|
Я много раз писал предисловия к книгам моего отца, поэта, философа, эссеиста, переводчика, путешественника, общественного деятеля Юрия Михайловича Ключникова. В них я делал акцент на его творчестве, хотя говорил и о его жизни, чертах характера. Но сейчас перед нами не сборник стихов, а воспоминания поэта о своей прожитой жизни, его творческая автобиография длиной в 86 лет. Жизнь яркая и насыщенная, ему много чем приходилось в ней заниматься. Вот что пишет он сам:
«...Такова была моя жизнь – я и учился, получив два высших образования: филологическое в университете и журналистское в Высшей партийной школе, и учительствовал в городе и на селе, и занимался самой разной журналистикой – газетной, радиовещательной, кинодокументальной, и редакторствовал, и занимался издательской деятельностью, и вёл трёхлетнюю борьбу с партийными властями за одухотворение нашей идеологии, и шесть лет таскал мешки на плечах как грузчик, и путешествовал по Горному Алтаю и Гималаям, и писал собственные стихи, и переводил чужие, и основательно изучал восточную мудрость, и ездил по стране с выступлениями и лекциями, пытаясь соединить русские и советские ценности».
Эта книга не просто история интересной и насыщенной частной жизни. Она - документ большой эпохи. По ней можно изучать историю укрепления, стабилизации и распада советского государства, историю инакомыслия в СССР, историю рериховского движения в России и мире, историю духовных и патриотических исканий, историю сибирской литературы.
Что явилось плодами жизни Юрия Ключникова? За это время он написал более 20 книг, среди которых есть и стихи (их более 1000), и переводы (250 французских и более чем 500 суфийских), и эссе, и проза, и статьи, и дневники путешествий. Было и несколько сот вечеров и выступлений в разных городах России, встречи с тысячами людей. Но для творческого человека важнее не количество, пусть и самое впечатляющее, но качество. Он сделал много для русской литературы: поэтически осмыслил духовные взаимоотношения Востока, Запада и России в своей трёхтомной антологии, состоящей из русских стихотворений (сборник «Душа моя, поднимем паруса!») и переводов французской (сборник «Откуда ты приходишь, красота?») и суфийской поэзии («Караван вечности»), продолжил линию русского классического стиха, создал новый образ лирического героя – русского воина, подвижнически служащего своей стране и национальной культуре, утвердил бодрую философию жизни, научился особому искусству примирения противоречий в жизни, мировоззрении и творчестве.
Его творчество высоко оценено лучшими литераторами России (особо выделю замечательные статьи Владимира Бондаренко, Льва Аннинского, Валентина Курбатова, Геннадия Иванова, Сергея Куняева, Владимира Костина) и вниманием простых читателей. До сих пор на его вечерах без всякой раскрутки и рекламы собираются десятки, а иногда и сотни людей и всегда звучит множество аплодисментов. О нём вышло несколько фильмов, лучший из них – «Белый остров» (режиссер Вячеслав Тихонов)– был даже показан по центральному телевидению. В Новосибирске его стихи и переводы регулярно звучат на местном радио России, в передачах замечательного журналиста Амира Нагуманова. Читатель сам сможет оценить уровень творчества Юрия Ключникова, просто почитав эти воспоминания и стихи, украшающие прозаический текст.
Я хотел бы в своём предисловии сказать о жизни и личности своего отца то, что мне стало понятно в процессе подготовки его воспоминаний.
Для поэта главное оружие – это его стихи, а если он обладает публицистическим даром – то ещё и статьи. Но Юрию Михайловичу всегда было мало одного творчества. Всю свою жизнь он пытался что-то сделать для своей страны и порой попадал в самые разные истории и ситуации. Одна из историй – его партийное дело, которое сегодня начинают изучать российские историки. Об этом подробно рассказывает в книге сам Ю. М. и даже приводит протоколы тех партийных собраний, где рассматривалось его персональное дело. Вдумчивый читатель наверняка обратит внимание на то, что идеологическое инакомыслие, содержащееся в предложениях Юрия Ключникова партийным властям (одухотворение марксизма восточной мудростью и создание в Горном Алтае Института изучения тонких энергий) было направлено не на разрушение государства и демонтаж социализма, как это делали практически все диссиденты того времени, а на укрепление страны и социалистической идеи. Телёнок бодался с дубом вовсе не для того, чтобы этот дуб подрыть, а затем, чтобы дуб стал еще крепче, но чтобы он рос вверх, а не в сторону. Потому эта история (70 партийных разбирательств в течение трёх лет, изгнание Юрия Ключникова с работы и его вынужденное превращение из редактора в грузчики на шесть лет) не вызвала никакого интереса у наших либералов и западных советологов. К тому же мой отец категорически отказывался придавать этой истории большую огласку, жаловаться Западу и становиться диссидентом. Он никогда не соглашался ни на какие интервью ни нашим либеральным, ни западным СМИ по поводу своих взаимоотношений с властью. Он отказался от предложения участвовать в фильме, который предназначался для западной (прежде всего американской) аудитории и должен был представить Ю. М. в качестве жертвы советской системы.
Между тем сама идея одухотворения идеологии и жизни остаётся актуальной для нашей страны до сих пор.
Предлагая свои идеи, Юрий Ключников защищал имя Христа и хотел сохранить СССР. Ещё в конце 1970-х годов он предвидел угрозу поражения страны в холодной войне и её последующего распада и в качестве спасения выдвинул идеи духовного характера, которые не были приняты, во многом потому, что они опережали своё время. Размышляя о его наследии и жизненном пути, я увидел, что моему отцу присущи глубокая историческая интуиция и способность предвидеть будущее страны и различных тенденций. Одним из первых литераторов мой отец начал отстаивать советские ценности и выступать против их зачёркивания. Это было ещё в конце 1980-х годов, когда либеральное охаивание всего советского не достигло своего апогея. Об этом мой отец сказал так:
* * *
Не в ладах с любым попутным ветром,
Я пою, пока ещё пою,
Как об этом пишут, «в стиле ретро».
На судьбу не жалуюсь свою.
Не ропщу на то, что всюду плохо,
Права нет на выборы эпох.
Да и сам я – целая эпоха
На распутье нынешних дорог.
Делаю попытку за попыткой
В стороне от всех партийных драк
Сшить своей строкою, словно ниткой,
В клочья превращённый красный флаг.
Могу подтвердить, что подобная активность моего отца опиралась на глубинную внутреннюю убеждённость в том, что потоки клеветы на всё советское через какое-то время будут остановлены и к людям вернётся объективный взгляд на собственную историю. Это касалось и нападок на личность и роль в истории СССР Сталина, с которыми Юрий Ключников активно боролся и пером, и в своих устных выступлениях на многочисленных вечерах. Он был уверен, что при жизни увидит, как отношение народа и даже власти к Сталину начнёт меняться в сторону большей объективности. При этом отец утверждал: он защищает имя Сталина ради восстановления исторической справедливости, но вовсе не в силу своей приверженности к сталинским методам управления, которые работали тогда, но сейчас работать не будут.
Ещё более впечатляющим примером исторической интуиции Юрия Ключникова стало его пророческое отношение к проблеме веры и атеизма. В своём стихотворении, которое привел в первом предисловии Г.В. Иванов («Не за горами время уж, когда слыть атеистом станет неприлично»), он ещё в 1980 году предсказал и религиозный ренессанс в России, и даже его возможные издержки:
В своей склонности соединять трудно соединимое, а иногда и несоединимое (что очень точно подметил в своей вступительной статье Геннадий Иванов, а еще раньше Лев Аннинский) Юрий Ключников проявил истинную широту не только своего сердца, но и сознания. Действительно трудно соединить русское и советское, веру и атеизм, Восток и Запад, культуру и цивилизацию, радость и страдание. Но если вчитаться в стихи и эссе сибирского литератора, то можно увидеть, что конфликт между этими парами противоположностей органически находят свое решение на страницах его книг. И это отнюдь не игра ума, а выстраданные убеждения. Такое свойство души позволило Юрию Ключникову, дерзнувшему пойти на открытый идеологический конфликт с партией, прожить большую жизнь без серьёзных личных конфликтов. Дружелюбие, незлобивость, доброта, спокойствие, психологическая защищенность, юмор, терпение и терпимость (не путать с теплохладной европейской толерантностью!), даже донкихотство – отличительные черты личности Юрия Ключникова.
В качестве доказательства приведу только один небольшой факт. Моего отца не печатали при советской власти (за несколько лет попыток пробиться в большую литературу он получил более ста отказов из толстых московских журналов). И когда эта блокада продолжилась и в начале девяностых годов, он, к тому времени создавший значительный корпус своих стихотворений, совершенно серьёзно начал убеждать меня, чтобы я нашёл какого-нибудь более-менее патриотически настроенного, но в то же время ловкого в вопросах публикации литератора и безвозмездно отдал ему права на публикацию своих стихов под его (литератора) фамилией (!).
На мой удивлённый вопрос: «Не слишком ли жирно будет этому литератору так просто получить такой щедрый подарок? Зачем ты лишаешь себя права печатать свои стихи под своей фамилией? Ведь ты уже вписал себя в литературу!» – отец ответил, что ему гораздо важнее всех личных творческих амбиций то, чтобы его поэзия «работала на Россию, пусть и под чужой фамилией». Это подтолкнуло меня к созданию своего издательства, «Беловодье», где я постепенно сам начал публиковать его поэтические сборники. А потом пришли публикации стихов и статей отца в журналах «Наш современник», «Литературная учёба», «Наука и религия», «Дельфис», газетах «Завтра», «День литературы», «Советская Россия»...
Впечатляет интенсивность его жизни и работы. Мой отец – поэтический долгожитель. В течение многих лет и до сих пор каждый его рабочий день длится примерно 12 часов с лёгкими перерывами на прогулки и дневной сон. Он пишет стихи на бумаге, а потом работает с ними на компьютере, который освоил ещё лет пятнадцать назад на уровне среднего пользователя. Он не может жить без природы и потому делает каждодневную часовую зарядку на улице, какая бы погода ни стояла на дворе, а дома не менее часа медитирует и молится с закрытыми глазами. Сила его молитвы, интенсивность духовной концентрации, умение управлять собой и скрытыми силами организма может впечатлить видавших виды людей. В своих воспоминаниях он описывает случай, чему мы все были свидетелями, когда он в возрасте 62 лет с помощью непрерывной, длившейся сутки молитвы остановил приступ энцефалита, начавшийся после укуса клеща, когда столбик ртути на градуснике приближался к отметке 41 градус. И полностью, без последствий излечился от этой смертельной болезни.
Он долго искал свой духовный путь: вначале погружался в идеи Живой Этики, потом открыл для себя мир православия и старцев, но в итоге удивительным образом соединил в своём сердце и Восток, и православие, нашёл свой творческий путь в беззаветном служении русской культуре. И это не эклектика, а органический синтез, воплощенный в его строки и поступки.
Юрий Ключников уже сорок лет, по его собственному признанию, пребывает в состоянии счастья, которое не способны омрачить испытания и трудности, встретившиеся в его жизни. Оно проявляется как искренность, открытость, простодушие (не зря главный герой моего отца – это сказочный Иван-дурак), особое излучение души, которое до сих пор привлекает к нему самых разных людей – от стариков до маленьких детей. Последние сами подходят на улице к высокому, сохранившему стройность седовласому старцу и охотно вступают в разговоры с ним. Когда отцу исполнилось 70 лет, на юбилей к нему, обычному пенсионеру, которого тогда еще толком и не печатали, хотели приехать более 300 (!) человек из разных регионов России. Это были люди, побывавшие с ним Алтае и в Индии, а также на многочисленных встречах с ним и поэтических вечерах во время его поездках по стране.
Не могу не сказать о крупногабаритной личности Юрия Ключникова, которому никогда не удавалось беспроблемно вписаться ни в одну структуру, движение или объединение людей. В советское время он не смог вписаться в систему преподавания общественных дисциплин, когда учился в Высшей партийной школе (ВПШ) в Москве, где его из-за высказываний в защиту православной религии не оставили в Москве, как хотели, а отправили обратно в Новосибирск. Потом были конфликты во время работы главным редактором на новосибирском радио, а затем на западно-сибирской студии кинохроники, порожденные его абсолютным неумением играть по правилам, ловчить и приспосабливаться к начальству. Про партийное дело, растянувшееся на три года и кончившееся изгнанием из приличных людей в грузчики и говорить не стоит, человек не мог молчать, раньше других почувствовал, что страна катится в пропасть.
Но ведь еще были годы непечатания: он не вписывался в официальную журнальную литературу ни в советское время, ни в перестроечное, ни в период нулевые годы, когда его стихи, высоко оценённые московскими мэтрами принципиально не публиковали в тех же «Сибирских огнях», потому что не соответствовали вкусам тогдашнего главреда. Юрий Ключников долго не вписывался и в структуру Союза писателей, став членом этой организации только в 73 (!) года. В период своего активного увлечения Востоком он не вписывался в рериховское движение и был подвержен остракизму как в его новосибирском ареале (Сибирское рериховское общество), так и в московском центре Рериха (МЦР). А в самый последний период жизни, когда он пришел к идее служения русской культуре и принятия православной традиции, но при этом не порвал с рериховскими идеями, он все равно да конца не вписался в патриотическое движение. (Хотя в этом полку, как мне кажется, он хотел бы сражаться больше всего). Его сложная фигура до сих пор вызывает у немалой, фундаменталистски настроенной части патриотов множество вопросов: зачем Восток, зачем переводы поэтов Запада, зачем попытки идти в сфере духа нехожеными тропами?
И все это при отсутствии личных конфликтов моего отца и самостных черт характера, как- то объясняющих в других случаях, почему человек никуда и никогда до конца не вписывается.
Его принципиальность проявилась и в самой структуре этих воспоминаний, которые легко можно было выстроить в некоем благостном виде: мол, много блуждал в атеистической советской тьме, искал истину на Востоке. Но я - поэт, и нам, поэтам, заблуждаться простительно, а теперь покаялся и припал к спасительному лону традиции. Можно было бы даже слегка поругать своих прежних кумиров. При таком раскладе и официальное признание можно было бы получить, куда больше, чем сейчас, если он будет упорствовать в своих сложных взглядах.
Однако такой путь был бы для него банальным, легким и слишком эгоистическим по мотивации: стало бы ясно, что человек думает прежде всего о себе, а не о стране и об Истине. Многие годы упорной внутренней работы помогли ему обрести ясное понимание, что одним лишь возвратом к чистой традиции прошлого не спасешься. Новое вино требует, чтобы были новые мехи. Перед Россией и миром встают сложнейшие вызовы и нужны новые пути духа, основанные на синтезе всей мировой духовной культуре, хотя и с русским основанием. Для него этот синтез невозможен без идей Живой Этики, о чем он подробно и очень доказательно рассказал в этих воспоминаниях. Он продвигает эти идеи, не потому что фанатически настроен исключительно на эту духовную традицию и хочет понравиться рериховскому движению в его сегодняшнем виде, которое он во многом и давно перерос.
Все проще, он, искренне считая себя православным человеком, убежден – без этих идей синтез будущего окажется неполным и страна, которая отказывается от обновления своих традиций, может не справиться с вызовами мира. Он пытался предупредить власти страны тогда, 35 лет назад и его не услышали, а страна была разрушена. Это же самое он пытается сделать сейчас, ставя на кон свою репутацию и поэтическое имя. Истина для него превыше всех репутаций и сиюминутных выгод. Верность Истине с большой буквы гораздо сегодня гораздо нужнее, чем следование форме, даже если эта форма помогала раньше. А Истина в том, чтобы уметь быть благодарным. Юрий Ключников вообще никогда никого не ругал, даже своих гонителей, видя в них своих учителей. И ничего не делал ради себя, рулил значительно выше, чем окружающее его большинство. Конечно, при такой позиции ему было очень сложно куда-то вписаться. Независимый подход к жизни раздражает, потому у Юрия Ключникова до сих пор немало недоброжелателей и в местной литературной среде, и среди чиновников, и даже среди родственников. Да и доброжелатели не очень-то активны. К его негромкому, но весомо звучащему голосу не прислушались тогда, не очень прислушиваются и сейчас. Но может все-таки стоит прислушаться?
Ю. Ключников напоминает, что о серьезности рериховских идей говорит серьезность людей, которые высоко оценивали это наследие. В СССР и в России – А. Косыгин, А. Громыко, Е. Примаков, посол РФ в Индии А. Кадакин, весь отряд космонавтов СССР и России, сенатор М.Николаев, академики М.А. и М.М. Лаврентьевы, Д.Лихачёв, А. Трофимук, Е.Челышев, А.Яншин, Вл. Казначеев. За границей: Р.Тагор, Д. Неру, И. Ганди, Т.Рузвельт, Г.Уоллес, А.Эйнштейн, Д.Голсуорси, Т.Манн, Г.Уэллс...Список симпатизирующих Рериху российских и зарубежных крупных людей огромен, он может составить несколько страниц.
Этих людей привлекали не просто красивые горные пейзажи художника, но масштабное мировоззрение, которое несли миру супруги Н.К.и Е.И. Рерихи. А это – новая концепция культуры, которая рассматривалась как «почитание света», новый синтез науки и религии, новые пути развития цивилизации, предполагающее использование альтернативных источников энергии и формирование в людях космического мировоззрения, новая антропология, обращающая внимание на огромные ресурсы человеческой психики, новое понимание этики как единства мысли и поступка. Это и новый синтез Востока и Запада, предполагающий глубокое взаимообогащение культур и показывающий наилучшие пути для межцивилизационных союзов, и новые пути обуздания скрытой и явной агрессии отдельных людей, религиозных групп и государств, выливающихся в террористические акты. Причем все эти грани нового мировоззрении не есть абстрактная авангардная новизна, но то самое хорошо забытое старое, которое опирается на древнейшие сакральные знания и предлагается всему миру, но более всего России. Мудро ли игнорировать этот щедрый дар Рерихов и стоявших за ними Великих Учителей Востока, когда в двери стучится глубочайший мировой кризис, когда на карту поставлено само будущее России, а все старые рецепты не работают?
Я много лет размышляю о полной загадок и парадоксах судьбе поэта, который успешно делал журналистскую карьеру, потом, выступив против системы, оказался на самом дне социальной лестницы, но в итоге, добившись высоких творческих результатов, снова получил признание. Всё-таки звание лауреата Союза писателей России в номинации «художественный перевод» за книгу «Караван вечности: вольные переводы суфийской поэзии VIII-XX вв.»» и представление книги на международной книжной ярмарке в Иране – это очень хороший, хотя и внешний результат. Внутренний результат – создание высоких образцов поэзии, бесспорных для всех.
Полагаю, что судьба не есть комбинация случайных факторов. Само силовое поле судьбы создают самые разные силы, главной из которых является сознательная и устремлённая воля человека. Всю свою жизнь Юрий Ключников искал истину, причём особенность собственных поисков выразил в очень точной формуле: «Я всегда старался искать то, что намного выше меня». Огромное количество ищущих людей, как они говорят, ищут себя и запутываются в трёх соснах своего эгоистического, субъективного мира, не находя выхода. Юрий Михайлович тоже искал себя разными способами и понял, что он не чиновник, не политик, не журналист, обслуживающий власть, а поэт. Он пришёл к творчеству с чётким пониманием, чему и Кому должна служить его Муза, причём у него был яркий пример того, каким должно быть подобное служение – «наше всё», Александр Сергеевич.
Как он сам определяет себя в духовном и мировоззренческом смысле? Как русского поэта, целиком принадлежащего русской культуре, православной в своей основе, но широкого по взглядам, с симпатией относящегося к Востоку.
Юрий Ключников отражает это свое мироощущение в поэзии: «стихи Ю. Ключникова – это молитва о России» (В.Бондаренко). Что касается его мировоззрения, то оно является мировоззрением человека, любящего Россию так страстно, как верующий любит Бога, привязанного к ее историческим корням, но просвещенного (поэт достаточно глубоко знает восточную традицию) и внутренне свободного (дух святой, как известно дышит , где хочет). ). И эта свобода позволяет ему почитать наряду с христианскими святыми великих восточных пророков ( при этом он много лет молится Христу). А что в этом крамольного? Почему же мы призываем любить своих ближних, но при этом холодны или негативно настроены к «дальним» ( в конфессионально-идеологическим смысле)? Разве это пример христианской любви?
Юрий Ключников считает, что божественное православное зерно жило в душах и у наших славянских пращуров, и у советских героев ( а этот героизм был массовым, всенародным). Иначе первые не приняли бы христианство, а вторые не победили самую мощную силу зла в виде фашистской антицивилизации. Такой взгляд в чем-то близок идее «потенциального» православия, которое исповедовали многие русские философы, те же евразийцы.
В свое время поэт защитил имя Христа и пострадал сам, и этот поступок, на мой взгляд, гораздо важнее и ценнее, чем формальное следование церковным канонам при абсолютно конформистском поведении, характерном для многих его критиков. При этом он не навязывает свой взгляд никому и практически не касается этой темы в стихах. Потому требовать от поэта, самого вольного, стихийного существа на свете и всегда немного язычника некоего правильного мировоззрения довольно странно. Единственное, что можно от него требовать – это хороших стихов. Но с этим у Юрия Ключникова все в порядке.
Но помимо всех идеологических и духовных поисков нужно помнить, что изложенная здесь биография – это не биография какого-то идеолога общественного движения. Хотя эту роль Юрию Ключникову навязывала сама ситуация , предлагая ему попробовать насколько пригодна к принятию его высокодуховных идей тогдашняя марксистско-ленинская среда, а сегодня тот странный симбиоз и традиционных религизных ценностей и либеральной практики, который сложился у нас за последние годы . Это прежде всего биография поэта. А поэты – люди лирические, хаотичные, увлекающиеся, готовые воспеть все, что попадется им на глаза. Юрий Ключников именно такой поэт, который любит вглядываться в хаос мира, а затем по многу часов погружаться в таинство строки и превращать этот хаос в поэтический космос. Он всматривается в невидимое бытие и потому часто смотрит поверх быта, не замечая мелких подробностей нашего суетливого времени. Для него это гораздо важнее всех идеологий.
Юрию Ключникову непросто дались эти мемуары: его все время сносил в привычное русло поток поэтического вдохновения, о чем он сам в 2008 году уже в возрасте 78 лет написал следующие строки:
Никак не соберусь на новоселье
под крышу прозы,
хоть пора давно.
Поэзии пленительное зелье
рассудок мой туманит, как вино.
Едва на мемуарную отвагу
настроишься – мелькают пустяки:
Обрывок мысли, рифма...На бумагу
Глядишь не проза выльется -
стихи.
Говорят, что поэтами не становятся, а рождаются. На самом деле это так и не так. Да, если ты тне рождён Свыше, ты не сможешь стать настоящим поэтом, хоть ты образован, как Брюсов. Но многих, рождённых для выполнения высокой поэтической миссии творцов слова, век все-таки сломал. Человек, рождённый Поэтом становился таковым, если мог преодолевать тяготы эпохи, подняться над суетой и переплавлять выпавшие на его долю испытания в красоту своих стихов. Книга «Предчувствие весны» рассказывает нам о творческом пути человека, рождённого быть поэтом и сумевшего им стать. Поэтом не идеологическим, выражающим идеи какой-то группы людей, а глубоко национальным, русским. Рассказывает о том, как он шёл вместе со своей страной и народом в самом трудном и грозном веке может быть за всю историю России. И в этом большая ценность этой книги.
Нужно сказать, что воля Ю. М. не ограничивалась поисками Бога для себя. Он всё время стремился что-то сделать для мира, для людей, для России. В связи с этим вспоминаю высказывание итальянского поэта Габриэля д’Аннунцио: «Я есть то, что я отдал». Чем больше творческий человек отдаёт себя в своём творчестве более высокой воле, чем сильнее он сжигает в себе самость и несовершенство, тем более высокой становится его поэзия. «Он ждёт, чтоб высшее начало его всё чаще побеждало, чтобы расти ему в ответ» – писал о таком воине духа Рильке. В своём романтизме отец нередко выглядит мечтателем, оторванным от суровых прагматических реалий нашего времени. Но всё равно он для меня – в каком-то смысле человек будущего, пример для подражания, «весёлый странник золотого века», как он, сам того не желая, сказал о людях, похожих на самого себя.
Можно подумать, что я как сын субъективен, увлечён и рисую портрет некоего идеального человека. Конечно же, это не так, и недостатки есть у любого человека, в том числе и у моего отца, но не мне о них судить. Могу сказать, что одним из высочайших наслаждений, которые мне пришлось испытать в жизни, – это работать вместе с отцом, быть в ауре его творчества, помогая ему в завершении каждой из его книг, а потом издавая их. Прежние книги Ю. М. – о творчестве, но та, которую вы держите в руках, – о творчестве жизни, о том, как нужно созидать себя, чтобы в конце концов стать кем-то достойным, мастером жизни. Очень надеюсь, что судьба отпустит ему ещё какой-то срок для завершения своего проекта по переводу китайской, индийской и лучшей англо-американской поэзии. Но и того, что он сделал, вполне достаточно, чтобы занять своё место в русской литературе XX и XXI столетий.
Сергей Ключников, кандидат философских наук, академик РАЕН, член Союза писателей России, главный редактор издательства «Беловодье»
27 февраля 2017 года
|
