|
Сейид (прямой потомок пророка Мухаммеда) Рухолла Мостафави Мусави Хомейни или Имам Хомейни соединял в себе черты правителя типа Тамерлана с обликом дервиша-аскета; мужество легендарного Саладдина, противостоявшего крестоносцам, с немалым талантом поэта- суфия.
Имя Рухолла в переводе означает «Божий Дух». Но этого поэта-национального лидера по праву можно назвать и «Божьим бичом». Став верховным вождём Ирана в 1979 году, Хомейни в течение десяти лет, пока находился у власти, покарал ряд своих политических противников, которые были «пятой колонной», твёрдой рукой по законам шариата регламентировал жизнь в стране. Современные либеральные исследователи обвиняли Хомейни в том, что он «загнал Иран в клетку Средневековья». Но на самом деле Рухолла Мусави Хомейни был крупной политической и духовной фигурой Ирана, с именем которой связано обретение страны ариев –Ирана политической независимость от «растленного Магриба» – Запада и начало мощного развития страны. Также нынешнее противостояние цивилизаций Запад-Восток и очевидный исламский Ренессанс начались с иранской революции 1979 года, протестной по отношению к бездуховности западной цивилизации . Аятолла был непримиримым противником западной идеологии потребительства, в которой справедливо видел смертельную угрозу человечеству. В то же время он писал стихи, где говорил, что всю жизнь вкушал Божественное « вино истины».
Приведу ещё один факт.
Вскоре после прихода к власти в Иране аятолла написал письмо
Горбачёву, где приветствовал перестройку в СССР с точки зрения обретения религиозных свобод, но предостерегал, что Запад может уход советской безбожной идеологии заменить куда более худшим безбожием – капиталистическим. И предложил в качестве замены…ислам. Далее в своём письме Хомейни писал, что ислам – единственная религия, которая не оторвалась от действительности, что эта религия «связывает каждого человека с миром невидимым, с вечностью, с Богом, и только она способна ответить на вызовы времени».
Метавшийся в поисках пути последний коммунистический генсек послал с письменным ответом иранскому руководителю министра иностранных дел СССР Эдуарда Шеварнадзе.
По свидетельствам очевидцев, аятолла принял Шеварнадзе и сопровождавших его людей в саманном одноэтажном домике на окраине Тегерана. В комнате размером 12 кв.м. стоял невысокий столик с Кораном на нём, шкаф с книгами и один стул. Стул Хомейни предложил гостю, сам сел на пол. Сопровождавшим советского гостя лицам пришлось последовать примеру хозяина. Переводчик огласил аятолле текст письма Горбачева. Хомейни несколько минут помолчал, затем сказал:
«Я разочарован. Я слышал, что Горбачёв — мыслящий человек. Я не случайно написал ему письмо. В письме речь шла об исламе, о месте человечества в этом мире и в потустороннем. Но на вопросы идеологии я не получил ответа. Что касается нормализации политических и экономических отношений, то поддерживаю это».
Касательно отношения аятоллы к духовным проблемам и его понимания какой должна быть атмосфера в стране, чтобы ее возрождение состоялось приведу другую цитату Хомейни:
"Аллах создал человека не для того, чтобы тот веселился. Цель создания – прогнать человечество через экзамен тягот и молитв. Исламский режим должен быть серьезным в каждой сфере. Нет места шуткам в исламе. Никакой радости и смеха не может быть в серьезных делах. Ислам – против плавания в море радиошоу и телесериалов. Придурки слушают музыку и превращают свои мозги в неактивное и фривольное месиво. Если вы хотите добиться независимости для своей страны, вы должны подавить всякий западный вздор и не бояться, что вас назовут старомодным".
Кому-то подобный взгляд может показаться слишком строгим, но если представить, насколько глубоко Хомейни понимал всю остроту предстоящих геополитических и духовных противостояний Востока и Запада, то его суровый тон становится вполне объяснимым.
Через пять месяцев после написания этого письма Хомейни умер. На похороны аятоллы пришло, по свидетельству очевидцев больше десяти миллионов человек. Об отношении миллионов россиян к Шеварнадзе и Горбачёву говорить не будем.
В заключение скажу следующее: последнее стихотворение публикуемой ниже подборки в оригинале названо «Солнце совершенства». Я рискнул назвать его «Солнце победы», предположив, что Рухолла Хомейни увидел, как истинный пророк, начало новой эпохи на земле.
Стихи аятоллы Хомейни, представленные в данном сборнике, относятся к разновидности так называемых филологических переводов, когда один поэт пишет стихотворение, опираясь не на подстрочник ( в данном случае мне, литератору, живущему в далекой Сибири, не удалось получить его физически), а на стихи, написанные другим поэтом. Таких поэтов оказалось двое. Первые восемь стихотворений были впервые ( и по-моему отлично) переведены Натальей Пригариной, крупным востоковедом, иранистом, ведущим специалистом в персидской поэзии. Они приблизили меня к пониманию поэтической души Хомейни. Другие три стихотворения также очень хорошо перевел поэт из Воронежа Геннадий Литвинцев.
Зачем же я стал еще раз переводить и без того прекрасно переведенные стихи Хомейни? Убежден, что любое сильное стихотворение – это растение, из которого может произрастать несколько смысловых и образных побегов. Мне захотелось как поэту в моих вольных переводах передать эти иные смыслы в несколько иных образах.
Я – не переводчик, а прежде всего поэт и хотел, чтобы персидские стихи были переведены русской метрикой и там образом получили новую жизнь в русской поэзии. Именно так работал Пушкин, не знавший восточных языков и пользовался французскими переводами Корана М.Веревкина, но создавший свой шедевр «Подражание Корану», передавший дух священного текста с исключительной точностью. Я старался опираться именно на пушкинский подход, веря, что чем больше будет разных стихов о крупном человеке, тем лучше.
Мне неизвестно, был ли аятолла Хомейни членом какого-либо суфийского Ордена или нет (скорее нет, потому что он был официальным исламским лидером), но то, что его творчество по своему духу абсолютно вписывается в линию лучшей персидской поэзии – это факт. А она создавалась поэтами-суфиями. Потому я счел, что этот крупный человек XX века принадлежат не только иранской истории, но и персидской литературе, и тому мистическому поэтическому Тарикату, образ которого я ввел.
ЦЕЛЬ ВСЕХ СТРЕМЛЕНИЙ
Отыщу свою Мекку по воле Твоей и в борьбе.
Словно локон, я скручен великой любовью к Тебе.
Есть устои любви и в житейских трудах, и в бою.
Пред Тобою нельзя устоять – вот на чём я стою.
Что в соперниках вижу? Обман, суету и расчёт.
А среди собутыльников? Хмель в голове и разброд.
Честолюбцы вот-вот захлебнутся в зловонной волне.
Опьяненье Тобою надёжней и радостней мне!
Люди ждут отпущенья грехов и прощенья вины.
Мы – безумцы Твои – будем, верю я, все прощены.
Не желаю награды иной и другого пути,
Как вкушать Твои вина и вслед за Тобою идти.
Чаша мёда и яда, ты стала моею судьбой.
Чаша веры, пошли мне священный запой!
СЧАСТЛИВЫЙ ИСХОД
Виночерпий, в кубок знанья наливай своё вино.
Жду ни слёз, ни покаянья – жажду мудрости давно.
Лей вино и вырви душу из томительных оков.
Я обет свой не нарушу, помоги изгнать врагов.
Деньги, алчность, ложь сегодня – мои злейшие враги.
Удержать страстей поводья, виночерпий помоги!
Мне ни райских снов не надо, ни посулов золотых –
Мне бы вытащить из ада всех заблудших забулдыг.
Мне бы низости не сдаться, удержать себя в руке.
Разделю застолье старцев в самом бедном кабаке.
Кубок чистого ислама, осушу с Тобой до дна.
Такова моя программа, жизни смысл и суть вина.
ВЛЮБЛЁННЫЙ В ВИНО
Для знающего хмель земная жизнь забыта.
Не трогают его заботы о гнезде.
А для полётов в небо – крылья перебиты:
Забвенье винное преследует везде.
На пламя Друга, на огонь его вина
Стремится мотылёк бездумно и отважно.
Ему не ведома утех житейских жажда,
Ему любовь безумная нужна.
Такого не влечёт капкан любых отличий,
Тщеславья и учёности обычай.
Для странника безумье – вот магнит.
Я ни о чём на свете не жалею.
Сойду с ума, забудусь, захмелею.
Путь к Другу постоянно мне открыт.
ОКЕАН ЛЮБВИ
Владеет страстно мной сердечное безумство,
Дотла сгорели в нём все остальные чувства.
Как у Шафиза родинка возлюбленной щеки
Влечёт меня сильней, чем властные силки.
В душе моей простор влюблённым и гулякам,
Даёт она приют мечтам и тайным знакам.
Вон тихий погребок, в нём дум моих гнездо.
Сияет небо над гнездом священною Звездой.
О, горький стон, о, сладкий сон – мой океан!
Я – только капелька Твоя и полнотою пьян.
Тебя касаюсь краем локонов своих, –
Становится святым обыкновенный стих.
ТОНКИЙ ЗАПАХ ДРУГА
Нам непонятен Дом, в котором мы живём,
Привлечены к Нему таинственным вином.
Хозяин Дома только глазом подмигнёт –
Мы горы сдвинем, уберём враждебный гнёт.
Но топчемся лишь у порога в этот Дом.
Всё не решаемся проникнуть внутрь хором,
Откуда к нам струится свет и аромат,
Рассеивая тьму, смягчая боль утрат.
Прекрасен только Он, велик лишь Он один,
Хозяин и Слуга наш, Друг и Господин.
Стоим лицом к лицу к незримому Ему.
И - поклоняемся Ему лишь одному.
ВЛАДЫЧИЦА МИРА
Любовью пронизано всё, и она лишь владычица мира.
Повсюду любви благодать, и никто не пройдёт её мимо.
Как только святая к душе снизойдёт тишина,
Себя приоткрыть пожелает, возможно, Она.
Но если Владычица полностью явит свой Лик,
Мы можем ослепнуть мгновенно в тот миг.
Нет атома в мире, лишённого этого чувства.
Аллаху хвалу воспоём за Его золотое искусство.
Известно, деревья скрывают присутствие леса.
Для Истины лики земные – сплошная завеса.
Им нет ни числа, ни покрышки, ни дна.
Она же, прекрасная, всюду сияет Одна.
ВИНО ЛЮБВИ
Кто раз его испил, тот навсегда влюблён
В дух истины, спасён и охранён
От мира лживого, от всех его картин,
Того, как мотылька зовёт огонь один,
Заоблачный простор к себе влечёт.
Такому не нужны ни деньги, ни почёт,
Ни книжной мудрости стоячая вода:
Тот с этим всем простился навсегда.
Иди в кабак, лишь там рассеешь тьму,
Найдёшь дорогу к Другу самому.
СВЯТАЯ СТРАНА
«Я покину тебя. Душно сделалось нынче в миру.
Не печалься», – сказал я душе невесёлой.
Срок настал, ты пришлась миру этому не ко двору.
И пушинкой она от меня унеслась невесомой.
Как пропавший Иосиф, вернулась красавица вновь.
Подарила блаженство и хижину мне осветила
Тайны мира сего разгадать может только любовь,
Та, что нас родила, на труды обрекла и простила.
Снова птица души моей вырвалась вверх, на простор,
Покидая навеки давно утомлённое тело.
«Край ислама» объятий отцовских душе не простёр.
И тогда она в светлую «Землю чудес» полетела.
УСТАЛОСТЬ
Молитвы томят мою голову, я от раздумий устал.
Давно меня ждёт по соседству с мечетью подвал.
Спущусь и разденусь, сниму лицемерья чалму,
Дам волю желаньям, свободу уму своему.
Измучен я городом, звуками шумного дня;
Земные дела тяготят суетою меня
Когда понимаешь, что ты на земле одинок,
Спасенье одно – Виночерпий, Вино, Погребок.
Свидельство сердца
Ты позвал меня Сам, не учил не хвалил, не корил.
Языком откровенным со странником поговорил.
Я во многие двери стучался, но были они на замке;
Отдыхаю душой только здесь, у Тебя в погребке.
Кто вино Твоё пьёт, погружаясь а нетрезвый кураж,
Видит трезвую жизнь как всеобщий нелепый мираж.
Беззаботно хмельные гуляки о чём-то галдят.
Им не виден Твой грустный и всё понимающий взгляд.
Ты один, Виночерпий, в нас видишь и правду, и ложь.
Драгоценный напиток любви одинаково всем подаёшь.
Я устал, моё сердце терзает жестокая боль.
Успокоить её мне весёлой попойкой позволь.
Сгоревший от любви
Чадру сорви с себя, не мучь меня насмешкой:
Изнемогаю от любви, поторопись, не мешкай.
С тобою рядом все другие несравнимы,
Одно твоё твержу я днём и ночью имя.
Над запоздалыми признаньями не смейся:
Держу тебя за руку, на свободу не надейся.
И сам, подобно птице, поднимаю крылья,
Но связанные зря они творят усилья.
Мне чудный Лик открылся сквозь туман.
Чу, отправленья знак! Уходит караван.
СОЛНЦЕ ПОБЕДЫ
Гуляки, дервиши, бродяги, пришёл веселья славный час!
Хозяин жизни поднял флаги, благословляя грешных нас.
Повсюду распустились розы, везде запели соловьи.
Несчастные, утрите слёзы, откройтесь правде и любви.
Так некогда Синая склоны увидели небесный знак.
Муса* явился к фараону и лжи рассеял долгий мрак.
Спасайтесь, слуги Аримана,** уходит время злобных чар.
Сегодня солнце из тумана нам шлёт лучей волшебных дар.
Иса*** дыханием и взглядом уснувший оживляет дол,
А в небе с ангелами рядом парит проснувшийся орёл.
Гонимые, воспряньте духом, опасность утонуть ушла.
В Ковчеге вместе с древним Нухом**** всё уцелеет, кроме зла.
* Моисей.
** Зороастрийский сатана.
*** Иисус Христос.
**** Ной
|
