|
Фото 75. Наша семья
Мне повезло с семьёй: с женой, с детьми. Члены нашей семьи всегда поддерживали меня в трудную минуту и вообще делали со мной одно дело – служили русской культуре и России. Помощь жены и сына была настолько значительной, что я посвятил им по отдельной главе. Да и моя дочь тоже в свое время поучаствовала в этой помощи и написала одну статью о моем творчестве, а одну - о картинах Лили. Моя жена прошла со мной и огонь, и воду, была рядом в тех ситуациях, когда другая, более слабая и эгоистичная, давно бы бросила меня. Но она не оставила меня, когда я подвергался партийным гонениям, терял работу, мало зарабатывал и вообще был выдворен из так называемого приличного общества. Более того, она вдохновляла меня творчески на написание стихов своими замечательными картинами. Альбом «Небесная Россия: музыка цвета и слова» вышел у нас под двумя фамилиями. Против многих картин Лилии стояли мои стихи.
Русский клуб
ФОТО 76. Мы с женой проводим «Русский клуб»
Уже 25 лет мы с женой ведём общественную городскую организацию «Русский клуб», через который прошли тысячи людей. Кто только не бывал на вечерах и конференциях, проводимых клубом: писатели, художники, музыканты, педагоги, учёные, военные, инженеры, молодёжь, общественные деятели! Иногда судьба приводила к нам очень известных людей – того же Дмитрия Балашова, выступавшего у нас по своей любимой русской проблематике. Держу в руках буклет, посвящённый 25-летию Русского клуба, на вечерах которого раскрывается тема за темой… Вспоминаю вечера Сурикова, Васнецова, Чаадаева, Гоголя, Чехова, Достоевского, Николая Гумилёва, Блока, Рубцова, Суворова, Жукова, героев Отечественной войны 1812 года, Великой Отечественной войны 1941–1945 годов. Говорим о Ломоносове, Циолковском, Гагарине, русских самородках Кулибине, Ползунове, Черепановых! Доброй и восторженной памятью касаемся композиторов Рахманинова, Свиридова, писателя и философа Ивана Ильина, митрополита Трифона. И, конечно, «нашего всего», Пушкина – несколько вечеров было посвящено персонально ему.
Мои доклады на этом клубе, где я обкатывал темы, превращены в статьи, которые я опубликовал в журнале «Наш современник» и которые потом составили книгу «Лики русской культуры». Выступления на этих вечерах в 1990-е гг. были изданы в виде брошюр («Мистический Пушкин», «О назначении России», «Сим победиши» о Сергии Радонежском, «Неизвестный Циолковский» и др.). По этим темам провёл и ряд вечеров в разных городах России. В качестве руководителя Русского клуба с 1989 г. по настоящее время с беседами на указанные выше темы и с поэтическими вечерами проехал немало городов России (Томск, Кемерово, Омск, Новокузнецк, Юрга, Волгоград, Ростов, Екатеринбург, Магнитогорск, Челябинск, Пермь, Самара, Владивосток, Хабаровск, Уссурийск, Дальнегорск, Красноярск, Железногорск, был на Чукотке, в Магадане); тогдашней Украины (Донецк, Луганск, Артёмовск, Киев, Мариуполь, Одесса, Николаев, Ялта); Казахстана (Усть-Каменогорск, Риддер). Провёл ряд творческих вечеров и презентаций своих книг в Москве. У меня есть целый ряд замечательных помощников: Татьяна Викторовна Смирнова, Раиса Кузьминична Визилина, Пётр Егорович Юдин, мой тёзка – Юрий Михайлович Милов, Тамара Дмитриевна Струк, Юрий Евгеньевич и Надежда Ащепковы. Могу сказать также, что огромную помощь в создании и работе Русского клуба мне оказала жена.
Жена Лиля
ФОТО 77. Лиля за работой
Мы с ней живём 62 года. Сама цифра вызывает удивление, уважение, восхищение, недоумение, иногда раздражение… Каждый смотрит на столь долгий супружеский срок через диафрагму собственного опыта. Когда человек оценивает кого-то или что-то, в оценке всегда больше самооценки. Известную пословицу: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу тебе, кто ты» – можно перефразировать так: дай несколько оценок – и я оценю тебя. Или: скажи, сколько раз женился, – по числу раз назову степень твоего удаления от истины. Последнее суждение мог бы высказать Сократ. Известны исторические анекдоты о его вздорной жене Ксантиппе. Когда Сократа спросили: «Как ты, столь известный мудрец, живёшь много лет с истинной стервой?», знаменитый грек ответил: «Если не могу поладить с женой, как могу постигнуть истину жизни?».
У Льва Толстого, без сомнения, немало сократического. У эзотериков есть предание, что дуэт Льва Николаевича и Софьи Андреевны есть реинкарнация пары Сократ – Ксантиппа. Не могу проверить это предание, но конфликты у древнего грека с женой вспыхивали, согласно историческим свидетельствам, по материальным причинам. Ксантиппу бесил тот факт, что её муж, вращаясь в среде богатых греков, сам исповедовал сознательную бедность. Софья Андреевна, пока Лев Николаевич хорошо обеспечивал семью, была верной подругой и помощницей знаменитого супруга. Однако как только «Лёвушка» в конце жизни захотел вернуться к ситуации дервиша, в ней проснулась Ксантиппа. Помните поговорку «Муж и жена – одна сатана» или сравнение мужчины в браке с духом, а женщины – с материей?
Вспомним женитьбу Александра Сергеевича на Наталье Николаевне. Здесь есть сходства и различия. Толстой и Пушкин женились, вдоволь «набегавшись» по женщинам, на целомудренных молоденьких девушках. Оба духа терпимо, с любовью и пониманием относились к слабостям «материи», но А. С. не успел дожить до возраста Л. Н., его драма случилась гораздо раньше. Хотя причина одна – конфликт духа и материи. В одном случае поводом послужило желание Толстого раздать всё имущество, в другом – прекрасная внешность Натальи Николаевны, которой поклонялся весь бомонд Петербурга, от царя до Дантеса. Хотя сам Александр Сергеевич, непревзойдённый ценитель красоты, в письме жене признавался: душу твою люблю больше тела.
Пусть эти мои заметки о великих людях прошлого не лягут тенью на ещё незаконченное бытие автора данных строк. Тут сопоставление гениев с рядовым представителем рода человеческого годится только в смысле продолжительности супружеской жизни, не её содержания. В 22 года, когда Пушкин был уже знаменит, а Толстой заканчивал своё «Детство», я был оболтусом, разве что не вполне законченным. Пусть читателя также не удивляет, что, назвав очерк «Жена», я не намерен сообщать подробности собственной супружеской жизни. Поскольку не «звезда», не могу и не хочу обжигать кого-то «звёздным светом», даже если бы им обладал, а также обжигаться откровениями сам. Мой пример – опыт человека, ставшего после семидесяти лет писателем, на которого обратили внимание люди. Скромно надеюсь – что и Бог. Помогла жена. На неё тоже обратили внимание люди и Высшие силы.
Итак, мы прожили вместе на 30 июня 2016 года ровно 62 года. А познакомились в новогоднюю ночь с 1953-го на 1954 год. Я учился в ту пору на пятом курсе Томского университета, жил в здании, которое было одновременно и общежитием, и учебным корпусом. Встретив Новый год в комнате общежития, изрядно выпив, мы с друзьями спустились вниз, где в одной из учебных аудиторий праздновали первокурсники. Я пригласил девушку на вальс. Взял её за руку, другой охватил спину… И вдруг ощутил словно солнечный или электрический удар, как писали в старых добрых романах. Не знаю, как это описывают теперь. Тепло пришло изнутри, не образы, не картины, а именно ощущение чего-то забытого и родного… В то время я, конечно, не имел ни малейшего понятия о том, что Шарль Бодлер называл la vie anterieur, а в переводе звучит как «предсуществование». «Предпамять» перешла в стадию «этой памяти», мы стали встречаться…
Не стану описывать наши встречи, потому что нынешним молодым людям вряд ли это будет интересно, моих же сверстников, которым такие описания могут быть созвучны, остались считаные единицы.
Уже говорил: отец Лили был директором Томского краеведческого музея, располагавшегося в здании XIX века, принадлежавшем до революции томскому архиерею. Здесь же, в музее, находилась квартира директора. При доме был сад с набором изысканных деревьев и цветов, где мы встречались с будущей женой. Ворота музея закрывали в восемь вечера, мы оставались в саду одни допоздна. Деревья облюбовали соловьи и другие певчие птички. Роскошные цветы, тонкие ароматы… Cловом, я предложил Лиле стать моей женой. Она ответила согласием. Потом признавались друг другу, что совсем не собирались стать супругами, как будто кто-то заставил наши языки это сказать.
Я был её первым мужчиной, чего не могу сказать о себе. Были романы до свадьбы, немногие и недолгие. Были конфликты, иные влюблённости. Но с Лилей никогда в голову не приходила мысль, что мы можем расстаться. С каждым прожитым годом наши связи только крепли. Отпраздновали серебряную, золотую свадьбы, и вот шестьдесят два…
Приведу ещё одну деталь наших первых встреч в саду томского музея. Романтика была, конечно, на уровне Саади или Хафиза с их розами и соловьями, но не могу не вспомнить некоторые юмористические подробности. Уже говорил, что сторож закрывал массивные железные ворота в восемь вечера и куда-то исчезал. А мы засиживались на скамейке до двух-трёх ночи. Приходилось покидать музей, протискиваясь в неширокую щель под воротами. Тогда я был достаточно молод и худ для такой задачи, но запоздало каюсь перед теперь уже покойным другом: приходил на свидания иногда в его демисезонном пальто. Снимал, конечно, перед операцией преодоления ворот, но всё равно пачкал и потом долго отчищал…
О, благословенные советские времена! Поженившись, мы покинули Томск с одним общим чемоданом, где помещался весь наш скарб. Жили в небольших, иногда крохотных комнатах, коммунальных и нанятых, четыре года – в сельских домах. В 1956-м у нас родился сын Сергей, в 1959-м – дочь Марина. И только в 1963-м мы, уже живя в Новосибирске, получили отдельную двухкомнатную квартиру.
В тесноте, да не в обиде жили впятером, но места было достаточно, чтобы собирать гостей, петь хором за столом песни из репертуара Клавдии Шульженко, беседовать о Есенине и Твардовском. Всё-таки можно поспорить с Михаилом Булгаковым – квартирный вопрос «советских людей» на тот момент не так сильно испортил, он испортил нас гораздо позже, когда мы сделались либеральными «лопатами», гребущими в разных направлениях. Одни – для «боссов», другие – из казны… Песни за столами не поём, о литературе не беседуем, профессия «поэт» исключена из государственного кадастра…
Ну да ладно о времени, продолжу о жене.
Во второй половине 1970-х гг., когда я увлёкся Учением Рерихов, ей пришлось посетить обширную выставку двух художников – отца и сына, Николая Константиновича и Святослава Николаевича Рерихов. У нас в Новосибирске есть свой Рерих: 60 картин отца, завещанных Н. К. городу; а тут развернули экспозицию втрое большую. Лиля вернулась с выставки совершенно ошеломлённая, она засела за цветные карандаши, за фломастеры и стала рисовать нечто. На смену карандашам и фломастерам пришли краски, а «нечто» стало приобретать формы диковинных цветов, деревьев, летящих храмов, похожих и непохожих на реальные. Года два об увлечении моей жены никто не знал, но однажды картины увидел наш хороший знакомый Николай Качанов, который руководил хором Новосибирского музыкального училища. Он попросил разрешения вывесить десятка два картин в репетиционном зале. Не только для обозрения студентов, но и в учебных целях. Например, указывал на тот или иной цвет и требовал от своих хористов: «Выдайте мне эту ноту»…
С той поры начались выставки Лили. Обычно они сопровождались текстами моих стихов и нашими совместными выступлениями. Мы проехали вместе по многим городам России, от Владивостока до Москвы, трижды бывали на Украине: в Донецке, Мариуполе, Луганске, Одессе, Николаеве, Ялте (когда она была под юрисдикцией Украины), Киеве. Называю столицу Украины последней, потому что посетили её в 2004 году, как и братскую страну, последний раз. Встретили там 50-летие совместной жизни. Я уже рассказывал о том, какую «золотую свадьбу» закатили нам киевляне в стилизованном средневековом замке на берегу Днепра!.. Но это уже, как говорится, другая история: о том, что власти соседней страны – одно, а простые люди – совсем иное. Здесь же скажу следующее: у Лили накопились десятки книг отзывов о её выставках. И самые впечатляющие сделаны на Украине. Чем это объяснить? Тем, что южные соседи более впечатлительны? Или что, перенеся чернобыльскую катастрофу, в массе своей обрели экстрасенсорные способности? Но в книгах отзывов на картины часто такие: «тепло», «созвучно душе», «после выставки жить хочется…», «я это видел во сне», «хочется рисовать, но не умею…» и т. д.
Целый ряд выставок моей жены прошёл в Москве, в основном в малоизвестных залах, но и в нескольких «престижных»: например, центральных домах журналистов и литераторов, музее Скрябина, Политехническом музее, Дипломатической академии. Причём ректор этой академии космонавт Батурин сделал в книге отзывов такую запись: «С большим интересом посмотрел выставку картин Л. Ключниковой. Мне они напомнили фракталы Земли, которые я видел из космоса». Тут никакие комментарии невозможны: кто видел Землю из космоса? Московский искусствовед, доктор наук Юрий Маркин написал: «Мне пришлось повидать картины многих западных мастеров на темы Инобытия. Они писали в основном ад. Лилия Ключникова пишет рай. Удивительно!».
Мнение Юрия Маркина подтвердили зрители Индии. Выставка жены проходила в Дели, в здании Русского культурного центра. На презентации её картин были самые известные художники Индии, имевшие европейскую славу, один из них дружил с Пабло Пикассо. Здесь посетители, студенты Делийского университета на наш с женой вопрос, что, по их мнению, изображено на картинах, дружно ответили: «Девачан» (обитель богов). Будучи в Индии второй раз, без жены, я подарил альбом её картин великому святому Индии Баба Вирса Сингху – молча, ни о чём не спрашивая. Он, полистав книгу, произнёс то же слово – «девачан», которое в переводе также означает «рай».
В Новосибирске мы познакомились с женщиной, которая побывала в состоянии клинической смерти, видела образы, сопровождавшие это состояние и описанные в литературе (тёмный тоннель, свет в конце тоннеля, ангелов и другое). Эта женщина подтвердила соответствие картин Лили тому, что есть Там. Самое интересное то, что жена моя не визионер, ничего не видит перед собой до того, как начинает рисовать. Видеть она начинает скорее на бумаге, на которую переносит внутреннее настроение. «Я рисую состояние собственной души», – говорит она. Но когда в Москве один писатель, близкий к церковным кругам, упрекнул Лилю, что все храмы на её картинах выглядят наклонившимися, она вспыхнула: «Картина называется “Храмы Небесные”. Они же летят, я их такими вижу!». Значит, всё-таки видит. Но как? Иногда признаётся: «Изредка я вижу в пространстве прекрасные цветы, моря цветов, но, когда сажусь за стол (мольбертом она никогда не пользуется), ничего не вижу. Делаю акварельные мазки на сырых листах ватмана или картона, долго вглядываюсь в них, они начинают обретать образы. Я потом обвожу эти образы густой краской и самой тоненькой кисточкой, а затем стальным пером, макая его в чёрную тушь». Слава богу, где-то ещё делают крохотные колонковые кисти и стальные перья № 96. Помню (это уже о себе), в 1938 году в городе Харькове, в первом классе, на уроке каллиграфии я писал таким пером… Существовали некогда в советской школе такие уроки.
Искусствовед Юрий Маркин рассказывал нам, что смотрел картины Лили на компьютере под сильным увеличением, обнаруживая прекрасные человеческие лики. Сама художница эти лики не видела и не стремилась изобразить, то есть процесс её работы несёт элементы коллективного Бессознательного, говоря языком Юнга. Лиля книг швейцарского психолога ни при какой погоде, конечно, не читала, говорит: «Если бы я постоянно видела всё, что рисую, наверное, с ума бы сошла. Бог меня щадит, не даёт видеть воочию картины Инобытия».
Такова моя жена, художница Лилия Ключникова. Не скажу, что она так уж неизвестна. Изданы два её альбома, один включает в себя 24 её картины, другой - 122 картины много изображений в Интернете. К счастью, её творческая деятельность обойдена вниманием шоуменов и современной рекламы. Хотя талант её раскрылся после достижения сорокалетнего возраста, когда человек внутренне оформился и уже не реагирует на конфетные обёртки.
Мы живём в уникальное время, когда перед каждым распахиваются двери будущего рая или ада. Не только в Инобытии, но и здесь, на земле. Мы живём во время массового крещения новыми излучениями Солнца, в результате чего обыкновенные люди могут стать новыми Пушкиными, Моцартами, Чюрлёнисами. Правда, без гарантии, что об этом будут шуметь современные СМИ. Откройте в Интернете в поисковой программе «Яндекс», страницу «Лилия Ключникова, художник…». Конечно, и здесь гарантии на впечатление дать я не могу, оно зависит от того, куда тянет человека – вверх, к небу, или вниз, к земле. Хотя одно другого не исключает. Моя жена Лилия Ивановна обожает работу по выращиванию на дачном участке огурцов, помидор, морковки, свёклы…
СТИХИ, ПОСВЯЩЁННЫЕ ЛИЛЕ
ОДИССЕЙ В РОССИИ
Жене Лиле
Я на судьбу роптать не вправе.
При ясном солнце, в дождь и в снег
Незабываемые яви
Мне подарил мой долгий век.
Необъяснённые награды –
За все долги, за маяту.
Ну вот, к примеру, ту, с кем рядом
Я годы многие иду.
Деля со мной мои причалы,
И пораженья, и бои,
Она, наплакавшись, прощала
Зигзаги грешные мои.
Могла годами Пенелопой
Скитальца поджидать в окне.
Но мы – Россия, не Европа.
У нас ведь всё вдвойне, втройне…
Нас штормы без конца колышут,
Грозит нам вечно глубина.
Забыл, зачем я в море вышел?
Ах, да, на поиски руна.
Перебирая лиры струны,
Осознаёшь в конце пути,
Что и руно, и путь, и руны
Недалеко, они в груди.
Теперь мой парусник неспешно
Плывёт, свою смиряя прыть.
Всё повторяется, конечно,
И ничего не повторить.
Растёт с годами жизни ярость,
Трудней даётся вкус побед.
И белый парус, сердце-парус,
Меняя море, ищет Свет.
* * *
Жене Лиле
В листве осенней догорает осень,
Не за горами долгая зима.
Не стоит горевать, усталый ослик,
Как ты порой зовёшь себя сама.
Мы жизнь с тобой счастливую прожили.
Дай бог другим и так, и столько жить.
И дети наши сделались большими,
И сами мы не сгорбили души.
Корвет зимы расправит белый парус,
И мы расправим крылья в небеса.
Хочу, чтоб ты надежде улыбалась,
Чтоб сохраняла ясными глаза.
Они всегда смотрели в мир по-детски,
Как полевые тихие цветы.
Умеет лес по осени одеться
В цветные сарафаны,
Так и ты…
Нам нелегко давалось наше счастье.
Обламывая нежные ростки,
Тебя я обижал, наверно, чаще,
Чем ты меня.
Пожалуйста, прости.
На свете всё живое ищет ласки.
Тела оставив, будем дальше плыть
По океану бесконечной сказки,
Где радостным конец обязан быть.
РЕКА ЛЮБВИ
Жене Лиле в день 59-летия совместной жизни
Плоть – ненадёжная привязка
К союзу нашему. И пусть.
Зато пока не рвётся сказка
О двух сердцах, где общий пульс!
В нас этот пульс из тела в тело
Кочует многие века.
Скажи,
Тебе не надоела
Любви капризная река?
То перекат с песком, то омут,
То на сплошных камнях пляши…
Не хочешь ли вдали от Дома
Прудом улечься в камыши?
Отвечу за тебя:
– Хоть корчусь
От боли, врезавшись в скалу,
Но без реки любовной кончусь.
Течём, плывём в слепую мглу.
И светлым днём, и тёмной ночью
Через пороги, сквозь туман
Туда, где Дом наш общий Отчий,
Где наш любовный Океан.
2013
Сын Сергей
ФОТО 78. Сын Сергей
Мой сын Сергей стал известным психологом, сам член Союза писателей, написал книг больше, чем я, – целых тридцать. Он выступает на телевидении, радио, в 2012 году был даже в Нью-Йорке, в ООН, где за всё время не выступал ни один психолог из России. Но помимо своих успехов он помогает мне, причём так активно и самоотверженно, что иногда забывает про свои дела. Уже много лет он выпускает в своём издательстве «Беловодье» все мои книги и распространяет их по книжным магазинам страны и зарубежья. Он живёт в Москве и организует наши с женой творческие вечера, когда мы раз в год переселяемся из Новосибирска на пару месяцев в столицу. На эти вечера собираются десятки, а иногда и сотни людей, включая литературную элиту Москвы. Сын продвигает мои книги и статьи в журналы и пишет предисловия к ним, выступая и как редактор-составитель. Он находит подстрочники к переводам и спонсоров для издания книг, но нередко вкладывает и свои деньги, заработанные тяжёлым трудом (я наблюдал, как непросто даётся ему кусок хлеба). Мы проговариваем с ним концепцию книг и вечеров «от» и «до», и он всегда предлагает разные варианты их составления и проведения. Издание последних книг: сборника переводов французской поэзии «Откуда ты приходишь, красота?», русских стихов «Душа моя, поднимем паруса!», суфийских переводов «Караван вечности» – вообще было бы невозможно без его участия.
Профессор Литинститута С. Джимбинов, ныне покойный, уникальный эрудит, свободно владевщий семью языками, читавщий лекции по русской литературе в самых знаменитых университетах мира, написавший предисловие к моей книге переводов французской поэзии, был на моём творческом вечере, который вёл сын. Посмотрев на Сергея в деле, он сказал, что примера такого глубокого сотрудничества отца и сына он не знает во всей мировой литературе. Мой сын, конечно, гордится этим, но как горжусь этим я!
Его помощь мне и жене огромна: она во многом освобождает меня и Лилю для творчества и общественной деятельности в Русском клубе. Моя творческая продуктивность за последние пятнадцать лет во многом объясняется этой финансовой, организационной и человеческой поддержкой со стороны сына. Я уже сказал про издательство и помощь в продвижении моих книг. Но и бытовая сыновняя помощь очень велика, он занимается нами так много, что это нередко идёт в ущерб его творческой самореализации, а он человек талантливый, и у него масса своих планов и задач. Но разубедить его уменьшить эту помощь мы не можем. В течение всего этого времени он, живя в Москве, поддерживал нас материально, лечил в больницах и санаториях, покупал путёвки в дома отдыха, оплачивал ремонты квартиры и дачи, покупал нам мебель и одежду, закрывал массу бытовых проблем, знакомил с нужными людьми.
Надо сказать, что его сыновняя забота вызывает сочувствие далеко не у всех людей, кто находится около нас и в силу ревности периодически пытается преуменьшить её размер. Но, находясь в твёрдой памяти и ясном сознании, хочу сказать: убеждён, что никому и никогда не удастся вбить клин между нами и сыном. Это касается и любой попытки обесценить его помощь. Такое обесценивание будет неправдой. Можно считать мои слова (к ним присоединяется и Лиля) нашим общим завещанием и моральной оценкой всего, что было сделано сыном для нашей семьи. Он вместе с членами Русского клуба – настоящий наследник нашего с женой творческого союза и продолжатель дела жизни.
* * *
Пиши, мой сын, о чём придётся,
Прощая тьму и славя Свет,
Ведь по закону парадокса
К любому «да» найдётся «нет».
Пиши, на горести не тратясь,
И будешь прав, и прав всегда.
Тоска прилипчива, но радость
Не входит в сердце без труда.
Пиши, как плещется ондатра,
Пока не сшили воротник.
Земля, где всё с двойным стандартом,
Не стоит слишком грустных книг.
2006
Существует научное мнение, что каждый человек в своём развитии в ускоренном варианте повторяет как бы все этапы истории рода человеческого и даже жизни на земле, от простейших её форм до самых сложных. Также в своеобразных, а иногда и очень похожих чертах судьбы детей напоминают родительские. Догадываюсь, что первое так, и убеждаюсь на примере собственного сына, что второе, несомненно, так. Мы оба с Сергеем окончили одно учебное заведение – Томский государственный университет, одно отделение – филологическое. В жизнь обоих вошли великие идеи Живой Этики, в обиходе называемые идеями Рерихов, и, как это принято говорить, круто поменяли направления жизни обоих.
О себе я достаточно рассказал в этом смысле и в стихах, и в прозе, теперь расскажу о судьбе сына.
Он вырвался из родительского гнезда в самостоятельный университет учёбы и жизни неокрепшим птенцом, примерным учеником в школе, книжным мальчиком, воспитанным на традициях литературной и пионерско-комсомольской классики. Первый год учёбы в университете Сергей окончил с отличными оценками, был даже премирован поездкой в Константиново, «к Есенину». А потом богема «общаги» (так называют студенты жизнь общежития) затянула его. Над ним смеялись, что он чрезмерно много отдаёт времени учёбе, не пьёт вина, сторонится девочек и так далее. И он решил сначала доказать, что не таков, что он настоящий мужчина, а потом, в силу своей привычки всё делать страстно, быстро втянулся в полную противоположность своему нормальному образу жизни – в отчаянный разгул.
Несколько раз мне звонил по телефону старый товарищ Николай Киселёв, с которым мы закончили в 1954 г. учёбу в университете. Он остался на кафедре литературы, защитил одну, потом вторую диссертацию, стал профессором и деканом филологического факультета… Так вот, Николай не однажды по телефону жаловался на сына, сообщал о его безобразных выходках, выпивках, прогулах, а однажды, когда тот с трудом дотянул до четвёртого курса, позвонив, сказал: «Всё, он меня достал, я решил его исключить из университета!».
Мне ничего не оставалось, как согласиться с вердиктом товарища.
Вернувшись в Новосибирск, Сергей ещё какое-то время продолжал пристрастия, приобретённые в университете, т. е. водился с сомнительными компаниями, приходил домой нетрезвым, где-то ночевал. Но потом всё это резко и навсегда прекратилось. Такой решительный поворот был связан с приходом в нашу жизнь учения Живой Этики, знакомство нашей семьи с которым произошло в конце 1977 г.
Я объясняю метаморфозы, происшедшие с сыном Сергеем вначале в Томске, а потом в Новосибирске, влиянием невидимого мира. Защищённый аурой родительского дома, когда он учился в школе, Сергей был атакован «бесами» в университете, где такой защиты не было. И на какое-то время сдался им. Но потом под влиянием дома, а главное, духовного мира восстановил равновесие, вернулся на новом уровне к здоровой жизни, навсегда «завязав» с возлияниями спиртного.
В этом смысле он опять повторил судьбу отца. Но у меня на обретение равновесия и приход к религии ушли десятилетия, тогда как Сергей свой духовный рывок сделал в считаные годы. Университет он окончил заочно, затем прошёл специализацию по психологии в Ленинграде, в Институте имени Бехтерева, поступил в аспирантуру Ленинградского университета, защитил кандидатскую диссертацию по философии. Всю свою дальнейшую жизнь он связал именно с этими идеями – совершенствования человека.
Повинуясь своему душевному импульсу, – в культурном обиходе такой импульс именуется «пассионарным толчком», – Сергей задумал перебраться в Москву. И со свойственными ему с детства решительностью и настойчивостью осуществил задуманное. Родственники и знакомые расценили поступок как бесперспективную химеру, тем более что никаких серьёзных материальных оснований для переезда в столицу не имелось. Но в сравнительно короткий срок они появились: и «лимитная», то есть непрестижная, низко оплачиваемая работа в Москве, и общежитская, а потом и своя комната в коммунальной квартире.
Я не намерен подробно описывать мытарства провинциала, перебравшегося в столицу. Они известны и в советское, и в постсоветское время. При советской власти, когда московская прописка была весьма ограничена, существенной поддержкой для молодых растиньяков была женитьба на москвичке. Сергей же приехал в столицу с женой из Сибири – Ольгой (замечательным музыкантом фольклорного направления), что лишь усложняло задачу стать москвичом. Постепенно удалось преодолеть и дополнительные трудности. «Лимитная» работа сменилась соответствующей образованию, комната в коммуналке – отдельной квартирой. Конечно, столь быстрая адаптация к столичным условиям объясняется неутомимой энергией Сергея и его огромным трудолюбием, поскольку мой сын по природе своей настоящий трудоголик. Но я никогда бы не стал писать о его переезде в Москву, если бы не видел в этом факте некую сверхзадачу. И сын тоже чувствовал необходимость благодарности Тем Силам, которые вытащили его из пропасти, и желание послужить Им. Силы же создали благоприятный зонтик для служения.
В Москве Сергей создал школу по изучению различных духовных учений и медитативных практик, которыми он серьёзно увлекался, и назвал её старинным словом «Беловодье», означающем страну праведности и справедливости. Затем создал издательство с тем же названием для создания широкого книжного контекста вокруг духовных идей.
Мы оба вели серьёзную работу по продвижению в России духовных идей, знаний, ценностей, говорили о Живой Этике, о Востоке, о России. Одно время и я, и он издавали книги на эту тему: он – в своём издательстве в Москве, я – в своём Новосибирске. Потом увидели, что произошло информационное насыщение страны этой тематикой. И мы поняли, что информация на духовные темы интересна людям не сама по себе, а в связи с тем, как она пропущена через личный опыт говорящего. А на вопрос, что делать в такой ситуации, мы с Сергеем пришли к одной мысли: становиться мастером в своём деле.
Сын защитил диссертацию по проблемам психологии и стал известным тренером-консультантом в этой области. За тридцать с лишним лет напряжённейшей работы он проконсультировал больше 6000 человек, некоторых неоднократно, провёл сотни тренингов. Он успешный, состоявшийся человек, это признают все, кто его знает, но всё время идёт вперёд. Одновременно занялся написанием книг по самосовершенствованию, создав их за два десятилетия больше тридцати, написал более 700 статей, снял столько же видеороликов. Я писал стихи, прозу, публицистику, ездил вместе с женой с творческими вечерами и выставками её живописи. Жена Лиля тоже получила творческий луч в годы увлечения Живой Этикой, занялась написанием картин, которые привлекли внимание публики у нас в стране и за рубежом. Все трое публиковали свои труды в издательстве «Беловодье», мы с Сергеем – книги, Лилия Ивановна – живописные альбомы, не получая, как это принято в постперестроечное время, никаких гонораров, довольствуясь лишь тем, что всегда находились спонсоры, которые оплачивали расходы на бумагу и печать.
У Сергея есть сын, то есть мой внук, Александр, тоже успешный человек, но в другой области – в бизнесе, имеющий два высших образования и троих очаровательных детей, моих правнуков.
Я уже достаточно немолодой человек, чтобы на своём и чужом опыте понять простейшую истину: если все мысли человека направлены исключительно на благополучие, т. е. на получение благ лично для себя, такая жизнь неизбежно заканчивается крахом. Крах в любой форме, особенно в форме ощущения богооставленности, – самое страшное, что может ожидать человека. И наоборот, если ты не на словах, а на деле работаешь не на себя, а на людей, т. е. в основу жизни положил принцип благоотдачи, а не получения благ, твоя жизнь наполняется счастьем. Решаются все твои проблемы, в том числе личные. Говорю так не только потому, что усвоил эту истину из книг Учения, но и потому, что проверил её на собственном опыте. Первая половина моей жизни была подчинена в основном достижению личного благополучия – материального достатка, исполнению честолюбивых желаний, получению различных удовольствий и т. д. И постоянно в ответ на эти свои домогательства я получал удары судьбы. Лишь когда в мою жизнь пришла Живая Этика и когда я начал перестраивать жизнь согласно Высоким наставлениям, она обрела смысл и равновесие. Не скажу, что стала легче, наоборот, труднее, то есть в большей степени наполнена трудом, и любимым. Я до сих пор работал по 10–12 часов в сутки (сейчас примерно по 8) без выходных и отпусков, но теперь даже то, что называют «ударами судьбы», воспринимаю как её подарки.
То же самое произошло с Сергеем, только в увеличенном формате. Его рабочий день вдвое больше моего, спит он 4–5 часов в сутки. В путешествиях по стране и за границей бывает гораздо чаще моего, но там тоже не меняет рабочий график, ездит в любое путешествие с нотбуком. Потому и книг написал в два раза больше моего. Его книги и консультации посвящены главным образом самовоспитанию. Сергею приходится консультировать самых разных людей, от глубоких неудачников до успешных предпринимателей, и по разнообразным проблемам – оттого, как уберечь мужа от пьянства до проблем управления собой и людьми, если он консультирует руководителя. И всюду он проводит центральную идею – примата сверхличного над личным. Эта древняя идея прошла через всю историю рода человеческого, чередуя счастливые или относительно спокойные периоды там, где она торжествовала, с драматическими и трагическими там, где этические законы нарушались.
Он много помогает разным людям, которые вдохновляются его советами и начинают сами себя активно проявлять в творческой сфере: писать книги, заниматься просвещением, искусством, преподаванием. Даже если ему приходилось расставаться с какими-то сотрудниками, многие из них, изучив его опыт, создавали свои издательства и выпускали литературу на духовные темы. Ему уже многие годы, по-моему, больше двадцати лет, удаётся сохранять своё совершенно некоммерческое издательство «Беловодье», выпустившее за эти годы несколько сот хороших книг. К нему притягиваются очень положительные, почти святые люди, вроде его заместительницы Инессы Константиновны Осиповой, которые работают в издательстве, помогая ему, причём делая это бескорыстно.
Сергей, как уже говорилось, много ездит по миру с культурно-деловыми задачами. Последняя поездка состоялась в мае 2016 г. в Тегеран, где он представлял на международной книжной ярмарке мою книгу вольных переводов суфийских поэтов VIII–XXI веков, которая называлась «Караван вечности». Ядро книги составляли поэты, писавшие на фарси, т. е. на языке жителей Ирана, что, естественно, вызвало живой интерес интеллигенции этой страны. Тем более что по ряду причин традиционные культурные связи между Россией и Персией в последние годы ослабели.
Сергей представлял книгу на нескольких площадках иранской столицы, в том числе на факультете мировых цивилизаций Тегеранского университета, где русская цивилизация была встречена наибольшим количеством профессуры и студентов. Аплодисментами была встречена высказанная сыном мысль из книги «Караван вечности», что мы живём в эпоху наступающего ренессанса восточных культур и цивилизаций. Я высказал эту мысль не только в «Караване вечности», но и в книге переводов французских поэтов ХII–ХХ веков «Откуда ты приходишь, красота?». При этом отметил, что восточные культуры склонны к «обскурации» – временному затмению, иногда затянутому на века, но после этого – к возрождению, что видим сегодня на примере Китая, Индии, того же Ирана.
Русская же цивилизация, являясь вполне самостоятельной и обладая огромным потенциалом регенерации, лишена агрессии. Наоборот, склонна к евразийству, к неагрессивному принятию и восточных, и западных культур, что открывает возможности для нового витка мировой истории, основанного не на вражде и конкуренции, а на гармонии.
Нетрудно представить, с какой благодарностью принимала эти идеи интеллигенция страны, которая в 1989 г. бросила вызов западному образу жизни и мысли, тогда как нашу страну именно в это время либеральная верхушка пыталась и до сих пор пытается загнать, переодеть, причесать a la west…
Сергей приехал в Тегеран не один, а в числе большой группы писателей, учёных, общественных деятелей, среди которых нашлись люди, отлично понимающие, какой важный узел противоборства цивилизаций завязывается сейчас на Ближнем Востоке и насколько ключевую роль может сыграть в развязывании этого узла страна, породившая суфизм. Ведь в суфизме, в отличие от ваххабизма, никогда не было ни намёка на вандализм и агрессивность. Наоборот, он принёс в Европу в XI–XII веках забытую ею культуру античности.
Приведу свою беседу с ним, состоявшуюся после его возвращения из Тегерана.
Синие цветы Тегерана. Беседа с сыном
ФОТО 79. Сын Сергей в Тегеране на Международной книжной ярмарке
Ю. К. – Спасибо за то, что ты побывал в Персии (называю Иран так по старинной русской привычке), что хорошо представил «Караван вечности» – книгу переводов самых дорогих моему сердцу поэтов. Считаю суфийскую поэзию, наряду с русской, вершиной всей мировой поэзии. Такого сплава мысли, творчества и подвижничества в личной жизни, как целая когорта поэтов-персов, не знает поэзия ни одной страны в мире, русская – тоже. Восхищаюсь всеми поэтами, которых перевёл.
С. К. – Поэты-суфии тебе дороже, чем русские?
Ю. К. – Русская поэзия мне, конечно, ближе, но в чём-то персидская превосходит нашу и является образцом учёбы.
С. К. – До сих пор?
Ю. К. – Да, по сию пору.
С. К. – В каком смысле?
Ю. К. – Хотя бы в количественном. Слово «поэт» древнегреческое и означает «пророк». Кого из русских поэтов можно назвать таким именем? Пушкина, Лермонтова, Тютчева, Даниила Андреева, отчасти Есенина. И, пожалуй, всё. А среди суфиев таких десятки. Большинство из них обладало ясновидческим даром, имело осознанную связь с Богом.
Во-вторых, Есенин, чуя свои ясновидческие способности и называя себя «Божьей дудкой», мог в искреннем порыве сказать: «Стыдно мне, что я в Бога верил, горько мне, что не верю теперь». Суфии подобного не допускали никогда.
С. К. – Но противоречив в своей религиозности и Лермонтов.
Ю. К. – Это другие противоречия. Их хорошо подсветил Даниил Андреев, назвав Лермонтова реинкарнацией одного из древних титанов-богоборцев, но затем смирившегося. Так прочёл Даниил Андреев лермонтовского «Демона», его «Молитву» и некоторые другие стихи. Во всяком случае, Лермонтов был глубоко верующим человеком.
С. К. – А как ты объясняешь его раннюю смерть?
Ю. К. – Вот об этом я и хотел поговорить в связи с дальнейшей работой над «Караваном вечности». Поэты-суфии – недосягаемый пока образец не только для нас, русских, но и для мировой поэзии вообще. Почти все они долгожители, тогда как для западной, да и для русской музы поэт-долгожитель – явление редкое. А почему? Крупный поэт, как говорится, по долгу службы неизбежно заглядывает в Инобытие, а это область высокая и опасная, там ведь не только боги, но и бесы. Без веры долго не проживёшь – подстрелят, как птицу охотники.
С. К. – Разве все поэты-суфии были верующими?
Ю. К. – Глубоко верующими.
С. К. – Но их преследовали как еретиков, даже казнили.
Ю. К. – Книжники и фарисеи были не только во времена Иисуса Христа. Кстати, сегодня таких полно во всех церквях, в том числе и в наших, когда проповедник отчитывает грешников, даже отлучает их от церкви, а сам бывает хуже, потому что лицемерит. Омар Хайям изобразил такого «ревнителя» в одном из своих рубаи.
* * *
Шейх блудницу срамил: – Вся в грехах, как в шелку.
Та ответила: – Да, я такая, не лгу.
Ну а ты-то каков, если скинешь чалму
И откроешь те мысли, что прячешь во лбу?
С. К. – Чему ещё могут научить поэты-суфии?
Ю. К. – Простоте, искренности в отношениях с людьми и с Богом.
С. К. – Ничего себе простота, если иные короткие газели, скажем, того же Хафиза, требуют многостраничных комментариев специалистов.
Ю. К. – Поправлю тебя: западных специалистов, потому что любой житель Ирана без всякий пояснений понимает, о чём идёт речь, когда суфий прославляет вино, наслаждения женской любви, дервишество… Это на Западе Омар Хайям прослыл как пьяница и донжуан, кем он никогда не был.
Суфии задолго до нашего времени предвидели, куда может завести человека неконтролируемая жажда удовольствий и богатства. Задолго до Ницше они понимали, что «человек – это то, что нужно в себе преодолеть», и, в отличие от немецкого философа, не только провозгласили этот тезис, но и разработали систему «преодоления человека» в себе, то есть эгоистической личности (нафса), и пробуждения в себе Божественного «Я» – Друга, в терминологии суфиев. Нельзя сказать, что эта идея неизвестна христианству, те же идеи осуществляли в своей практике православные старцы, но делали это в условиях пустынножития, монашества. А суфии жили и практиковали свой образ жизни в миру, порой в активной политической борьбе, что делает их методы особенно плодотворными сегодня.
С. К. – Что ты имеешь в виду?
Ю. К. – Невозможность без Бога выбраться из тупика, в который забрело современное человечество.
С. К. – А церковь?
Ю. К. – Одни церкви не справятся с задачей. Наоборот, они часто усугубляют раскол человечества.
Как не справляются с задачей гармонизации человеческих отношений руководители правительств, учёные, люди искусства… Нужны соединённые усилия.
С. К. – Ты хочешь сказать, что нужен мировой человеческий союз?.. Но это очередная утопия, реализовать которую невозможно!
Ю. К. – Конечно, это утопия, очередь реализации которой наступила. Как были утопии подводных лодок, самолётов, космических спутников, телевидения… В своё время, ещё до христианской эры, древнегреческий философ создал Пифагорейский союз как прообраз будущего государства…
С. К. – Который быстро распался.
Ю. К. – Да. Как деградировали восточные и европейские монашеские братства, как исчез, просуществовав 73 года, Советский Союз, в основе идеологии которого лежали, между прочим, идеи Нагорной проповеди Иисуса Христа.
С. К. – Что же делать, если реализация коммунистических идей терпит крах?
Ю. К. – Мы подошли ко времени, когда исчерпали себя все капиталистические и атеистические формы жизни, развязавшие две мировые войны. Третью человечество не выдержит. Так или иначе, в той или иной форме придётся возвращаться к идеям Христа.
С. К. – Ты это имел в виду, когда говорил о том, что без помощи Высших сил мы не обойдёмся?
Ю. К. – Именно так. Убеждён: вся наша жизнь, все процессы на земле, включая великие открытия, главные достижения в науке, искусстве, политике инициируются, контролируются и поддерживаются Высшими силами. Даже атеизм временно допускается, хотя в целом вся история человечества представляет собой не смену экономических формаций, а смену религиозных эпох.
С. К. – Вот как. И у тебя есть доказательства данного постулата?
Ю. К. – Есть. Только это не постулат, а всемирный закон, подтверждённый историей человечества. Об этом поговорим позже.
С. К. – Задам тебе дежурный вопрос советской журналистики: каковы твои ближайшие творческие планы?
Ю. К. – Закончить эти воспоминания.
С. К. – А дальше?
Ю. К. – Перевести, если хватит сил, лучших поэтов Индии, Китая, Англии, Соединённых Штатов Америки, доказать, что все великие поэты мира жили и писали под Божественным лучом.
С. К. – Почему США?
Ю. К. – Надеюсь перевести поэзию Соединённых Штатов вместе с английской. Может получиться великолепный англосаксонский поэтический букет с главным цветком – Шекспиром.
С. К. – С Китаем и Индией ясно, но почему в твои планы попали американские поэты?
Ю. К. – Потому что Америка – слишком большая и влиятельная страна. Но с точки зрения истории – страна-подросток. И ведёт себя в мире сегодня часто именно как дети этого возраста, не считаясь с традициями родителей. Под родителями подразумеваю культурное наследие Старого Света. Американцы создали свою философию жизни – прагматизм, – которая считает критерием Истины полезность. Это ухудшенный вариант марксизма. Тот всё-таки впитал давнюю философскую традицию Европы, особенно немецкой классической мысли. А американские мыслители словно только что на свет народились. Пытаются свой полудетский образ мысли (имею в виду Фрэнсиса Фукуяму и его группу с их идеей «конца» прежней истории и торжества истории новой в виде американского либерализма) навязать всему миру, в том числе нам и Китаю.
С. К. – Некоторые наши влиятельные политологи считают, что хитрые китайцы оставили коммунистический антураж только для вида, а на самом деле полностью скопировали американскую экономическую модель.
Ю. К. – Ничего подобного. Китайцы, как и японцы, взяли у Запада только новейшие технологии. Но вернулись к своей традиционной конфуцианской идеологии и буквально за два-три десятилетия на этой основе вырвались в мировые лидеры. При этом не вычеркнули из своей истории Мао Цзэдуна – китайский вариант марксизма. А нам наши либералы силой навязали и экономически, и политически, и духовно чуждый путь. Закрепили его в конституции, теперь настойчиво пытаются вычеркнуть советский период из русской истории. Это очень опасные игры – топтаться на костях истории. Можно растечься в ней грязной лужей.
С. К. – Но мы ушли от американской поэзии.
Ю. К. – Мы подошли к ней. Лучшее, что создала молодая североамериканская культура, – это её классическая литература, проза и поэзия, целиком основанная на традициях Старого Света, включая не только Европу, но и Азию. Там и не пахнет философией прагматизма. Наоборот, в своей прозаической трилогии «Американская трагедия» Теодор Драйзер поставил на философии прагматизма крест. Главный её герой Фрэнк Каупервуд ушёл в своих духовных исканиях от выгоды к восточной философии бескорыстия. Те же идеи присутствуют у лучших поэтов США: Лонгфелло, Эдгара По, Уитмена, Эзры Паунда, Роберта Фроста.
Мне бы хотелось перевести этих классиков заново. Если, конечно, хватит сил. А не хватит – надеюсь, это сделают другие.
С. К. – Надеешься вразумить политиков?
Ю. К. – Людей убеждает больше личный горький опыт. Но и литература – аргумент совсем не лишний в приобретении опыта.
Об умениях и жизненном мастерстве
С.К. Различные учения говорят о ценности земного материального опыта для духовного пути человека. Индийские законы Ману с их главной идеей четырех стадий развития человека – ученик, домохозяин, отшельник и Учитель мудрости подчеркивают тот факт, что без стадии домохозяина, то есть без всевозможных «земных умений», невозможен переход к духовным стадиям развития. О том же говорили суфии, в совершенстве владея мастерством ткацкого, гончарного, ювелирного и других старинных искусств.
Идеи Ману и суфиев развил в своем учении «Четвертого пути» русский эзотерик ХХ века Г.И. Гурджиев, который прямо заявил, что ценит простого, крепкого домохозяина куда выше, чем любого интеллигента-болтуна. О самом Гурджиеве известно, что он владел в совершенстве более, чем ста (!) видами специальностей от балетмейстера до чистильщика сапог.
Однажды к нему привели поэта Валерия Брюсова, которому хотелось увидеть живого суфия. Гурджиев, разглядев, с кем имеет дело, завёл разговор о торговле коврами (кстати, он был большим специалистом по этой части).
Ю.К. Ну и что?
С.К. Брюсов ушёл в полной уверенности, что его разыграли, вместо суфия подсунули восточного торгаша. Дело в том, что У Г. И. Гурджиева была яркая восточная внешность...
Ю.К. А Гурджиев увидел в Брюсове через его внешность типичного интеллигента, больше разговаривающего об эзотерике, чем живущего в ней. Кого интересует информация о суфизме, а не его суть.
Напомню другой случай. К Гурджиеву привели учёного, интересующегося эзотерикой Востока. Гурджиев разыграл с ним довольно злую шутку - ввёл в гипнотическое состояние и задал вопрос:
-Что вы любите больше всего на свете?
Эрудит по эзотерике простодушно ответил:
-Малиновое варенье.
С.К. Я понял тебя – настоящая эзотерика означает не умствование, не фокусы, не явления «чудес», но в самых обычных простых делах находить и являть большую, чем обыкновенные люди силу, понимание, умение. Но я хотел спросить тебя о другом…
Ю.К. О чём же?
С.К. О том, что есть эзотерика здоровая и нездоровая, оторванная от жизни и тесно связанная с ней. О том, что восточные духовные мастера были мастерами также в земных делах. Что наш Лев Толстой, будучи великолепным писателем, издав под своей редакцией первый в России перевод книги Лао цзы Дао де Цзин, умел в тоже время пахать землю, косить, тачать сапоги…
Ты серьезно изучал литературу, философию, языки, политэкономию, мировые религии, эзотерическую и мистическую литературу, историю, культуру. Тебе тоже за жизнь пришлось быть журналистом, учительствовать, быть заучем, директором школы, редактировать научную литературу, заниматься устными и письменными переводами, писать стихи, прозу, статьи, радиопьесы, заниматься кинодокументалистикой, быть крупным руководителем, а кроме того, запрягать лошадь, водить грузовую машину и мотоцикл, работать учеником токаря, грузчиком и такелажником. Какие ещё работы тебе приходилось выполнять?
Ю. М. Многие. В детстве и сельском периоде – это ухаживание за животными – лошадями, коровами, овцами, поросёнком, курицами (правда в двух последних примерах было больше юмора, чем умений, о чем я рассказывал). Плотницкие и бетонные работы, все, что касается садово-огородных работ на земле ( я все-таки дачник с 45 летним стажем). Заготовка и колка дров.Умение косить траву. Навыки горного туризма. Люблю готовить. Всего не перечислить. Только не стоит проводить параллель между моей судьбой и судьбой Гурджиева, тем более, с судьбой Льва Николаевича. Толстой формировал свои «мужицкие навыки» совершенно сознательно и добровольно, а мои навыки по большей части складывались бессознательно, под давлением тяжких обстоятельств.
С.К. Не умаляешь ли ты себя? Это что, борьба с личной гордыней?
Ю.К. Нет, это гимн личной судьбе и эпохе. Всё моё творчество - панегирик советскому времени, великому и необходимому в истории России. Оно протащило меня, рядового человека вместе со всей страной, через тяжелейшие испытания, научило массе полезных умений и подняло к высотам духовной культуры. В ещё большей степени молот сталинской эпохи прошёлся по таким личностям, как Туполев Королёв, Андрей Платонов, Михаил Булгаков, отец Арсений, Войно-Ясенецкий... Беру несколько примеров из разных сфер деятельности. Список можно продолжать бесконечно. Эти люди, перенеся небывалые испытания, продолжили своё творческое дело и оставили великолепные образцы творчества.
С.К. Это умения, приобретённые народом. Что лежит в их основе?
Ю.К. В основе любых новых знаний, умений, навыков лежит вера. Она может быть разной по форме и силе, сознательной и бессознательной, научной и конфессиональной. Она помогает быстрому обучению всему новому. А умение верить в себя и в Бога– это на мой взгляд главное умение человека.
Я уже говорил о том, что советский период называют «безбожным» безо всяких на то оснований в основе русского советского феномен лежала вера в правоту коммунистических идеалов о справедливости. Эта вера помогла совершить СССР в 30-е годы гигантский экономический скачок, в 40-е выиграть беспрецедентную во всей мировой истории войну…Атеизм с одной стороны нанес большой урон стране и народу, а с другой стороны развил в русском человеке качество самостоятельности. Помнишь у Пушкина:
На них основано от века
По воле Бога самого
Самостоянье человека,
Залог величия его.
Обрати внимание: «самостоянье» по Пушкину основано «по воле Бога самого». Здесь тайна. Отпадение человека от Бога, зигзаг атеизма, скорее всего «попущен» Сверху. Об этом я написал такие строчки:
Атеизм – полезная потеря...
Вот так новость! Это почему?
Чтобы нам намаяться, не веря
Господу, и вновь припасть к Нему.
Есть два атеизма – западный, теплохладный и русско-советский, горячий, огненный, основанный на вере. Второй атеизм очень многому научил наш народ. Вообще, если взять известную русскую пословицу, то немного упрощая, можно сказать, что XIX век нашей истории развивался под знаком ее первой части « на Бога надейся», а XX век - под знаком ее другой части: «сам не плошай».
С. К. Ты уходишь от вопроса о личных умениях в сторону коммунистической пропаганды, как сказали бы либералы.
Ю.К. Тут ничего не поделаешь. Все мои умения духовные и земные невозможно представить вне коммунистического, государственного и религиозного контекста. Также вне контекста Инобытия. Либералы, как ты знаешь, долгое время жаловались на подавление в России индивидуального начала, настойчиво требовали от КПСС возможности «порулить», «самовыразиться». Чего стоила стране их «ярко выраженная индивидуальность», «креативность», оторванная от тысячелетней опоры на традицию говорить не приходится.
Теперь об умениях, рождённых моей верой, сначала неосознанной, затем сознательной. Она, выращенная на русских сказках, на Пушкине, на «Как закалялась сталь» (обрываю длинный список), помогла пройти через многие испытания детства, юности, потом зрелости. Научила, как говорил Пушкин, самостоянию. Затем судьба вывела в 47 лет на книги Живой Этики. С помощью духа Учения удалось в течении трёх лет выстоять в партийном противостоянии, выдержать нагрузки грузчика, такелажника.
Уже писал, что в возрасте 63 лет начал водить экспедиции на Алтай к подножью горы Белухи. Провёл десять таких экспедиций, где приходилось руководить группами в сто с лишним человек. Мы проделывали маршрут на автобусе а одну тысячу км, а потом 50 км шли пешком в горах с рюкзаками за спиной, где находился двадцатикилограммовый груз. Эту продолжалось и когда мне перевалило за семьдесят. А что делать? Не мог же свой груз, ссылаясь на годы, отдать нести другим, тем более, что возглавлял энергетическую цепочку из ста человек, а путь порой проходил по кромке обрыва…
С.К. Постарайся конкретизировать свой подход к приобретению новых жизненных навыков.
Ю.К. Куда уж конкретнее. Если живёшь хотя бы месяц в горах, нужно обладать многими уменьями. Например, зажигать в дождь костёр, перебираться через горную речку с грузом и по пояс в воде, варить суп на группу, а мне приходилось делать и это. В горах привычных начальников нет. Но и самое трудное тоже это – быть начальником. Через группы алтайских паломников, которыми я руководил, проходили самые разные люди, были доктора наук, мастера спорта, профессиональные альпинисты, был действующий руководитель крупной геолого-поисковой фирмы, а в прошлом секретарь горкома КПСС.
Наконец, в нескольких экспедициях с нами был (назову имя) летчик-космонавт дважды Герой Советского Союза Владимир Викторович Аксёнов. Все эти участники экспедиции были моложе меня, сильнее. Как можно руководить человеком ,испытавшим космические перегрузки мне неведомые?
С.К. Но ты руководил?
Ю.К. И не подумал.
С.К. Я тебя не пониманию…
Ю.К. Я сам был только руководимым.
С.К. Кем?
Ю.К. Теми Силами, которые курировали нас Сверху. Они способствовали тому, что за десять лет походов с нами не случилось ни одного тяжкого инцидента, хотя среди паломников преобладали люди немолодого возраста. Также было во время шести поездок в Индию, где наши пути проходили часто вне туристических маршрутов.
С.К. Ну что ж, кое-чему я сам был свидетелем и на Алтае, и в Индии, с тобой и без тебя…
Ю.К. Да. Последнюю экспедицию на Алтае мы провели вместе с тобой и ещё шестью участниками. Это был трёхдневный конный поход по горам Терехтинского хребта.
С.К. Очень хорошо помню, Поход состоялся в июле 2010-го, накануне твоего восьмидесятилетия. Нас сопровождали два крепких парня - представители местного «малого бизнеса». Они были владельцами коней и проводниками в походах, зарабатывали не этом. Между прочим, я заметил, с любопытством поглядывали в твою сторону и расспрашивали о тебе.
Ю.К.Чем же я их заинтересовал?
С. К. Во-первых, твой возраст. Когда спросили меня о нём и получили ответ, удивлённо переглянулись: «Семидесятилетних в горы на конях мы водили, а восьмидесятилетнего - впервые». Но главное, что их удивило, не это.
Ю.К. А что?
С.К. Как ты помнишь, все три дня над нами сияло солнце, хотя кругом висели тяжёлые тучи, и шёл дождь. Проводники в бинокли разглядывали небо, искали хоть малейший просвет. Однажды спросили про тебя: «Мы ничего понять не можем, что с погодой? Он колдун, что ли?…» Я засмеялся: «А вы задайте этот вопрос ему». Они пожали плечами – стесняемся.
Дело прошлое, как ты сам объяснишь этот феномен?
Ю. К. Я думаю, Высшие Силы посмотрели вниз и решили так: в горы пришли немолодые люди во главе с восьмидесятилетним cтариком. Надо их и его авансировать юбилейным подарком – солнечной погодой …
С.К. Это шутка, а серьёзно?
Ю.К Это не совсем шутка. А серьёзно – во время похода я всё время молился.
С.К. О погоде?
Ю.К. Нет, не о погоде. Высшие Силы сами знают, кому чего надо и что кому дать.
С.К. А как?
Ю.К. Да будет воля твоя или Господи, помилуй!
С.К. Но это молитва любого христианина, тебя же знают, как представителя Живой Этики. Её дал другой пророк. Молитвами, которые ты назвал, молятся христиане Иисусу Христу.
Ю.К. И я ему молюсь. Пробовал молиться буддийскими – Ом мани падмэ хум, индуистскими – Ом – рам , мусульманскими и другими. Остановился на православных, как самых для меня родных и эффективных.
Мы начали эту часть наших бесед с вопроса о моих умениях. Давай этим и закончим. Всеми своими умениями, длинной жизнью, литературными и другими способностями я обязан вере, молитвам и Иисусу Христу. Мне могут сказать – так просто. Отвечу: да всё очень просто, но отдал этому делу 40 лет жизни.
С.К. А чему ты так и не сумел научиться? Какие умения и навыки остались для тебя недостижимыми?
Ю.К. Наверное, бизнес, умение продавать свои рукописи, вдохновение, как сказал Пушкин не продается. Кстати, у меня есть стихотворение на эту тему:
***
«Холдинг», «лизинг», шопинг», просто «шоп» -
В уши бьёт совечек новых масса.
В ужасе над ними морщу лоб,
Как Есенин над разгадкой Маркса.
Прекращаю в облаках витать,
Пробую понять мороки эти.
Но и строчки не могу продать
Сфинксу под названием «маркетинг».
С.К. Как ты думаешь, разнообразие практических навыков, которыми ты овладел за жизнь, помогало тебе в творчестве?
Ю.К. Думаю, да. Я не успевал забронзоветь в том или ином навыке, которому научился. Жизнь сложилась так, что все время понуждала учиться чему-то новому, чтобы как говорят, мозги не засохли. Надеюсь, что и творчество мое было разнообразным.
|
