|
Каждое утро Петра начиналось с молитвы. Это было краткое погружение в состояние безмолвия и обращение к Всевышнему с молчаливой благодарностью за прошлый день, а также с обещанием провести в любви и труде день будущий. Затем мысленно он произносил молитвы. Иногда пел мантры. В своё время он перечитал немало книг по практике погружения в состояние безмолвия, наибольшее его внимание привлек опыт православных старцев. И хотя в новую эпоху многие духовные искатели вообще отказались от специальных молитвенных и иных практик, сделав умное делание постоянным спутником жизни, Петр продолжал выработанную за годы методику..
Он поднялся на третий этаж в комнату молитвы. В ней пахло ладаном и мёдом, Запах мёда исходил от лежавших на столе восковых свечей, которые прислал Петру его друг, живущий в республике Алтай. В комнате не было никакой мебели, только стол и стул. На столе, кроме свечей, лежала стопка книг — Библия, Коран, Дхаммапада, Бхагавадгита. Отдельно в стороне стояли книги недавно изданного десятитомного канона Йоги Огня. На стене перед столом висели самые дорогие Петру изображения: старинные иконы Иисуса Христа и Божьей Матери, а также изображения Сергия Радонежского и Серафима Саровского, поясной портрет великого маршала, выигравшего решающие сражения земного Армагеддона в середине прошлого века, бронзовый барельеф великого русского поэта начала XIX века. В середине своего настенного алтаря Пётр поместил большой портрет автора книг Йоги Огня. Это был прекрасный лик синеглазого мужчины с длинными, ниспадающими на плечи каштановыми волосами и такой же каштановой бородой. Голова его была увенчана белоснежной чалмой, конец которой опускался на белую сорочку. Самыми поразительными на этом лице были глаза. Они жили своей жизнью. Каждый раз, когда Пётр садился за стол, эти глаза смотрели на него по-разному, то теплели и улыбались, то принимали скорбное, а иногда суровое выражение.
Под портретом на полочке из кедра (её Пётр смастерил сам), располагалось другое, символическое изображение автора книг Йоги Огня — небольшая бронзовая скульптура Майтрейи, привезённая Петром из последней командировки в Тибет.
Изящная вещица была отлита в мастерских знаменитого буддийского монастыря Шигадзе, того самого, где когда-то, еще в середине XIX века собрались Махатмы Шамбалы и посланцы других планет Солнечной системы, чтобы решить некоторые проблемы будущего Земли в преддверии приближения к ней звезды Тишья. Большинство собравшихся на той Великой Встрече склонялось к мысли отдать будущее планеты естественному ходу событий, но двое из присутствующих Махатм — Мория и Кут Хуми вызвались помочь людям некоторыми специальными мерами. Через своих помощников из воплощенных людей они дали землянам Йогу Огня в дополнении к другим Священным Заветам. Тогда же Мория взял на себя общее руководство Землёй. Ему был присвоен титул Майтрейи, Владыки нового планетного цикла, как это завещал один из прежних Владык Земли — Готама Будда.
Пётр сел на стул, зажег свечу, устремил глаза на Морию и включил музыкальный центр. Из динамиков в сопровождении чарующий музыки зазвучали слова:
Ом. Сат-чит-А-а-а-нанда. Пар-а-а-а-брама-а-а-ан. Пуруш-о-о-о-тама. Парам-а-а-а-тма-а-а. Шри-и-и Багават-и-и-и саммит-а-а-а Шри Багаватэ-э-э, намах-а-а-а-а. Ом.
Музыка и слова проникали в душу Петра, касаясь её сокровенных глубин. Синие глаза Учителя Мории, казалось, засветились, лучи из них проникли в сердце Петра и отеплили его грудь. Пётр физически ощутил, как нежно зажглась левая часть груди, затем правая. Невидимый огонь охватил солнечное сплетение, подступил к горлу. После этого началось движение огня в позвоночнике. От нижней его части огненные змейки бежали к основанию черепа и обратно. Все существо Петра охватило блаженное состояние. Он закрыл глаза и стал повторять про себя:
Отче наш, иже еси на небесех. Да святится имя Твое, да приидет царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь и остави нам долги наша, яко же мы оставляем должником нашим. И не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого, яко Твое есть и Царствие, и сила, и слава во веки веков. Аминь.
Пётр повторил молитву, потом стал шептать её в третий раз. Он вспомнил, как великий старец Иоанн Кронштадтский прибавлял к некоторым фразам молитвы слова «в России», и тоже принялся делать свои добавления. «Да святится имя Твое в Сибири, да приидет царствие Твое в Сибири, да будет воля Твоя в Сибири». Тепло из верхней части тела начало распространяться на нижнюю, пронизывать ноги.
Пётр перевёл взгляд на икону Иисуса Христа, прочёл Исусову молитву, сконцентрировав всё внимание на сердце, семь раз повторил: «Господи, помилуй» Он не вкладывал в слово «помилуй» ни малейшего чувства страха, как это рекомендовали старые книги. Сердце Петра почувствовало нечто иное, оно купалось в волнах радости и любви к Спасителю. «Господи, помилуй! Ты милее мне всех на свете, будь милым, если я этого заслуживаю, и ко мне», — шептал он.
Дыхание Петра становилось очень лёгким, чуть слышным. На вдохе вместе с мысленно произнесённым «Господи» он как бы принимал глоток Божественной любви и провожал эту «воздушную любовь» сначала в лёгкие, а потом в сердце; на выдохе посылал Господу свою любовь. Через некоторое время всякие усилия молящегося прекратились, он почувствовал, как в него вошла тонкая и прохладная сила, остановившая дальнейшее «возгорание» тела.
Икона ожила. Золотистая фольга, окружавшая лик Спасителя, засияла ярким солнечным светом, хотя прямые лучи солнца не попадали в комнату. Пётр увидел, что глаза Христа на иконе излучают мысль, живую вибрирующую мысль, которая, как серебристое облачко отделилась от иконы. В следующее мгновенье эта мысль вошла в сердце Петра: «Благословляю. Соединяй Меня с братьями Моими. Помогай миру обрести единство. Мы встретимся».
Несказанное чувство охватило Петра. Он видел внутренним зрением, как вокруг его головы, плеч и груди засиял свет, и этот свет привлёк огненные образования из пространства. Синие, жёлтые, рубиновые шарики закружили, затанцевали вокруг Петра.
И тогда он начал читать про себя первую суру Корана. Он очень любил эту книгу за её суровую решимость, за бескомпромиссность в утверждении Единого Бога, неделимого, сурового и милосердного для всех людей.
Хвала Аллаху, Господу миров, милостивому и милосердному, Царю в день Суда! Тебе мы поклоняемся и просим помочь! Веди нас по дороге прямой, по дороге тех, кого ты облагодетельствовал, но не по пути гневных и заблудших.
Сердце разгоралось всё сильнее, тёплые волны от гортани поднялись к мозгу, на память пришли другие мысли Корана:
«И знайте, что Аллах стоит между человеком и его сердцем». «О, люди, пришло вам увещевание от Господа и исцеление, оно в вашей груди и прямой путь и милость верующим там же». «А когда человека коснётся зло, он взывает к Нам и на боку, и сидя, и стоя; когда же мы удалим постигшее его зло, он проходит мимо Нас, как будто и не призывал Нас против зла». «Каждому народу свой посланник, и когда придёт их посланник, то будет решено между ними по справедливости, и они не будут обижены».
Потом в душе Петра сама собой возникла буддийская молитва «Ом-мани-падме-хум». И, наконец, вновь устремив взгляд на изображение Учителя Мории, он семь раз повторил его имя. Цветные шарики превратились в туман, а из тумана возникли фигуры людей в белоснежных чалмах, в черных скуфьях христианских монахов, в бордовых одеждах монахов-буддистов. Свет, исходивший от этих человеческих фигур, смешался со светом самого Петра, рождая чувство покоя и огромного счастья. Захотелось послать избыток чувства людям, и он почти в экстазе выговорил: «Пусть миру будет хорошо! Пусть миру станет так же светло и радостно, как мне».
Из состояния глубокого внутреннего покоя, вывел голос, прозвучавший изнутри: «Пора!»
Пётр посмотрел на часы. Казалось, прошла целая вечность, как он погрузился в молитву, но часы показали, что прошло только полчаса. В голове его зазвучали стихи.
Две силы борются в душе,
И обе в ней настороже,
Следят за третьей — за вниманьем,
Танцующим на их меже.
* * *
Ты силой не гордись своей,
Всегда найдётся, кто сильней.
Держись за руку Иисуса
Тем крепче, чем тропа тесней.
* * *
Споткнёшься — слишком не грусти,
А встал — с молитвою иди,
Самохожденье и отчаянье —
Две бездны на твоём пути.
* * *
В бою с окрестным вороньём,
В сраженье внутреннем твоём
Умей бороться в одиночку,
Но побеждать всегда
Вдвоём.
* * *
Будь искушеньям всяким рад,
Зовущим в рай, влекущим в ад.
Но каждому скажи с улыбкой:
— Всего дороже путь утрат.
* * *
Чего от будущего ждёшь,
Сказав, — он плох, а я хорош?
Словами этими незримо
Вонзил в свою же душу нож.
* * *
Ты греешь руки у костра,
Зажжённого в груди вчера,
И сам себе из сердца шепчешь:
— Сегодня на мороз пора!
|
