Художник и Поэт

И каждый с улыбкой угрюмой
Смотрел мне в лицо и в глаза,
А я, отягченный думой,
Не мог ничего сказать.
Дрожали, качались ступени.
Но помню
Под звон головы:
«Скажи,
Кто такое Ленин?»
Я тихо ответил:
«Он— вы».

Своим безошибочным внутренним камертоном поэт резонировал на великие перемены, которые несли Советская власть и Ленин, хотя не обольщался конечным результатом перемен.

Но эта пакость— хладная планета!
Ее и солнцем-Лениным пока не растопить!
Встречается ли в стихах Есенина имя Сталина? Прямого упоминания я не нашел, но косвенно поэт высказал свое отношение к курсу, который выбрал грозный наследник первого вождя революции. В том же отрывке из поэмы «Гуляй-поле» говорится:

И вот он умер... Плач досаден.
Не славят музы голос бед.
Из меднолающих громадин
Салют последний даден, даден.
Того, кто спас нас, больше нет.
Его уж нет, а те, кто вживе,
А те, кого оставил он,
Страну в бушующем разливе
Должны заковывать в бетон.
(Выделено мною — Ю.К.)
Для них не скажешь:
«Ленин умер!»
Их смерть к тоске не привела.
Еще суровей и угрюмей
Они творят его дела...

Думается, пророческий авторитет Сергея Есенина нам сегодня куда важнее, чем прогнозы всех нынешних социологических кассандр, вместе взятых. Даже гулаговские откровения Солженицына и его советы, как нам обустроить Россию, мало уже кого интересуют. А простодушная вера Есенина в святость идеалов Советской власти по-прежнему живет в сердце народа.
Знал ли поэт, что творила в его годы ЧК? Не только знал, но и сам арестовывался этими органами. Гибли в застенках друзья поэта, линяли революционные иллюзии его самого. От злодейской России он отмежевывался.

Не злодей я и не грабил лесом,
Не расстреливал несчастных по темницам,
Я всего лишь уличный повеса,
Улыбающийся встречным лицам.

Он прошел «по московским изогнутым улицам» «легкой походкой», хотя нередко спотыкался на радость «чужому и хохочущему сброду», которому не причинил никакого зла. На него наезжали, а потом переехали, а он ушел, не зная мести, «в ту страну, где тишь и благодать». Страна эта заждалась его, и сам он давно был готов для нее.
Душа грустит о небесах,
Она нездешних мест жилица.
Что знал Есенин о небесной стране? Начав как истовый православный христианин, он в 20-е годы четко обозначил разрыв с религией. Матери в известном стихотворении писал: «И молиться не учи, не надо, к старому возврата больше нет». Но пуповина рвалась нелегко. «Стыдно мне, что я в Бога верил, горько мне, что не верю теперь». Умер с непреложной верой в существование инобытия.

До свиданья, друг мой, до свиданья.
Милый мой, ты у меня в груди.
Предназначенное расставанье
Обещает встречу впереди.

В «Ключах Марии» засвидетельствовал знакомство с идеей реинкарнации. «Узлом слияния потустороннего мира с видимым является скрытая вера в переселение душ». Здесь же, в этой статье, цитируется Гермес Трисмегист, упоминается Будда.
Но нет нелепее занятия, чем пытаться сделать из Есенина теософа. На знакомство с «Тайной доктриной» у него терпения хватило бы, конечно, не больше, чем на «Капитал» Маркса. Есенин — гениальный проводник Высших Сфер; откровения, которые лились из него, думаю, часто были непонятны ему самому, так же как истоки собственной плодовитости — он мог за одну ночь написать десяток первоклассных стихотворений. Свояку В.Ф. Наседкину, который поражался, как Есенин при его образе жизни ухитрялся так много писать, отвечал: «Сам удивляюсь, прет, черт знает как. Не могу остановиться. Как заведенная машина».
Постижение Истины сердцем — свойство гениев, умничанье — не их стихия. Недаром Пушкин говорил, что поэзия должна быть глуповатой. В том смысле, что рассудок в человеке умолкает, когда в нем говорит Бог.
Чего стоят такие есенинские строки:

И потому, что я постиг,
Что мир мне не монашъя схима,
Я ласково слагаю стих,
Что все на свете повторило.

Как это понять, о какой повторимости идет речь? Выше высказывалось предположение о предыдущем монашеском воплощении поэта, с этой точки зрения, по-вторимость можно толковать как предощущение будущего воплощения. Но меня могут упрекнуть в умничаньи, и будут правы. Знание сердца, не до конца освоенное интеллектом, выше, чем энциклопедический интеллект без сердца или с сердцем слаборазвитым.
Урок Есенина — в его предельно распахнутом Богу сердце. Ох, если бы в России нашлось сегодня несколько десятков таких сердец, объединенных в Общину! Россия сделалась бы неуязвимой для западных экспериментов. Собственные слабости видел с беспощадной откровенностью. Сравнив в стихотворении «Метель» клен с позорным столбом, на котором бы «вешать, иль отдать на слом», он продолжает:

И первого меня повесить нужно,
Скрестив мне руки за спиной,
За то, что песней хриплой и недужной
Мешал я спать стране родной.

Как погиб Есенин? В 1926 году мало кто сомневался в версии самоубийства. Много знавшая (она работала в ЧК) и острее других ощущавшая все связанное с Есениным, Бениславская приняла официальное заключение о смерти за истину и покончила с собой на могиле любимого человека. Сегодня выдвинута точка зрения, что умереть Есенину «помогли».
Профессиональный следователь, полковник милиции Эдуард Хлесталов, много лет потратил на расследование обстоятельств гибели поэта. В книге «13 уголовных дел Сергея Есенина» он доказывает, что подозрительно спешно произведенное следствие, глубокий пролом на лбу, восковой, а не синюшный, как это бывает у повесившихся, цвет лица, отсутствие темной полосы на шее трупа, также многие другие детали подтверждают предположение, что поэта сначала убили, а потом подвесили.
Кто убийцы? Хлесталов полагает — сотрудники ГПУ. Кому мешал поэт? На этот вопрос он ответил сам: мешал спать стране родной, точнее, тем, кто усыплял. Так это или нет, погиб Есенин по своей или чужой воле, мы этого, боюсь, не узнаем никогда. Но что известно доподлинно, так это то, что раннюю смерть свою поэт предчувствовал давно. В восемнадцать лет написал стихотворение «Исповедь самоубийцы», и потом мрачных предчувствий было очень много. «И в синий вечер под окном на рукаве своем повешусь». «Скоро, скоро часы деревянные прохрипят мой двенадцатый час». Нужно ли продолжать цитирование? Правда, есть прогнозы другого рода:

Но, обреченный на гоненье,
Еще я долго буду петь,
Чтоб и мое степное пенье
Сумело бронзой прозвенеть.

К сожалению, Есенин делал все, чтобы сбылись предчувствия первого рода. Последний запой 1925 году был таким страшным, что обследовавший Сергея Александровича профессор Ганнушкин, светило тогдашней психиатрии, сказал: «Еще один запой, и он сойдет с ума». Подтверждение диагноза профессора дает поэма «Черный человек» — классическое описание развития алкогольной шизофрении.
Много пишут об окружении поэта, которое спаивало его. А кроме того, судьба словно сводила Есенина с людьми, над которыми был занесен топор рока. Ганин. Орешин, Клычков, Айседора, Киров, Блюмкин... На одиозной личности последнего остановимся подробнее, поскольку есть сильные подозрения, что он — один из организаторов убийства поэта. Он был моложе Есенина на пять лет, но очень рано проявил талант в своей сфере. В 18 лет Яков Блюмкин — заметный деятель Закавказской ЧК, друг Троцкого, исполнитель террористического акта против германского посла Мирбаха. Чтобы очиститься перед большевиками, которым он сорвал Брестский мир, Блюмкин бежит на Украину, борется здесь с украинскими националистами, готовит покушение на гетмана Скоропадского. Его прощают, он становится секретарем Троцкого.

Есенин познакомился с Блюмкиным еще в 1918 году. Отношения их развивались очень неровно. Однажды Блюмкин выручил Есенина, взяв его на поруки, когда того арестовали за связь с белогвардейским офицером. В другой раз Блюмкин приревновал поэта к своей жене и чуть не застрелил его. Были и другие угрозы, о Блюмкине слыла слава как о человеке неуравновешенном, и Есенин старался избегать встреч с ним.
Странный тип. Играл не последнюю роль в артистической жизни Москвы 20-х годов. Был знаком со многими литераторами. Маяковский дарил ему свои книги с надписью: «Блюмочке». Блюмкин вместе с Есениным подписал Устав группы имажинистов. Периодически исчезал из поля зрения московской художественной интеллигенции. Одно время отправился в Иран, «чтоб землю в Иране крестьянам отдать». Был в числе организаторов компартии в этой стране, членом ее ЦК.

После гибели Есенина, Блюмкин получает назначение в Монголию, где организовывает охрану правительственного дворца, затем он — резидент советской разведки на Ближнем Востоке. Здесь встречается с высланным из СССР Троцким, устанавливает постоянную связь с автором идеи перманентной революции. В 1929 году, когда Блюмкин возвращается в СССР, его арестовывают и приговаривают к высшей мере...
Такие «фрукты» водились в окружении поэта. Но возлагать вину за преждевременную гибель поэта на его окружение — много чести для последнего. Александр Блок сказал о Пушкине: «Его погубило отсутствие воздуха». То же самое может быть сказано о самом Блоке или о Есенине. На поэтическом горле златоволосого певца России все туже затягивалась петля диктатуры. Но гений не может в страхе бежать от копыт Медного Всадника.
Есенин понимал необходимость «страну заковывать в бетон» и принимал следствия процесса — в бетонной камере придется задохнуться ему самому. Наш сегодняшний православный ренессанс представляется во многом замешанным на дрожжах маломыслия, когда столько анафем и запоздалых проклятий льется по адресу Советской власти. В этой связи вспоминается быль об одном европейском священнике, вышедшем встречать грозного предводителя гуннов — Атиллу. «Атилла, тебя называют бичом Господним, но поскольку я— смиренный служитель Господа, я пою тебе Осанну!» Блок и Есенин, распятые на кресте своего времени, больше христиане, чем многие из церковных идеологов и наших громкоголосых верующих сегодня.

Не следует также переоценивать значение «дантесов», «мартыновых» и ненайденных убийц Есенина. Можно ли винить могильных червей? И сами погибшие великаны разве уполномочивали кого-либо на месть?
«Я сердцем никогда не лгу». Сердце Есенина — его стихи, в них нет ни одной фальшивой строки. Даже такие верные рыцари поэзии, как Мандельштам и Пастернак, грешили лицемерными строками, заигрывали с Советской властью, со Сталиным. Есенин же — никогда.
Еще и поэтому он первый номер в русской поэзии XX века и второй номер после Пушкина во все времена. Жизненную точку Есенина рассматривают как трагедию. Но так ли он сам рассматривал свой финал?
Один из лейтмотивов его поэзии — «ничего в прошедшем мне не жаль». А в будущем? «Оттого пред сонмом уходящих я всегда испытываю дрожь». Какую дрожь? Дрожь ужаса? Ответ потрясает неожиданным откровением: «И эту гробовую дрожь как ласку новую приемлю». Сопоставим ход есенинской мысли с ощущением смерти Пушкина:

Все, все, что гибелью грозит,
Для сердца смертного таит.
Неизъяснимы наслажденья —
Бессмертья, может быть, залог!
И счастлив тот, кто средь волненья
Их обретать и ведать мог.

Или у Владимира Высоцкого — «Чую с гибельным восторгом — пропадаю, пропадаю!» Слова «розу белую с черной жабой я хотел бы в стихах повенчать» — ключ к разгадке есенинской судьбы и миссии. Гармония несоединимого, свет в самых, может быть, густых за всю историю России сумерках — вот страшный, непомерный груз, который взвалил на свои плечи человек, едва достигший тридцати лет — возраста, когда Христос только вышел на Подвиг. Как поэт, Есенин груз донес, но как человек — надломился. И надлом свой принял с какой-то затаенной улыбкой: пропадаю, но дело сделано!

И потому, что я постиг,
Всю жизнь пройдя с улыбкой мимо,
Я говорю на каждый миг,
Что все на свете повторило.

Стихотворение помечено 1925 годом. Такие строки мог, поистине, написать не просто гений, но посвященный. Земная часть Есенина, проходя по жизни, страдала, как любой человек; духовный же Есенин с улыбкой шел мимо собственной страдальческой судьбы, ибо уже при жизни умел жить в ином измерении. Вот вывод, рождающийся из загадки как бы отстраненности поэта от собственной жизни. Небесный Есенин смотрел на земного с недоумением и отвращением.

Черный человек!
Ты прескверный гость...

Даже лиру, которую поэт никогда не доверял «в чужие руки», даже ее Есенин ценил не слишком высоко: «ведь я мог дать не то, что дал, что мне давалось ради шутки». Видимо, музыка, которую поэт слышал оттуда, невыразима земными звуками.

Есенинская трагедия — больше для нас, чем для него. Уход Есенина и огромная сила предсмертных строк, дышащих мудростью и покоем, детонировали в стране цепь самоубийств. Маяковский объявил, что после этих строк смерть Есенина стала литературным фактом, и с благородными, в общем, намерениями бросил вызов покойному собрату. Но сделал это по-маяковски грубо, противопоставив усталой есенинской глубине переиначенный плоский афоризм: «В этой жизни помереть нетрудно, сделать жизнь значительно трудней». А еще посмертье Есенина Маяковский представил в каких-то карикатурных тонах: «Пустота. Летите, в звезды врезываясь...» И словно милиционер из вытрезвителя порекомендовал трезвость. Погибавший двенадцать лет спустя в Сибири Николай Клюев оставил записи, что видел Есенина во сне или полусне окровавленного, со страдальческим выражением лица. Что могло означать такое видение? Приходишь к выводу, что клюевский сон — проекция состояния души самого ладожского поэта в ту пору. Состояние, преломившееся через образ друга. Ведь каждый человек видит этот и тот мир через собственную ауру. Нет ни в жизненном пути, ни тем более в поэзии Есенина ничего такого, что после двенадцати лет пребывания в Тонком Мире могло бы подтвердить его присутствие в адских слоях. Божественное в Есенине слишком перевешивало земное. У нас есть все основания верить, что земная грязь, земная окалина быстро отлетела с души поэта, что она не задержалась долго в сферах, которые христиане называют посмертными мытарствами, и ушла в духовное небо. Признаться, я даже обрадовался версии убийства, ибо если Есенина убили, это значительно высветляет его посмертную судьбу. Но даже если он покончил с собой, то и тогда свиток его добрых дел для России перевешивает тяжесть противозаконного акта.

Есенин — это сама Россия. С котлом ее земных страданий, в котором много веков выплавлялось золото русской души. Она, как и лучший певец ее, несмотря на «грехи свои тяжкие» «по чужой и по нашей вине», может быть, как никакая другая страна в мире заслужила Новый град Иерусалим на своей территории. Потому что всегда страдала за других.
Фамилию «Есенин», пока слава поэта не сделалась всенародной, нередко путали. В милицейских протоколах записывали «Ясенин», очевидно, выводя этимологию из «ясень». На самом деле, этимологически фамилия связана с протославянским «есень» — осень. Так что известные свои строки Есенин мог бы обыграть как «объесениная тишина». А мы в его духе назовем сегодняшнее состояние России предчувствием «обвесениной тишины», когда снова сгинет в небытие «тройка коней оголтелая» и воссияет русское солнце.

Оно больше, чем Есенин, больше, чем Пушкин. Духовный двойник нашего светила вобрал в себя огонь всех великих духов, проходивших когда-либо на земле, чтобы явить миру Новый Свет. Сама Богородица в Фатиме заявила: «Свет придет из России». Понять бы это политикам. Особенно тем, кто называет себя патриотами. Многие из этого лагеря почему-то все убеждены, что свет придет через них. Накануне вечера, посвященного Есенину я вел переговоры с некоторыми политическими деятелями патриотической ориентации об участии в нашей юбилейной акции. Они охотно согласились. Но когда я предупредил, чтобы вечер не превратился в предвыборное собрание, охота у моих собеседников быстро пропала. О чем же говорить? — спросили они. — О Есенине? И, как видите, ни один политический деятель не почтил нас своим присутствием. Бедняги словно начисто забыли, что в самые критические минуты земную Россию всегда выручала Россия Небесная. Все чаще раздаются голоса, утверждающие, что в годы революции Бог помог атеистам-большевикам, а не верующим противникам. Почему? Наверное, потому, что дальние и глубинные цели большевизма больше отвечали задачам России Небесной, чем религиозная риторика и привязанность к уходящему большевистских оппонентов. Корни есенинской гениальности здесь, и наша неубывающая любовь к нему тоже здесь: он — часть России Небесной. Есенины неповторимы. Но лучше сказать его собственными словами: неповторимо-повторимы.

Цветы мне говорят — прощай,
Головками склоняясь ниже,
Что я навеки не увижу
Ее лицо и отчий край.
Любимая, ну, что ж! Ну, что ж!
Я видел их, я видел землю,
И эту гробовую дрожь
Как ласку новую приемлю.
И потому, что я постиг
Всю жизнь, пройдя с улыбкой мимо,—
Я говорю на каждый миг,
Что все на свете повторило.
Не все ль равно — придет другой,
Печаль ушедшего не сгложет.
Оставленной и дорогой
Пришедший лучше песню сложит.
И, песне внемля в тишине,
Любимая с другим любимым,
Быть может, вспомнит обо мне
Как о цветке неповторимом.

1995.

(Н. А.ОСТРОВСКИЙ)

* * *
Мы помним всех, кто горы двигал
и небо ставил на ремонт,
а также — тех, кто с вечной фигой
в кармане ждал своих времен.
Сегодня, вынувшие кукиш,
они вцепились в пятки львов.
Герой, ты лишь одним рискуешь —
проверить прочность старых швов
Всегда Россия крепла мерой
великих, благодатных гроз.
Ее ведь и с безбожной верой
к победам приводил Христос.
Теперь же в шумном хороводе,
безмолвный барабанщик наш
и семя подвига в болоте,
он ждет, когда начнем дренаж.
Пока Россия не ослепла
и держат память тормоза,
не может он уйти бесследно,
не может потушить глаза.