|
Литератор, включённый Верленом в ставший знаменитым сборник «Проклятые поэты» . «Проклятые» в верленовском понимании – значит неприкаянные, отвергнутые обществом и благополучной судьбой. В этом смысле генетические данные и здоровье слишком очевидно определили творческую судьбу Корбьера, чтобы на этом не остановиться. Он был сыном другого довольно известного французского писателя - Жана Корбьера, в прошлом капитана дальнего плаванья, человека бесстрашного, романтика, авантюриста и вольтерьянца, побывавшего в различных опасных переделках, в том числе отсидевшего в тюрьме. В возрасте 50 лет Жан Корбьер женился на семнадцатилетней девушке. Плодом брака оказался будущий знаменитый поэт, появившийся на свет с врождённым ревматизмом, позднее осложнённым чахоткой. В 14 лет Эдуард Корбьер , позднее он взял имя «Тристан» (это имя героя средневековых рыцарских романов) уже не смог посещать школу, вынужден был вести уединённый образ жизни, заниматься самообразованием.
Корбьер был, по собственному признанию, чрезвычайно худ, некрасив, ни на что не годен и чрезвычайно амбициозен. Жители небольшого городка на берегу моря, где он жил, дали похожему на призрак долговязому юнцу прозвище, нечто вроде нашего выражения «чума болотная».
Но поэтический талант и высокая душа позволили Тристану Корбьеру влюбляться, даже заводить романы с молодыми красивыми женщинами. Понятно, что при его маломощном здоровье все связи заканчивалось крахом. Своей единственной книге тонких, душевных, ироничных стихов, выпущенной на средства отца, поэта дал печальное название «Кривое зеркало». Но названного так сборника оказалось достаточно, чтобы встать в один ряд с самыми знаменитыми поэтами Франции.
ПОВЕЗЛО
По городу брожу, булыжники топча,
Недели, месяцы, теперь уже годами.
Надеюсь, в голову придёт какой-то даме
Коснуться зонтиком вдруг моего плеча.
Я принимаю рыцарские позы,
Я воскрешаю пламенные грёзы…
Бульвары исходив и вдоль и поперёк,
Однажды всё-таки я случай подстерёг.
-Да ну?
-Представь, столкнулся с этой самой…
-Но с кем же?
-С ней, с моей прекрасной дамой.
-И что?
-Встал в позу,
А она, взглянув на старый фрак
И зонтик придержав, мне протянула франк.
БЕДНЯГА
Он что-то сочинял, меня любил при этом.
Читал, бывало, вслух свой вдохновенный вздор
О том, что ищет идеал. Короче, был «с приветом».
Ему бы поискать нелишний луидор.
Но он презренье полное питал к монетам.
Что сделать я могла с таким шутом?
То пряником его дразнила, то кнутом…
Мешок хлопот - общение с поэтом.
Мне сообщили, умер бедный малый,
Венок заполучив к могиле запоздалый.
Чего не наплели, парнишку хороня!
Кто, - дескать, влил в желудок много водки,
Кто – мол, скончался от хронической чахотки,
Но я-то знаю, что чудак, пропал из-за меня.
ВЕНОК ИСКУССТВА
Такой сонет воспели бы ваганты,
А ты его порвал и в печке сжёг!
Тебя попутал бес, наверное, рогатый?
-Скорее, надоумил мудрый Бог.
Ношу я миллион сонетов в бутоньерке.
Любой из них алмаз для глаз толпы.
Но всё, что мною не заточено до мерки,
Приходится отсечь. Таков закон судьбы
-Алмаза жаль.
-Побереги рассудок
Любви убитой запах нехорош,
Как шкаф, где пахнет сеном незабудок.
Так пусть ослы ревут в тоске по сену,
Споём хвалу судьбе и новому посеву.
А в океан любви безмолвно бросим грош.
ПРОСТИ-ПРОЩАЙ
Вернётесь вы ко мне, моя сорока,
Увы, лишь после обозначенного срока,
Посветит вам звезда, что в небо отошла,
В осколке вами же разбитого стекла.
А встретит на пороге хладный призрак
Того, кто вами в жизни был не признан.
И вы теперь мне только отблеск той
Кому молился я в одежде и нагой.
Мы богом и богиней быть могли.
Вы первая алтарь не сберегли.
Застонете – но бесполезны стоны.
Оплачете мой за три франка гроб,
Над ним склоните безутешный лоб,
Но я уже не в нём и ваши зря поклоны…
ПАРИЖ
Ну что ж, сыграем в подкидного.
Налей вина мне, сатана,
Чтобы кровавой пеной слово
Пошло сквозь губы – как слюна.
Жизнь – невысокая цена,
Чтоб ею заплатить за славу.
Припомним старую забаву:
Стакан до края - и до дна!..
А к окончанию застолья
Решенье самое простое –
Достать старинный пистолет,
Спустить курок – застолья нет.
Но можно подождать немного
Такого же решенья Бога.
ЮНГА
-Так твой отец моряк, выходит.
-Был. Утонул не так давно.
Плыл в море при дурной погоде.
Штормило. Он пошёл на дно.
С тех пор мы с матерью на берег
Приходим, ждём, а вдруг прибой
Подкинет что-то. Мать-то верит
-Дождались?
-Да, само собой.
Прибило трубку с бескозыркой.
-И как живёте?
-С вечной дыркой.
-Ну что же, штопай свой чулок.
-Нельзя иначе, нас немало,
Я старший нашего причала.
-А море?
-Поджидаю срок…
ЖАБА
Крик, словно возглас гробовой,
Всплывает в тишине ночной,
Не крик, а зов в сиянье лунном:
-Сюда я здесь, в густой воде,
В своей безвыходной беде…
Звук, будто острый нож по струнам.
-Похоже, жаба.
Странный звук.
Какой-то ужас в нём животный.
Рыдает соловей болотный.
Как напугал он песней вдруг!
-Постой, я вижу соловья
Вон он сидит в холодной луже.
-Не может выбрать места хуже…
Прощайте, эта жаба – я.
|
