудь очередной мятеж!
А мы его пропили и проспали...
Топор бы нам да крепкий царский кнут!
И возникают Грозный или Сталин
В неразберихе вечных наших смут.
Конечно, все равно прорвемся к Свету
И на просторах наших, и в душе…
О, Господи, не дай судить поэту
Крутых царей в эпоху мятежей!
2009
ОКНА
То окно, где виден Медный
Всадник, мглой заволокло.
Это западные ветры
Занавесили стекло.
Чьи заветы в душу примем,
Что посеем в наш простор?
Одряхлевших поздних римлян
Затянувшийся позор?
Вновь маячит выбор окон
В оживающей стране.
Солнце шлет призыв с востока:
— Обратите взгляд ко мне!
2010
* * *
На реке Березине в Бобруйске,
Среди прежних общих наших крыш
Остро чуешь: надо жить по-русски,
Не кивать на Лондон и Париж.
Здесь Наполеон искал когда-то,
Бросив пушки, свой последний брод,
Гнали немцев русские солдаты,
Рыночный проехал вездеход.
Ни огонь с водой, ни трубы медные
Души переделать не смогли.
Потому их оболочки бедные
Мы сушить привыкли на мели,
Повинуясь древнему закону
Одеваться в серую шинель.
Очень уж заморские драконы
Целятся присвоить нашу мель.
2010
ЛЕГЕНДА
Пока сметают грозы пыль
И ночь роняет звезды с неба,
Не прекращает эта быль
Жить, как таинственная небыль.
Сто восемьдесят лет тому
Царю российскому дорога
Надела на плечо суму
И увела из Таганрога.
Ушел бродягой по Руси —
Исусе Господи, спаси!
Пропал из виду царский след,
Монарший гроб спустили в склеп.
Зажглась легенда, как свеча,
Про старца Федор Кузьмича.
Его под батогами видели,
А также в Саровской обители.
В худых лаптишках и босой
Он брел куда-то под грозой,
Глядел на дальнюю звезду,
Шептал в беспамятстве:
— Дойду,
О светлом дне твоем моля,
Многострадальная земля.
Но средь твоих великих бед
Моих обид и жалоб нет.
Дойду — куда?..
2005
ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ КНИГИ АСТОЛЬФА ДЕ КЮСТИНА «РОССИЯ В 1839 ГОДУ»
Нам обезьянничеством власти
Не победить чужую тьму.
В России слишком много страсти,
Чтоб подчинить ее уму.
Но и немало смердяковых,
В том, несомненно, прав Кюстин,
Судья совсем не пустяковый
Из европейских палестин.
Куда мы ездим за наукой,
Глотаем, что ни попадет.
И давимся фольгой и скукой,
Об этом зная наперед.
Маркиз проехал по столицам,
Глубинку тоже посетил,
В необразованные лица
Лорнет небрежно наводил.
Узреть сумел в нас и холопов,
И бунт грядущий, и напор
С оглядкой вечной на Европу —
Все сохранилось до сих пор.
Лишь не узрел грядущей участи,
Не понял будущей зари,
А также корневой живучести,
Зарытой впрок под алтари…
2006
В ПОИСКАХ РАЯ
Плуг – на поле, поле – словно камень.
На пределе люди и быки.
В этот рай тянули нас веками
Грозный,
Петр,
потом большевики.
Нас к мечтам о рае приучили,
Приручили к сказкам и дымам,
Мол, по ней, по борозде бычиной,
Попадешь в свой розовый туман.
В стороне от западной свободы
На восточном ледяном ветру
Путь наш лег через огни и воды,
А теперь — под звуки медных труб.
Искушают многие прилоги
Родину усталую мою.
Мы бредем, угрюмо ставим ноги
В тот же след и в ту же колею.
В сторону зовет от вечных пашен
Нас куда-то медная труба.
Самый хмурый путь для нас не страшен,
Нас пугает легкая судьба.
2005
ВОСПОМИНАНИЕ О НИКОЛАЕ II
О покаянье церковь просит
За убиение его.
Но скольких сам он в бездну бросил,
Бессильем духа своего
На виражах, где в львиных лапах
Держать бы русскую узду!
Россия не прощает слабых,
Они с ней вечно не в ладу.
И все же грустно отчего-то…
Да оттого, что без причин
Мы в те же ломимся ворота,
Где нас не ждут.
А мы стучим…
Душе порядок не по нраву,
Ей тесен даже наш простор.
Зовем мы сами волкодавов,
Нагнав волков к себе во двор.
2007
140-летие Адмирала
Красиво умирал Колчак,
Смотрел поверх штыков, молчал.
О снисхожденье умоляя,
С ним рядом плакал Пепеляев*.
Соединял февральский лед
Двух пленных и особый взвод,
Россию ту с Россией этой.
И ахнул залп, и эха гром
Откликнулся в тридцать седьмом
Свинцовой тою же монетой.
И тоже кто-то был красив
На алом стыке двух Россий.
Забудем о минувшей злобе
Сегодня вспоминая обе.
2014
------------------------------
*Последний премьер правительства Колчака, арестованный, просил большевиков о пощаде, но был расстрелян в 1920 году.
* * *
Когда построим Башню-Истину,
В музее стройки сохраним
Преображенку и Пречистенку,
И тот бульдозер, что по ним
Ходил в слепом ожесточении
И в ожидании добра.
Не ждем от завтра мы прощения
За сотворенное вчера.
Мы примем все, что будет с нами,
Рождая новый мир в крови,
Как заплутавшие в тумане,
Но неизменные в любви…
1983
* * *
М.Н. Красильниковой
Как это внятно и близко,
Как безнадежно далеко!
Старый альбом. Гимназистка.
Пальмы фанерные. Ять.
В Питере на Офицерской
Вы встретить могли еще Блока
И на Волхонке, конечно,
Пасхальную ночь отстоять.
Вот ваш отец-профессор
К матери вполоборота.
Где-то потом в тридцатых
Его затерялся след.
Вы его взгляд сохранили,
Доверчивый взгляд донкихота,
Ясный и в восемнадцать,
И в семьдесят с лишним лет.
Старый альбом. Закладка.
Длинная тонкая нитка
Тянется, не подвластная
Времени топорам.
Руку вашу целую,
Склоняюсь пред вами низко —
Вы уж простите, но это
Мне нужно больше,
Чем Вам.
1977
ВОЗВРАЩЕНИЕ В ПИТЕР
Вернулся в Питер старый эмигрант,
Как прошлого серебряное эхо.
— Живите долго,
Здесь вам каждый, рад...
А он не жить,
Он умирать приехал.
Пусть новый, не дворянский, потолок
Его квартиры
Обиход стесняет,
Он столько тягот в жизни превозмог,
Что эту даже и не объясняет.
Зато Нева за окнами светла,
И светел вновь над нею Всадник Медный.
Старик уверен: перед ним не мгла
Закатная, но праздник предрассветный.
Еще он в это верит потому,
Что без надежды умирать не может.
Кто перенес египетскую тьму,
Тому наш русский свет всего дороже.
1994
ЕТ ЦЕТЕРА, ИЛИ БОГ РУССКОЙ ИСТОРИИ
Подражание старофранцузской балладе
Так что такое русский Бог?
Его никто нигде не видел.
Но сотворить такое Смог,
Что многих «ангелов» обидел.
Немало наплодил тревог.
И вызвал европейский ропот.
Руками Первого Петра
Окошко прорубил в Европу.
Да так, что до сих пор заштопать
Себя не может та дыра.
Ет цетера, ет цетера.
Екатерину породил,
Чтобы отверстие расширить.
От Посполитой до Сибири
Порядок русский учредил,
Париж надменный укротил.
Десницей русского владыки.
Потом советский вождь великий
Разрушил шейку у бедра
Берлинской клике. Крики, крики —
Где «караул», а где «ура»!
Ет цетера, ет цетера.
2015
Посылка*
Принц Путин, новая игра
Идет. Ушли со сцены тигры.
Осталась только мошкара,
Тебе втыкает в спину иглы.
Унять ее пришла пора.
Ет цетера, ет цетера.
*Посылка (на фр. Envoy)-обязательный элемент баддады, представляющий собой четырехстрочную строфу, где автор обращается к определенному лицу, которому посвящена баллада и которое часто начиналось со слова Prince.
|
