|
Полное имя самого знаменитого в мире изо всех суфийских поэтов: Гиясаддин Абуль-Фатх ибн Ибрахим аль Хайям Нишапури. Это длинноё словосочетание означает: «Помощник Бога и религии, завоеватель, Омар, сын Ибрагима – палаточного мастера, рождённый в Нишапуре (иранский город в провинции Хоросан)».
Между прочим, корень слова «хайям» сохранился в русском слове «хамовник» – текстильщик. В Иране из текстиля делали палаточные тенты, и «хайям» переводится как «палаточник». Невольно вспоминается, что наш Омар Хайям – Лев Толстой, по универсальности деятельности и знаний, по дервишеским тяготениям, напоминающий энциклопедиста- перса, несколько лет жил в Москве, в переулке Хамовники.
Омар Хайям – самый прославленный (по статистике он считается самым издаваемым в мире поэтом), но и самый, пожалуй, непонятый на Западе из суфийских поэтов. Там он известен не как восточный мудрец, а как персидский донжуан и русский выпивоха. Между тем в Персии 11-12 веков никто никогда не видел его пьяным, или не замечал женщин в его доме. Более того, Омар Хайям ни разу не женился и не оставил потомства.
Неадекватной славой о себе в западном мире Омар Хайям обязан первому переводчику Эдварду Фицджеральду, который издал в середине 19 века в Лондоне книгу переводов тогда неизвестного персидского поэта. Будучи сам неплохим стихотворцем, а главное, человеком весьма экстравагантных эстетических ориентаций, скажем так, Фицджеральд напечатал переводы Хайяма явно «под себя». Якобы в молодости Хайям был «гулякой праздным», затем устал от буйной жизни, ушёл в науку, в ортодоксальную теологию; наконец, разочаровался во всём, порвал с церковью и стал исповедовать собственную философию. Подобным же образом английский поэт расположил рубайи Хайяма: самый обширный цикл переводов о вине и женщинах сделал первым, далее идут стихи о бренности жизни, наконец, последний раздел сборника составили стихи Хайяма о его самостоятельных поисках Бога. В результате такой подборки глубокая религиозность и абсолютная цельность поэта куда-то ушли – получился типичный британский «сэндвич».
Первый опыт перевода Хайяма наложил неизгладимую печать на дальнейшую судьбу поэта в Европе. Несмотря на усилия востоковедов, Омар Хайям по-прежнему остаётся в представлении массового читателя, как талантливый эпикуреец , гениальный бонвиван, кем он и в помине никогда не был. Великий математик и геометр, равный, как считают специалисты, Эвклиду, Лобачевскому и Риману, вместе взятым; астроном, не уступающий Тихо Браге; один из самых значительных поэтов всех времён и народов, Хайям попросту не имел времени для пьянства и тяготения к женским шальварам персиянок, которое ему приписывают.
Неизвестно, был ли Хайям членом какого-либо суфийского ордена, но то, что его стихи несут высокий суфийский дух свободы, не вызывает сомнений (даже если он внешне выглядел самым большим эпикурейцем среди суфийских поэтов). Потому я без колебаний включаю народного суфия Хайяма в число самых ярких представителей Ордена высокой суфийской поэзии.
Эдвард Фицджеральд совершил ещё одну ошибку – без разбора перевёл всё, что якобы написал Омар Хайям, не приняв во внимание, что поэту за многие века подражало немало стихотворцев, причём многие делали это весьма неплохо. Хайямовский «диван» почти за тысячу лет накопил около десяти тысяч рубайев. Из них специалисты только четыреста признают действительно написанными великим персом. Русские востоковеды продели важную работу - тщательно перевели и скрупулёзно проанализировали символику поэтов-суфиев. Сегодня мы с полным основанием можем сказать, что имели в виду персидские стихотворцы, когда писали: «Возлюбленная», «Возлюбленный», «Друг», «Виночерпий», «Кравчий». Это – Бог. А вино на языке суфиев – вино Истины. Точно также в расшифровке нуждаются многие другие образы суфизма, что частично объяснено в прилагаемом словаре.
Я полагаю, что символика суфизма интересна не только специалистам, но и всем думающим современным читателям, озабоченным нашими Судными временами. Суфии, далеко опередив своей философией средневековые часы, заглянули в нашу кризисную эпоху.
* * *
Изо всех, кто сверлил скорлупу Бытия,
Чтобы вникнуть в ядро сокровенного «Я»,
Ни один не проник; все в попытках заснули
На священной дороге познанья Себя.
* * *
Кто на землю глядит с высоты поднебесья,
Чей удел в этом мире – познанье и песня,
Тот растерянно голову вниз опускает:
Чересчур однолико внизу мелколесье.
* * *
Все уходят куда-то: старик и дитя;
Кто теперь, кто какое-то время спустя.
Ни мольбой, ни слезами ты жизнь не удержишь.
Значит, надобно с ней расставаться шутя.
* * *
Если ты вместо розы получишь шипы,
Не ропщи понапрасну на козни судьбы.
Также, если умрешь без муллы или шейха,
Тебя могут монахи отпеть и попы.
* * *
Ты сотворил меня из собственной Души
И праха мертвого. Что делать мне, скажи?
Ведь жребий мой Тобою предначертан.
От бед и от ошибок удержи.
* * *
Кому-то подарил Ты беззаботный смех,
Лишил кого-то жизненных утех.
Зато ни у кого не отобрал надежды
В грядущем искупить, пусть даже тяжкий, грех.
* * *
Я и статью хорош, и прекрасен в чертах,
И живу не заботами чрева — в мечтах.
Так зачем Ты создал меня, вечный Художник,
Чтобы я превратился в бесчувственный прах?
* * *
Если все, что имеешь, тебе суждено,
Ни додать, ни отнять — неизменно оно,
Уходи от печали, чего не имеешь
И от власти того, что судьбой вручено.
* * *
Если б власть я имел над собой и судьбой,
Поменял бы все то, что случилось со мной,
В голове заменил бы на радость несчастья
И коснулся бы неба такой головой.
* * *
Не жди от неба ни добра, ни зла,
Не вмешивайся в чуждые дела.
Вчера был сам собою, будь и завтра.
И рад, что жизнь сегодня принесла.
* * *
Смена жизни на смерть — не причина для стона.
Нет печали в любой перемене сезона.
Если грусть овладела, то выпей вина.
Для Аллаха унынье твое — вне закона.
* * *
Пей! И в страхе за грех не дрожи,
Нет в хмельном наслажденье убытка души.
Ведь из нас, из грядущего нашего праха
Слепит вечный Гончар новый винный кувшин.
* * *
После смерти моей попрошу об одном —
Пусть недвижное тело омоют вином,
Чтобы душу по запаху в день воскресенья
Можно было найти где-нибудь под столом.
* * *
Погляди, как работает с глиной гончар:
Сам Творец, без сомненья, вручил ему дар
Из останков людских делать людям посуду.
Кто над тем посмеется, кто скажет: кошмар!
* * *
Говорят, будто небо дает подлецу
Деньги, яства, дворцы… и сухарь мудрецу.
Я бы плюнул на небо такое с досады.
Да и небом его называть не к лицу.
* * *
Не поддайся печалям на мироустройство,
Будто всюду господствуют скверные свойства.
Лучше влаги пьянящей налей в пиалу
Или с той, что по сердцу, в беседку укройся.
* * *
Ты – снежинка, что в солнечных тает лучах,
Ты – соринка, мелькнувшая в Божьих очах.
Так зачем же печалиться о неизбежном?
Веселись, наслаждайся, пока не зачах.
* * *
Печально, что основы не проверены,
Что в мир иной открыть не можем двери мы,
И некого спросить, что происходит там.
Ключи в иную жизнь, увы, потеряны.
* * *
От вина умирает надменность ума,
Проясняется нас обступившая тьма.
Выпив, стал бы, наверно, добрее и дьявол,
Жизнь во зле для него ведь сплошная тюрьма.
* * *
Я однажды спустился в подвал к гончару.
Наблюдал сотворенья святую игру.
Он меня воскрешал после долгого тленья
В том грядущем, где я непременно умру.
* * *
Если скажут, что пьяница я, — это так.
Что бездельник — и тут не поспоришь никак.
А еще, что охотник по части красавиц.
Для себя же лишь я — вопросительный знак.
* * *
Сколько можно ударам и мукам служить,
На моленья и просьбы трудов положить!
Ты же знаешь, наш путь предначертан Аллахом.
Положись на Него, так спокойнее жить.
* * *
Я не тот, кто боится страданья и смерти.
Никогда за себя не цеплялся, поверьте.
Жизнь в аренду короткую нам вручена.
Так что жажду продлить ее лучше умерьте.
* * *
Откуда мы пришли? Куда всю жизнь спешим?
Смерть, как пожар, прошла по лучшим и дурным.
Остался на земле ее холодный пепел.
Но вот вопрос: где след оставил теплый дым?
* * *
Растет на могиле густая трава,
Допустим, из плоти, как судит молва.
Но чувства и мысли куда подевались?
Что делает сердце и где голова?..
* * *
Представь: перед тобой развернут райский свиток.
Вкушаешь не вино — бессмертия напиток.
В кругу прекрасных гурий слушаешь Христа…
Но жалок ты, когда безверием пропитан.
* * *
Подгоняемый вечно невнятной судьбой,
Ты не знаешь, зачем отправляешься в бой,
Чтобы годы продлить. Но ведь сдать их придется.
А зачем – знает Тот, кто стоит за тобой.
* * *
Под вином и любовью имею в виду
Тот напиток, что лечит любую беду.
Я ищу его днем, я ищу его ночью.
До сих пор в этой жизни нигде не найду.
* * *
Не со всяким делись затрапезным вином.
Пей с подругой, с дружком, даже с мудрым врагом.
Если нет ни того, ни другого, ни третьей,
Пей с четвертым – со знающим меру умом.
* * *
Снес бы сотню домов сердца гнев моего.
Слезы глаз затопили бы больше того…
А от сомкнутых век на грехи, на бесчинства
Не осталось вокруг бы меня ничего.
* * *
Но пределы есть всем моим гневным «хочу».
Все снести за грехи лишь Творцу по плечу.
Я поэтому грешные чувства смиряю
И торговцу вином за напиток плачу.
* * *
Ни один приходивший великий пророк
Зло и ложь на земле уничтожить не мог.
Сокрушался, советы давал и молитвы…
Я поэтому пью. Так за что мне упрек?
* * *
Ты и счастья родник, и несчастья рудник,
И подобие Бога, и дьявольский лик.
Я тебя не обидел, ответь мне, читатель?
Ты в себя, и в меня, и в прочтенное вник?
* * *
Ты сегодня являешься Божьим подобьем,
Завтра будешь золою лежать под надгробьем.
Сделай выбор при жизни, чем хочется стать –
Вечным недугом или целебным снадобьем.
* * *
Будь лучше без любимой одинок,
Чем, страсти поддаваясь, сбиться с ног.
Останешься простертым неподвижно,
Когда Любовь придет на твой порог.
* * *
Если нет, где ты есть, ни любви, ни вина,
Если там, где ты есть, безгреховность одна,
Убегай с этих мест, ни минуты не тратя,
Пусть хоть райская доля тебе вручена.
* * *
Страсть с любовью вдвоем не бывают в ладу.
Если вместе, одну порождают беду.
Там, где курица чуть поднялась над забором,
Там голубка летит у богов на виду.
* * *
Ты была для меня поначалу одной.
Но повздорить решила – и стала иной.
На тебя не в обиде– чего не бывает,
Подожду, когда снова вернешься родной.
* * *
Ты явилась мне в лике небесной мечты,
Засияла цветком неземной красоты.
Дай коснуться тебя ради веры в Аллаха,
Убедиться, что это действительно ты!
* * *
Кувшин не опустел. Наполнен мой стакан.
И есть, на что купить пленительный дурман.
Я пью его всегда, когда тоскливо сердцу.
Теперь же лишь тобой, тобой одною пьян.
* * *
Хочешь тронуть розу — поклонись шипам.
Не страшись похмелья, коль напился пьян.
Если же решил любовью насладиться,
Весь сгори в огне ее, как сухой тюльпан.
* * *
В плен не поймаешь шустрого ручья,
Струя его и чья-то, и ничья.
Но вдоволь чистой влагой насладишься,
Когда наступит очередь твоя.
* * *
Шейх блудницу срамил: «Вся в грехах, как в шелку!»
Та ответила: «Да, я такая, не лгу.
Ну а ты-то каков, если скинешь чалму
И откроешь те мысли, что прячешь во лбу?»
* * *
Дуновения горного ветра свежи.
Соловьиные песни в тиши хороши.
Но лишь в светлой оправе очей твоих ясных
Те подарки природы — блаженство души.
* * *
Тюльпан прохладе дрожью нежной мстит.
Трава под ветром робко шелестит.
Любуюсь я, как роза на рассвете
Слезой-росой задумчиво блестит.
* * *
Всё видимое – видимость одна
От женщины прекрасной до вина.
А потому довольствуйся неглавным.
Суть главная Всевышнему видна.
* * *
Простёрт не для печали свиток дней.
Тоскливых дум и слов в него не лей.
И радость принимай простосердечно.
Не думай, что ты Господа умней.
* * *
Осою не падай на сладкую лесть.
И в чашку любую как муха не лезь.
Уж лучше Хайяму пропасть с голодухи,
Чем с сукиным сыном за трапезу сесть.
* * *
Пиши о вине, о красотках пиши.
Но в меру расходуй запасы души.
Когда твой наступит черёд пробудиться,
Все прежние свечи желаний туши.
* * *
Прекрасно на розе сверканье росы.
Пьянят на подушке любимой власы.
Забудем вчерашние беды-печали
Во имя сегодняшней светлой красы.
* * *
Если хочешь изведать любовную суть,
Всё пожертвуй любимой: и силы, и путь,
И чины, и здоровье, и дом, и наследство,
Ну, а главное, жизнь подарить не забудь.
* * *
Я в любви уж давно целый лес перерос.
Сколько выдержал ветров, морозов и гроз.
Дуб даёт себя даже на зубья разрезать,
Чтобы гребнем коснуться любимых волос.
* * *
Как жаль, что жизнь твоя бесплодно протекла,
Что не украсили её ни чувства, ни дела.
Увы, ни Богу, ни тебе, ни даже бесам бедным
Она ни горсти пользы не дала!
* * *
Ты учишь: в местожительстве ином
Утешимся любовью и вином.
Зачем же мне лечебница за гробом,
Когда владею ей в краю родном?
* * *
Все мы куклы на нитках, которыми ведает Бог.
Держит пряник в руке, а в другой здоровенный батог.
Выпускает на сцену любого из нас ненадолго,
После скопом кидает навечно в бездонный мешок.
* * *
От красоты любой посыл приму,
Хоть сразу непонятный моему уму.
Творец прекрасного не может ошибиться;
Когда-нибудь я дар Его пойму.
* * *
Две лодки мутят мир: добро и зло.
То первой, то второй, случится, повезло.
Вот только не поймёшь, которой помогает
По большей части Господа весло.
* * *
Невольником не будь земных щедрот.
И яд земной прими спокойно в рот.
Всё преходяще, даже купол звёздный
Когда-нибудь на землю упадёт.
* * *
Мир этот так налёг на грешных нас.
Такие перегрузки в сотни раз,
Что если в сердце нашем покопаться,
Отыщешь в нём ты не один алмаз.
* * *
Мудрец одеяло тянуть на себя лишь не станет.
И жадность к наживе его никогда не достанет.
Он всё, что имеет, на доброе дело отдаст,
Но не обнищает, из бедности тотчас восстанет.
* * *
Жизнь – лужа от безвременной Реки,
А мы в ней дождевые пузырьки.
Набух на миг – мгновенно растворился.
Куда? Зачем? Молчат об этом языки.
* * *
Что явь, а что сон – нам понять не дано.
Где духа напиток, где просто вино…
Спокойно прими, что судьба посылает.
Когда-то посылку поймёшь всё равно.
* * *
Я Бога о добре всегда просил
И сторонился всех враждебных сил.
Под старость наконец-то разобрался,
Что рай и ад в самом себе носил.
* * *
Минареты не видны
Из греховной чайханы.
Не учи меня намазу,
Где советы не нужны.
* * *
Всё в мире возникло по воле Аллаха;
Всё Им превращается в горсточку праха.
Зачем же нам, тварям, дрожать пред Творцом,
Подобно овечке от вечного страха.
* * *
Жизнь земная была для познанья мне тесной,
Изучал я загадки орбиты небесной.
Наконец до пределов Вселенной дошел.
Что узнал? То, что мне ничего не известно.
* * *
Мне тайну приоткрыл однажды мой Господь:
«Не Я мучитель душ, не Я терзаю плоть:
Сам человек в жаровню ада лезет,
К грехам не в силах тягу побороть».
* * *
Наполню вновь, как в юности, бокал.
Сегодня он горчить немного стал.
Я не ропщу, довольствуюсь минутой,
Что веселить хотя бы не устал.
* * *
В дворцах, где грозные цари вершили суд,
Теперь деревья и кустарники растут.
Считает одинокая кукушка,
Когда другие перемены смертных ждут.
* * *
Коран в руке, в другой хмельная чаша¸ –
Такие мы, судьба такая наша.
Аллаха дети – нынче, завтра – слуги чёрта.
Иначе говоря, бесформенная каша.
* * *
Жизнь нескладна моя, и дела не как надо.
Всё брожу до поры по предбанникам ада.
Поскорее бы в баню отправил Аллах:
Там грехи бы отмыл и добился услады.
* * *
Если славен в миру, станешь общей мишенью;
Если сделался свят, скажут – тайный мошенник.
Стань безвестным для мира во всех отношеньях –
И нигде не найдёшь состоянья блаженней.
* * *
Коль хочешь летописцем стать земным,
Прикинься дураком незрячим и немым.
Иначе не дадут тебе увидеть
Всех наших дел тщету и безрассудный дым.
* * *
Хоть мудреца богатство не прельстит,
Безденежье ему порою мстит.
Фиалка бедная сгибается в поклонах,
Но роза в роскоши цветы свои растит.
* * *
Кто сухарём насытить может рот.
Кто в сене для себя ночлег найдёт,
Кто вовсе не нуждается в прислуге, –
Тот идеал житейский обретёт.
* * *
Во всех религиях священники подряд
Нахваливают рай, поругивают ад.
Но знающие скрепы Мирозданья
Об этих заведениях молчат.
* * *
Бог наградил любовью тварь свою из праха.
Зачем же порицать творение Аллаха?
Он разуменье нам вложил добра и зла.
А мы за это всё дрожим пред Ним от страха.
* * *
Меня не манят ни чины, ни страсть,
И в алчность общую себе не разрешаю впасть.
Но иногда желаньям позволяю
К вину забвенья от забот припасть.
* * *
Лежит бедняк нетрезвый и в пыли.
Он равнодушен к царствам неба и земли,
А также к наставленьям шариата.
Спаси его, Аллах, и похвали.
* * *
Пока живой, не обнажай меча
На друга, на врага, на палача.
Покой души не знает исключений,
Не терпит ветра ни одна свеча.
* * *
Ох, не ищи от болезней наружного средства.
От беспокойства души никуда тебе тоже не деться.
Храм и покой, и Каабу нигде не найдёшь.
Только в себе, в глубине безответного сердца.
* * *
Я пью вино не потому, что очарован им.
Беспутство – не хранитель-херувим.
Мне нужно иногда от сердца отстраниться,
Дать отдых чувствам горестным своим.
* * *
Пока не стал ты сортом тех гончарных глин,
Из коих делают бокалы и кувшин,
Пей сам без просыпу, не торопись проснуться:
За нас не дремлет вечно Бог один.
* * *
Скинь всё с себя, что носишь ради показухи,
К чему служители мечетей липнут, словно мухи.
Укройся в рубище, накинь последние лохмотья –
И ризы чудные невидимо тебе наденут Духи..
* * *
Перед тем, как пропел на рассвете петух,
Поразмысли о дне, что расцвел и потух,
И о новом, что жизнь тебе предоставляет;
Не живи полуслеп, безразличен и глух.
* * *
Смерть– вовсе не причина горьких слёз:
Ведь ты освобожден от страхов, боли, гроз.
Мешок костей, крови, ранимой плоти –
Ты этот мир, на время перерос.
* * *
Родиться триста лет назад ты мог,
Пройти давно свои скрещения дорог.
Тот вечный прах, что под ногами топчем, –
Свидетель мириадов рук и ног.
* * *
Когда я трезв, хожу полубольной;
Когда я пьян, слабеет разум мой
Как выбрать золотую середину,
Ответь, Хозяин истины святой.
* * *
Тело – чаша. Я в это творенье влюблен,
Благодарен Творцу, что таким сотворил меня Он.
Почему же Гончар беспощаден к своим изваяньям?
Или ищет жемчужины в хрупких ракушках времён.
* * *
О чём грустишь, Хайям? Не будь дурак.
Неужто ты себе заклятый враг?
И перед тем, как раствориться в мире,
Перебираешь чётки передряг.
* * *
Бьёт из бутона губ твоих живой родник.
Я в эту тайну до конца не вник:
Ведь можно с Богом воссоединиться,
Лишь сделавшись Единым из двоих.
* * *
Всё, что положено, ты с детства получил.
Храни дары, пока не опочил.
А милости судьбы рассматривай с опаской,
Пусть даже их сам Бог тебе вручил.
* * *
Ты скучаешь в раю, я в геенне спасаюсь вином.
Как две капли похожи с тобой мы во всём остальном.
Почему нас такими Творец сотворил, я не знаю.
Может быть, чтобы зло не попутать с добром.
* * *
Нам четыре жены разрешил милосердный пророк,
Чтобы вдовы солдат не попали в распутный порок.
Муж, увы, лишь с единственной счастлив супругой.
С возрастанием количества жён он сильней одинок.
|
