|
* * *
Много слов обидных, скорых
На число сливают СМИ,
Также много вздохов скорбных
И расчетливой возни.
Но солдаты не скорбели,
Сколько в землю их легло,
Смертью жизни гимн пропели,
Сохранив ее тепло.
В дни, когда к нам Запад лезет
Со своим уставом в дом,
Мы скрижали на железе
Протираем снова в нем.
«Если ты не мертвый камень,
Если носишь в теле жизнь,
И душою, и руками
За Отечество держись.
Чем сильней тебя терзают,
Чище сердце, крепче стан.
Нет России без дерзаний,
Нет планеты без славян».
Да, страдали, но не мучась,
Знали крест, но был и Брест.
Честь для нас такая участь —
Пронести славянский крест.
2006
22 ИЮНЯ
В тот самый длинный день,
В день ущемленья ночи,
Увертливая тьма
Готовила реванш.
Был верховод ее
В своих расчетах точен,
Он все предусмотрел,
Как извести славян.
Лишь не учел их душ
Безмерные просторы,
Безмолвие снегов,
Загадочность болот.
Священная война!
Вошла ты в наши поры,
Как чудный эликсир,
Как шпальный креозот.
Когда сегодня шут
На голубом экране
Твой пепел шевелит,
Тревожа наш покой,
Ему и невдомек,
Что он смертельно ранит
Себя же самого
Блудливою рукой.
Кусайте нас, шуты,
Нам очень нужно это —
Разбуженный покой
И ненависть врагов.
Дождетесь от Руси
Святого рикошета,
Разбудите в сердцах
Пригашенный огонь.
2013
ВЕЛИКОЕ ЧИСЛО
Москва, Москва, не торопись прощаться
С отвергнутыми числами войны.
Ты вспомни, как шагали по брусчатке
Седьмого ноября твои сыны.
В те месяцы разгромной нашей смуты,
В те дни почти безвыходной тоски,
Воистину, в те страшные минуты
Мир, как дитя, припал к ногам Москвы.
О, как дышал над нивами, над рощами,
Над самым нашим ухом жаркий ад!
А ты, Москва, вела по Красной площади
Парадным строем молодых солдат.
Они надежду нам несли на лицах,
Печать ухода к ангелам в очах…
Не забывай, российская столица,
Свой самый грозный,
Самый звездный час.
Когда сегодня маленькие черти,
Как тина, вяжут властное весло,
Не дай, Москва, в угоду буйной черни
Топтать твое Великое Число.
Все остальные числа не пороча,
Держись за это, мужеством горя.
Мы дьяволу сломали позвоночник
Уже тогда, Седьмого ноября.
2005
* * *
Я не пишу, я карканью вороньему
Навстречу бастионы возвожу.
Я защищаю раненую Родину,
Я с ней одними легкими дышу.
Мне мало душу стихотворством баловать,
В бумажные кораблики играть.
Мне сердце шепчет:
Дерзновеньем Павлова
Какой-то срок держался Сталинград.
Извечная обязанность поэта —
Вытаскивать Отечество из бед.
Увы, я забывал порой об этом,
Я забывал о том, что я поэт.
Что мы в раю бываем по ошибке,
Что Родина не списывает нас
За адские раненья и нашивки
На инвалидность,
Пенсию,
В запас.
Воюю, жду, что подойдет Родимцев,
И вместе мы удержим рубежи…
Душе живой сегодня не годится
Отсиживаться чижиком в тиши.
2004
* * *
Клок сена —
Зов пахучий лета —
Упал на синий санный след.
Примета памятная эта
Во мне живет уж много лет.
Да пара синих тонких лент
На весь великий белый свет
В душе струится много лет,
Хотя чего там только нет.
Итак, чадящий сорок первый
На искореженной земле,
И снег,
Торжественный,
Безмерный,
За Волгой в маленьком селе.
Трусит седой Серко в тумане,
Качает длинной головой.
И пахнут, о, как пахнут сани
Блаженной летней муравой!
А в небе синий столб висящий,
Не дым войны —
Но дым кизячный.
Да деревенская труба,
И снег, и сено с санным следом —
Как вековечная борьба
И неизменная победа.
1977
ВОСПОМИНАНИЕ О ВОЙНЕ
Отец мой был не под обстрелом.
Тащил в цеху военный воз.
Не справился с усталым телом,
Свалил его туберкулез.
Отцовский помню хриплый кашель
С кусками крови. Синий рот.
Завод в сорок втором закажет
Отцу путевку на курорт
В Приморский край на два сезона…
Отец вернулся полный сил
К трудам своим, почти бессонным,
И сразу в партию вступил.
Худым подростком в сорок третьем
И я на лето встал к станку.
Наплывы памятные эти
Легли и в душу, и в строку.
С КПСС пришлось повздорить
Потом уж, много лет спустя…
Но это вспоминать не стоит:
Ушибам прошлого не мстят.
2012
ТЕБЕ, ПОБЕДА
Никуда от пафоса не денусь,
Не могу не написать стихов.
Я люблю тебя за неподдельность
Святости твоей, твоих грехов.
Ты вместила на полях и займищах
Наш позор и славу, кровь и дым,
Мужество, какого мир не знал еще,
И свинцовый ливень… по своим.
Да, мы помним, мы, конечно, помним
Тот, с известным номером, приказ.
Только он не гневом душу полнит —
Пониманьем наполняет нас.
Сорок первый был щемящ и жуток,
Потому суров сорок второй.
Маршалы твои! Георгий Жуков!
А народ! Сказать, что он герой,
Мало, он в самом аду кипящем
Укреплял и суть свою, и стать.
Был и вождь, жестокий, настоящий,
Времени и Родине под стать.
Нет вождей и маршалов в России,
И врага густой скрывает дым.
Сердце, только сердце с прежней силой
Верит: все равно мы победим!
1995
БАЛЛАДА О НЕПУТЕВОМ СОЛДАТИКЕ
Конец войны. Без боя взятый бург.
Безжизненные улочки-улитки.
Окошечный зашторенный испуг
И белых флагов квелые улыбки.
Но через час уже улыбки ртом —
Лед городка походной кухней тронут.
— Камрад, зер гут!
И вдруг соседний дом
По танку из окна фаустпатроном…
— Ах, негодяи, каша ли для них!
Солдатик юный, с петушиным матом
К окну рванувшись, услыхал: «Их нихт…» —
И в полутьму хлестнул из автомата.
Не стану я солдата защищать:
Был дымом или злостью ослеплен он.
Растаял дым. В крови лежала мать,
А рядом с ней — застреленный ребенок.
Что толку, что солдатик поседел,
В беспамятстве повторный сделал выстрел.
Стоял, часы трофейные вертел.
И взяли его с ними особисты.
Грабительский нашли состав вины,
Швейцарский приобщили к делу анкер.
И расстреляли парня у стены.
И двинулись на запад дальше танки.
Негромкая для той поры беда.
Их всех троих похоронили рядом.
Теперь там ни могилы, ни следа…
Пусть памятью останется баллада.
1971
CТАРЫЕ ФОТОГРАФИИ
Дорогие выцветшие лица…
Грудь вперед, чтоб орденам блестеть.
Падают березовые листья,
Им весною снова шелестеть.
Ну а нам, пока мы не березы
И недвижно в глину не вросли,
Через перестроечные грозы
Пронести бы сказки о Руси.
Как водили деды эскадроны
В бой за жизнь, а значит, чтобы нас
На Руси не заменили джоны
С прорезью для денег вместо глаз.
Чтоб и мы вручили нашим внукам
Эстафету правды и любви,
На любых ухабах и излуках
Помогли остаться им людьми.
Старым пеплом раны не запудрить,
Гвоздь навеки в память не забить.
Наши сказки тоже позабудут,
Нам бы про Россию не забыть.
Дух исканий не сменить на брашно,
Не продать кому-то нашу степь!
За такое умереть не страшно,
Чтоб весною вновь зашелестеть.
2005
ПРОХОРОВКА
Поле Прохоровское, здравствуй!
Твой широкий снежный покой
Сотворен человеческой страстью
И тяжелой солдатской рукой.
Одинокие синие елки,
Отслужившего танка скелет —
Тех кровавых сражений осколки —
Вот и весь охраняемый след.
Эту скорбь одинокого танка
Разделяет любой ветеран,
Наше поле объехал с фланга
Новоявленный Гудериан.
Отравила угарным газом,
Полонила наши поля
Торжествующая зараза
Денег, пошлости и жулья.
Небо синее, ясноглазое,
Шаль под ним далеко видна
Белгородская, снежная, связанная
Из волокон январского льна.
2004
ГЕОРГИЙ ПОБЕДОНОСЕЦ
Когда Россия изнывает в муках,
Свой лик земной являет людям Он
Под маршалом последним «маршал Жуков»,
Как молния, прорезал небосклон.
И снова дух, он дышит ныне в каждом,
Кто не торгует честью и страной,
Чье сердце высоту духовной жажды
Не растворяет в низости земной.
Ах, Родина! Среди бесовских оргий
Так много чистых, но поникших душ!
Напомни им о мужестве, Георгий,
Прибавь им сил и веры, светлый муж.
Сегодня враг укрылся в сердце нашем,
Его ввергая в смуту и печаль,
Яви душе, яви, Великий Маршал,
Своей непобедимости печать.
1988
МАРШАЛ
Ему в победах равных нет
Средь всех, кто вынул меч из ножен.
А мне в ряду его побед
Одна не то чтобы дороже,
Но памятней:
Когда скрестив
Свой взгляд с державным взглядом,
Маршал
Не захотел перенести
Несправедливости монаршей.
Во всех его поступках есть
И прокаленной воли отсвет,
И некасаемая честь
Георгия Победоносца.
1984
* * *
В бессердечной нынешней пустыне,
В адском обжигающем огне
Дружно воспротивимся унынью —
Самому большому сатане.
Вспомним, как когда-то, в сорок первом,
В армии, охваченной тоской,
Жуков врачевал солдатам нервы
Грозными боями под Москвой.
1995
БАЛЛАДА О ДИРЕКТОРЕ ЗАВОДА
Сибирский город, а какой, неважно,
Важнее то, что в нем варили сталь,
Идущую на танковые башни
Для Т-34. И представь
Не то, что эта сталь огнем хлестала
Чужих солдат и берегла своих,
А то, что этой стали было мало
И что однажды телефон звонит.
— Алло, директор?
— Да.
— Товарищ Сталин Вас вызывает.
— Сталин? Я всегда…
И голос глуховатый в трубке:
— Стали
Даете мало. Слышите?
— Да, да!
Я слышу, мы, конечно, примем меры, —
Директор зачастил, —
Но горняки…
Не сразу вник он, от волненья серый,
Что слушает короткие гудки.
Но справился с волненьем, вызвал замов,
Потребовал повысить домен мощь.
А через месяц срочной телеграммой
Был вызван в Кремль.
…Москва. Глухая ночь.
Дубовый тамбур. Молотов, Устинов,
Калинин и другие. Холод стен.
И сквозь усы знакомые, густые
Негромкие слова:
— Товарищ Эн
Был нами извещен, что сталь сегодня
Решает все. И плохо понял нас.
Он выпуск лишь на семь процентов поднял.
По существу, не выполнил приказ.
Страна в крови. Такой работы линия
Преступна. Предлагаю расстрелять.
Кто «за»? Что, у товарища Калинина
Есть возраженье?
— Трудно поправлять, —
Калинин встал, — подобную работу.
Но, может быть, последний срок дадим?
…Вошел директор в Спасские ворота
Черноволосым,
А ушел седым.
Он дома, возвратившись из столицы,
Собрал актив на несколько минут:
— Мы будем спать, обедать и трудиться
В цехах завода. Все. Нас домны ждут.
Металл пошел, пошел он вдвое, втрое…
Ну а потом Ташинская была,
Огонь и гром Морозовского боя
И Прохоровки дымные дела.
1983
* * *
Который год перемывают кости,
Полощут имя грозное в грязи.
Покойникам нет мира на погосте,
Нет и живым покоя на Руси.
Нам говорят, что он до самой смерти
Был дружен с Князем тьмы. Но отчего
Трепещут и неистовствуют черти
До сей поры при имени его?
Он обескровил вражескую силу,
Когда рвалась к рулю ее орда.
Да, страшен был, но сохранил Россию
В исправности до Страшного Суда.
И будет ли Вердикт Последний легче,
Чем лагерей и тюрем жернова?
Сумеем ли расправить наши плечи,
Останется ли ясной голова?
Мы, как и прежде, дремлем по привычке,
Кто демократий ждет, кто — диктатур,
Пока не догорит от новой спички
Истлевший за века бикфордов шнур.
1999
СОНЕТ О ВИЗИТЕ ДЕ ГОЛЛЯ НА МОГИЛУ СТАЛИНА В 1966 ГОДУ
Его просил на трон взошедший Брежнев
Покойного тирана не будить.
Но визитер был тверд и сухо вежлив
В желании к могиле проводить.
А дальше был урок или экзамен
Генсеку: генерал купил венок,
К надгробью положил и молча замер,
Подняв свою ладонь под козырек.
О чем он, стоя у могилы, думал,
Никто не знает, но когда угрюмо
Прервал советский лидер тишину,
Мол, страшный вождь навеки испарился,
Де Голль сказал:
— Не умер — растворился
В том будущем, где не хранят вину.
2015
ВОЖДЬ
На мою могилу нагребут много мусора,
но ветер истории развеет его.
(из завещания И. В. Сталина)
Как не стереть на карте Гималаев
В пылу «демократических» затей,
Так и того, кто шавками облаян,
Не вычеркнуть из памяти людей.
Когда Россию бесы ввергли в смуту
И встал вопрос: нам быть или не быть,
Он — нравится, не нравится ль кому-то —
Смог обуздать их дьявольскую прыть.
Он против них направил их законы,
Он в будущее проложил мосты,
Он армии вернул ее погоны,
Церквям — их литургии и кресты.
Нам говорят: он много пролил крови.
Но кто ее у нас с расчетом льет?
И почему по жести русских кровель
Так много гроз столетиями бьет?!
Да, был жесток. Но чтил войны обычай:
Поднявший меч погибнет от меча.
И Божий суд, не знающий различий,
Карал при нем любого палача.
Кровавый счет всех большевистских боен
Историками выставлен ему,
Но холокост казачий был устроен
Не им, как и побоище в Крыму.
Не он назвал народ наш «русским быдлом»,
Не им придуман вздор «господских рас».
Он даже тех, кого задумал Гитлер
Под корень извести, от смерти спас.
А главное — страну утроил в силе.
И новой мощи нам не обрести,
Пока на неухоженной могиле
Весь мусор не сумеем разгрести.
2015
* * *
Критик, не лови меня на слове,
Что, мол, славлю сталинскую жуть.
У эпохи дьявольской на сломе
Я молитву древнюю твержу.
Если вместо тихого прощенья
Осуждаешь эхо прежних бурь,
Приготовься, друг мой, к возвращенью
Новых льдов и старых диктатур.
Не спеши направить злобный выстрел,
Рикошет ударит под ребро…
Зло, конечно, все решает быстро,
Но всегда задумчиво добро.
Волки скоры, бестолковы овцы,
Это все не кончится, пока
Сердце не зажжется, словно солнце,
Не на Пасху только —
На века.
2005
* * *
В преддверии Великого Числа,
что жизнь и честь России сохранило,
хочу понять, какая чудо-сила
через кошмар военный пронесла.
Отец Небесный и земной с усами?
Георгий Жуков, челюсти зимы?
А может, прав, сказавший, что мы сами
спасли всё это, маленькие мы.
Не нужно нам бояться громких фраз —
нет ничего загадочнее нас.
6 ноября
ПЕСНИ ВОЙНЫ
* * *
Звенит печаль легко и строго,
И мужество звенит окрест.
Мне вспоминается дорога,
Военной музыки оркестр,
Коляски детские и танки,
Солдат и беженцев река,
И марш «Прощание славянки»,
И облака, и облака…
Струила музыка щемяще
Сквозь первых дней военных ад
Какой-то мудрый, настоящий,
Утерянный сегодня лад.
Летела праведно и строго
В неумирающий зенит.
Куда теперь зовет дорога?
О чем старинный марш звенит?
1993
СТАРИННЫЙ ВАЛЬС
Я не могу такое не лелеять:
С пластинки темной дедовских времен
Взлетает в небо белоснежный лебедь,
Кружит старинный вальс «Осенний сон».
В лесу прифронтовом и на болоте
Когда-то среди грохота войны
Нам грела сердце тихая мелодия,
Мелодия не сдавшейся страны.
«Осенний сон» — старинный вальс военный
Звенит среди всеобщего вранья,
Как светлый зов России сокровенной,
Как вызов черным стаям воронья.
Светлеют человеческие лица,
Блестят ресницы увлажненных глаз,
Взлетает в небо царственная птица —
Кружит «Осенний сон», старинный вальс.
1999
ПАМЯТЬ О ПЕСНЕ
Под гипнозом старинной прелести —
Я пластинку держу в руке
С маркой синей «Завод Апрелевский»,
Что на дачном нашел чердаке.
Вся тупыми избитая иглами
И шараханьями страны,
Донесла до конца не заигранный
Женский голос времен войны.
До сих пор он звенит сквозь утраты.
Вот и я в нем надежду ловлю,
Как хранили себя солдаты
Непреклонной молитвой: «Люблю!».
Среди жизненных многоточий
Светлой грустью о прошлом дыша,
Развевается синий платочек,
Наша радость, свобода, душа.
2011
ТАНГО «ВОСПОМИНАНИЕ»
Танго. Легенда памятных пластинок.
…Аллеи кленов и осинок.
Парад беретов и косынок
Истосковавшихся невест.
Провинциальные подарки.
Входной билет в центральном парке.
Там под зонтом фанерной арки
Играет духовой оркестр
Танго. Послевоенные картины.
Привет брюнетки-Аргентины
Одной из маленьких блондинок.
А рядом лейтенант-скала.
Грудь в орденах за пол-Европы.
Он с ней нетерпелив и робок.
Ей шепчет о любви до гроба,
Той, что его лишь и ждала.
2012
ИНВАЛИД
Летним днем — с квасовозкою рядом,
В бакалейном отделе — зимой,
Он дежурит дневальным у склада,
Напружиненный, строгий, прямой.
На прохожих глядит, не мигая
И нагрев «полубоксом» стекло,
В синих бриджах,
С монистом медалей,
Весь такой,
Как отлило его
В двадцать лет Сталинградское полымя,
А на сорок от нас отсекло
Длинным шрамом —
Ранением в голову,
Паранойи удушливой мглой.
До закрытия выстоит точно,
Отвлечется лишь на пять минут,
Если булку с пакетом молочным
Продавщицы ему принесут.
Не унять перед этим солдатом
Безотчетное чувство вины
За глаза, где навеки впечатан
Адский штемпель
Минувшей войны.
1982
ГОДОВЩИНА ВТОРОЙ МИРОВОЙ
Какие политесы и почет —
Нам, русским, предъявляет Запад счет
За то, что поголовно не легли,
Когда его от Гитлера спасли.
Вольготно бы по сказочным просторам
Гулялось европейским мародерам.
Не вышло. Нам иную клеят страсть:
Должны мы в покаянии упасть
Перед Европой, нрав улучшить грубый
И даровыми сделать наши трубы.
О, Запад, многоликий унтер-дух,
Двух русских не хватило оплеух?!
Упрямо нарываешься на третью,
Чтобы без труб уйти под землю нефтью.
2010
ЗА ОТВАГУ!
Е. В. Стригуну
Нет у меня медали «За отвагу»,
как у тебя,
за бой на той войне.
Был мал тогда я, фронтовую влагу
пить не пришлось из фляги на ремне.
Моя война случилась много позже,
когда тускнела русская звезда
и мне случилось пехотинцем Божьим
вступиться за достоинство Христа.
Пройти свои военные дороги.
Ты выиграл свой бой, я — проиграл…
Теперь, когда пошли в атаку боги,
встаём с тобой под общий интеграл.
Хоть за победу пить нам рановато,
а за отвагу — почему бы нет!
Где фляга? Отхлебнём, как два солдата,
как два поэта — вестники побед!
6 декабря (2007)
|
