|
НЕЗРИМАЯ ОДНА
Судить мы все умеем неизменно.
Когда Джордано в пламени поник,
В костер крестьянка бросила полено,
Чтоб жарился получше еретик.
Дантес не мог на вызов не ответить,
Не мог Мартынов промолчать никак.
Их много, правд, во все века на свете
В немыслимых переплелись клубках.
Ты правдам этим не судья, не пастырь,
Пусть вынырнут и вновь идут ко дну.
Умей внутри себя держаться насмерть
За главную, незримую… одну.
1979
СТИХИ, ПРОЧИТАННЫЕ НА ПАРТСОБРАНИИ, ГДЕ МЕНЯ ИСКЛЮЧАЛИ ИЗ ПАРТИИ
Пахнут молодо талые воды,
И вербы
В серый пух расфрантятся
На склонах вот-вот,
И, ликуя, приносят
Весенние ветры
Перемен, и надежд, и тревог
Хоровод.
Долгожданно, улыбчиво, благословенно
Что-то дрогнуло
И засияло в груди.
Это тонкие токи
Из сердца Вселенной
Отыскали к позвавшему сердцу
Пути.
Как непросто сегодня,
Как очень непросто
В суете многоликой
И в распре слепой
Отстоять и возвысить
Свое первородство,
Свое право на разум,
На радость и боль.
И коровам,
Бредущим по темному снегу,
Так и хочется крикнуть
В незрячую грусть:
— Поднимите глаза
Хоть ненадолго к небу,
Там вы больше
Травинок найдете,
Клянусь!
1982
* * *
Не умея просить прощенья,
Получал по спине и ниже.
За неласковое обращенье
На судьбу не жалуюсь —
Выжил.
Говорят же, что битый третий
Стоит в жизни небитых двух.
Но ведь били сукины дети
Так, что чуть не вышибли дух!
1982
НОЧЬ В ДАЧНОМ САДУ ПОСЛЕ ПАРТИЙНОЙ РАЗБОРКИ
Я баню растоплю субботним вечером,
Нарежу огурцов, зажгу свечу
И все свои душевные увечья
Общеизвестным средством подлечу…
Соседняя веранда шкурой тигра
Повисла на ограде и горит,
Высокий тополь призрачно и тихо
Над теремами дачными парит.
А терема, как в сказке, курьи ножки
Попрятали в сиреневый уют.
Добро бы тигры — атакуют кошки,
И, как ни отбиваюсь, достают.
Зову на помощь Соломона мудрость:
«Пройдет, пройдет и это под луной».
Луна следит за мной, сквозь тучи хмурясь,
Внизу сады смеются надо мной.
Они цветут торжественно и рясно,
Белея средь июньской полутьмы.
Прекрасны люди и земля прекрасна,
Пока не искалечена людьми.
И если ложь Россию не разрушит,
Когда-нибудь поднять надеюсь тост,
Чтоб мы друг другу врачевали души
Сияньем глаз,
Таким же, как у звезд.
1982
* * *
Я плыл на стрежень,
Но меня сносило,
Я плыл, как рыба, против быстрины.
Когда же мне отказывали силы,
Я чувствовал плечо
Своей страны.
Могучей, несуразной и жестокой,
И нежной, и возлюбленной до слез,
Страны всесокрушающих потоков,
Дубовых плах
И ласковых берез.
В конце концов я выбрался на берег,
Хоть отовсюду слышал:
— Быть беде!
Мне говорят,
Что я в кого-то верю.
Я верю в тех,
Кто все еще в воде.
1982
ШИФРЫ
Душа моя, всех шифров трудных
Судьбы понять нам не дано.
Быть может, их лишь ангел судный
В предсмертном объяснит кино.
Покажет нам твой день рожденья —
Колеса долгий путь куют…
Шахтерский город. Солнце. Тени.
И за углом мальчишку бьют.
И, разрывая душный обруч,
Сдавивший грудь до тошноты,
Свечой в кольце фигур недобрых
Безмолвно вспыхиваешь ты.
Скачок монтажный лет на тридцать.
Чиновный неуютный дом.
Часы. И слившиеся лица
Тебя терзают за столом.
В заледенелых тусклых взглядах
Вина и скука, власть и ложь.
И дождь, из темной тучи яда
Приходит благодатный дождь.
Благодарю, душа, за милость,
За долгий наш земной союз,
За то, что каждый черный минус
Ты превращала в светлый плюс.
И там, где выключена память,
В раю или в летейской мгле,
Я все равно шепну губами
Благодарение земле!
1985
ПОВОРОТ СУДЬБЫ
Я принят Всем,
За это изгнан всеми.
Франсуа Вийон.
Я изгнан из своей «Науки»*,
А принят стражем на ночь в сад,
Чтоб чьи-нибудь лихие руки
Не воровали виноград.
На ящике для Симиренко**
Под старой яблоней сижу.
В листок тетрадный на коленке
Стихов колонку вывожу.
Фонарь с чернильной ночью спорит,
Я — с огорченьями в судьбе.
Издам к шестидесяти сборник,
А в семьдесят вступлю в СП***.
К восьмидесяти первым стану
Поэтом на земле родной.
Забуду про свою охрану,
Воспряну духом над страной.
В деревьях звезды лики прячут,
Куда-то месяц запропал,
Шакал в горах по-детски плачет,
В соседстве чавкает кабан.
Земля в ночных летит просторах
И на спине своей влачит
Всех нас и наших планов ворох.
О чем задумалась — молчит.
1982
------------------------------------------------------------------
*Издательство «Наука», откуда был уволен Ю. М. Ключников за философский идеализм и богоискательство.
**Сорт яблок.
*** Союз писателей
* * *
Не впервые, Кавказ, ты для русского ссылка.
Так прими и меня во владенья свои.
Слишком веру свою безоглядно и пылко
Я хотел на безбожные плечи взвалить.
Этот старый сюжет про свиней и про бисер
Повторяется каждую тысячу лет.
Но закон для таких, как Иваны, не писан,
А Иваном рождается каждый поэт.
Мы суем свои пальцы в электророзетку,
Будоражим всю жизнь обывательский дом,
Без приказа идем одиноко в разведку
И штрафным батальоном кончаем потом.
1982
* * *
Время выкинуло коленце,
И причалил я в поздний час
С полуострова «Интеллигенция»
К континенту «Рабочий класс».
От всеобщего блуда словесного
В бессловесные лег камыши,
Где на донышке зелья известного
Топят тихие стоны души.
Как Рембо у индейцев меж Андами,
Заблудиться на шхуне сумел,
Уголовниками командуя,
Сам себя посадил на мель.
Но и здесь золотые россыпи
Проступают сквозь темный прах,
Всюду души тоскуют об острове,
Белом острове где-то в горах.
— Если нет его, дай забвения, —
Молит Бога российский люд.
И зачем мне мое спасение
Без людей, которых люблю?
Без моей заплутавшей Родины,
Вечно бьющей нас по рукам,
Так уж вышло, что мы уронены
Плыть по адским жизни кругам.
1982
НАМ ДАЛИ ПРЕМИАЛЬНЫЕ НА ХЛЕБОЗАВОДЕ
Нагрузившись вином,
Разбрелась по задворкам и щелям
Моя славная смена —
До солнца не растормошить.
Я остался один на один
Со своим возмущеньем,
Не считая, конечно,
Полдюжины автомашин.
Семь потов в эту ночь
Мне случилось пролить до упаду,
Я какую-то строчку,
Быть может, в рекорды вписал
Без цветов и оркестров.
Ну ладно, оркестров не надо.
Но зачем свою спину
Поклажей такой наказал?
И когда шевелился,
Как сказано, еле можаху,
Из-за склада соседнего
Летнее солнце взошло,
Обсушило лицо
И беленую солью рубаху
И второе дыханье
Под этой рубахой зажгло.
И восторг распрямил
Приунывшую душу и тело,
И вся горечь моя
Сразу стала смешной и чужой,
И незримая птица
В ликующем сердце запела
Песню чистой победы
Над тонувшей в обидах душой.
Я полсуток проспал,
Но зато во вторые полсуток
Написал эти строчки
О пользе тяжелых работ.
Так что низкий поклон
Вам, принцесса судьба, кроме шуток,
За умение выжать
Последние силы и пот.
1983
* * *
Я удивляюсь, как я уцелел
В колодце жизни темном и заразном.
Я был его соблазнами обласкан,
Оставить их не мог и не хотел.
Я удивляюсь, как я уцелел.
Но удивляться стоит мне едва ли,
Ведь сколько раз мне руку подавали
В силках и ямах недостойных дел.
Я удивляюсь, как я уцелел.
Но вот и мой черед повернут круто —
Спускать в колодец лестницу кому-то.
Затем, наверно, я и уцелел.
1985
ПАМЯТИ Ф. С. ГОРЯЧЕВА*
В мечте по времени иному
Свечу зажгу в земном дыму
Сначала бывшему обкому,
Потом ушедшему ему.
Широкий лоб с короткой челкой,
Колючий взгляд из-под бровей.
Мы с ним повязаны бечевкой
Судьбы бунтующей моей.
Охваченный духовной жаждой,
Я разделить ее хотел
С надменной партией однажды
И оказался не у дел.
…Вцепились крепко в ту эпоху
Любых эпох временщики,
Привыкли сверху, снизу, сбоку
От них себе кроить куски.
Но я, впадая в память-кому,
Порочить время не хочу.
Ему и бывшему обкому
Жгу поминальную свечу.
За годы остракизма черные,
За выгон на подножный корм,
За вознесенье стихотворное…
Нет, не пошлю ему укор.
У всех нас есть орел и решка…
И я исчезну вслед за ним
В потоке ликов многогрешных
Под небом праведным одним.
Да, Небеса одни рассудят,
Какой нам жребий новый дать.
А люди что? На то и люди,
Чтоб верить, маяться, мечтать.
2013
--------------------------------------
*Ф. С. Горячев (1905—1991) — секретарь Новосибирского обкома в 1959—1991 гг., один из инициаторов исключения из партии автора книги.
ДВЕ ИКОНЫ
Для власти, для ливреи
Не гнуть ни помыслов, ни совести, ни шеи.
А. С. Пушкин
Век мой долгий словно в одночасье
Промелькнул в глазах картинкой сна.
Знал ли в нем когда-нибудь я счастье?
Думаю, что чувствовал и знал.
Никогда не пользоваться ласками
Ни былых, ни нынешних вельмож.
Разве что они меня затаскивали,
Вызывали на крутой правеж.
Очень уж старались эти недруги
Душу расстрелять из всех стволов,
Записать ее насильно в рекруты
Для охраны собственных столов.
Как скрипело в их речах железо
И какое пламя взгляд метал!
С прежней жестью внутрь уже не лезут,
Манит их теперь иной металл.
Ставят для него свои ловушки,
Даже иногда в тени икон…
У меня их две – Христос и Пушкин.
Бог и долг, свобода и закон.
2014
|
