|
Абу Абдаллах Рудаки или Абуль Хасан Джафар считается родоначальником персидской поэзии, точнее её исламских веков, то есть того периода, к которому относится содержание этой книги. Почему приходится делать эту оговорку? По той причине, что европейская наука традиционно относит рождение персидской литературы к средним векам, несмотря на то, что персы и до нашего летоисчисления имели письменную культуру, не уступавшую античной, а их религия зороастризм, исповедовавшая дуализм, но подготовившая приход единобожия, имела один из самых разработанных культов того времени.
Надёжные биографические сведения о Рудаки скудны. Из его огромного поэтического наследства до нас дошла только одна поэма, одна касыда и несколько десятков рубайев. Но и это небогатое наследие даёт представление о масштабах поэта. Он сформировал метрику и основные жанры персидской поэзии (бейты, рубайи, касыды, кыты), сообщил ей дыхание, которое затем поддерживалось на протяжении веков – свободу, тонкий вкус, благородство, независимость от властей.
Неизвестно, принадлежал ли Рудаки к какому-либо суфийскому ордену, в сохранившихся стихах нет ни намёка на его религиозные взгляды. В этом отношении Рудаки не одинок. Принадлежность ряда других, переведенных мною поэтов, к поэзии суфийской поэзии оспаривается за недостатком сведений об орденской принадлежности авторов Лично для меня, повторю, поэзия суфиев – это самостоятельный религиозный тарикат (путь).
Сорок лет, согласно легенде, Рудаки прослужил придворным поэтом у правителей Бухары. Он был, любимцем эмиров, непревзойдённым мастером стихов и столь же талантливым музыкальным исполнителем собственных газелей, что вызывало острую зависть и неизбежные интриги придворной челяди. Эта особенность жизни Рудаки создала своеобразную преемственность для придворных поэтов – суфиев: их то угощали дорогими «пряниками», то нещадно колотили «кнутом». А порой подвергали ещё более жестокому насилию.
Судьба Рудаки, первого поэта-суфия, была особенно тяжкой.
Его ослепили и изгнали из столичного дворца. Последние двадцать лет своей жизни Рудаки провёл в деревне, где он родился. О слепоте поэта спорят до сих пор. Есть мнение, что персидский Гомер слеп от рождения, но известный советский антрополог М.М. Герасимов на основании исследований сохранившегося скелета поэта доказал, что слепота Рудаки наступила в возрасте 60 лет, косвенно подтвердив, таким образом, насильственную версию.
* * *
О, гурия! Душа моя сокрушена.
Открой свой лик, прекрасная жена.
Я чую под чадрой святую красоту,
Осуществи мою старинную мечту –
Пускай уста твои коснутся губ моих –
Навеки сохраню благословенный миг.
* * *
Из-под бровей, изогнутых, как лук
Стрелу в меня ты выпустила вдруг.
Насквозь пронзила взглядом Рудаки
Из-под лукаво сложенной руки.
А плющ твоих распущенных волос
Обвил и возбудил меня до слёз.
Как часто сердце попадалось в сеть
И много раз могло бы умереть!
Я выбирался из силков, и вновь
Поэта ранила изогнутая бровь…
Готовлюсь снова жизнь свою отдать
За гибельную эту благодать.
О СТАРОСТИ
Давно поседел я, и выпали зубы давно;
В бокале утех обнажилось печальное дно.
Но в этом ни злого, ни грустного умысла нет:
То мудрой природы всегда справедливый завет.
Вращается мир, совершает Сатурн оборот.
Становится новое старым, и – наоборот.
Где были сады, там бесплодные ныне пески;
Ждут, кто напоит их, томятся от серой тоски...
Я тоже когда-то сиял жемчугами зубов,
Был весел, здоров, украшала дорогу любовь.
Отдал ей немало монет золотых и огня.
Красавицы тешили душу, ласкали меня.
Ни жён, ни детей не имел в молодые деньки;
Чисты были мысли мои и пусты сундуки.
Певцом Хоросана я слыл, а владыки земли
В ту пору над нею меня высоко вознесли.
Тебя лишь в ту пору не видел я среди гуляк,
За мной наблюдающий, всё понимающий Маг.
Как вижу теперь. Поменялись сезоны в судьбе.
Дай посох, пойду по дороге навстречу Тебе.
* * *
Коль жизнь не учит бедами уму,
И мудрый не научит ничему.
* * *
Богатство по наследству достается.
Но мудрость передать не удается.
* * *
Постарайся даже тени
Бедной жизни не пугаться,
Замени желанье денег
Жаждой вечного богатства.
* * *
Себя не раз я упрекал, что отвечал;
Но рад всегда был, если промолчал.
* * *
Мудрец стремится успокоить страсти.
Тупица сеет распри и напасти.
* * *
Ушел поэт. Покинул караван.
Верблюдов в караване было много.
Рассеялся предутренний туман.
Верблюды разбрелись, пуста дорога…
* * *
Когда шагает караван в степи,
Запомни неизменную науку:
Упавшему на грудь не наступи,
Подай изнемогающему руку.
* * *
Любовь порой бывает, как вода в пустыне, солона :
Чем больше пьешь, тем больше жажды шлет она.
* * *
Не надо завидовать чьей-то судьбе;
Подумай о зависти страстной к тебе.
* * *
Мой Бог меня не балует.
Мне шлет шипы да иглы.
Не слишком любит жалобы,
Предпочитает игры.
|
